Юля Лемеш - Дозвониться до небес

Утверждение показалось Арсению сомнительным. Он считал бедность чем-то навроде оскорбления человеческого достоинства, типа хронического поноса. Хотя по-настоящему о бедности как таковой не имел никакого представления.

– А что бедному остается делать? Погода теплая, сыт, не болит ничего – вот и радуется. Как ворона, – решил Арсений.

– Дурак ты, хоть и мой внук.

Следующими уроками бабка пыталась развить у Арсения интуицию. Но получалось не очень. Арсений оказался напрочь лишен нужного воображения и никак не мог поверить, что даже стул несет память о чьей-то заднице.

– Вот нам письмо пришло. Положи его себе под подушку и утром скажи мне, от кого оно.

– Больно надо. Я и так знаю. Из налоговой. Конверт типичный.

– Догадливый. Спасу нет. Ну тогда вот эту фотографию положи. Расскажешь, жив человек или нет.

– Конечно, помер. Фотка-то старая, желтая совсем.

Порыскав в ящике комода, бабка извлекла из него какую-то бумажку. Стояла, специально повернувшись спиной. Чтоб пронырливый внук не увидел, что она прячет в не пользованный, но старый конверт. Довольная собой, высунула язык, облизала клеевой край и запечатала.

– Вот. Скажешь утром, что в нем. И не смей лезть внутрь.

Утром, на грани сна и бодрствования, Арсений вспомнил про конверт. Задремал. Почему-то всплыла мысль о презервативе, который он носил в кармане на всякий фантастический случай. Арсений закутался в одеяло и почти заснул. Приснилось, как он с Борькой однажды поспорил, войдет ли в презерватив ведро воды. Воды вошло много, но она тут же вылилась прямо на пол, затопив соседей снизу. Мать страшно ругалась, а отец смеялся до истерики. Можно сказать – ржал. Вот времена были – родители были живые.

– И что ты мне скажешь? – Бабка бесцеремонно тормошила Арсения, мешая досмотреть сон.

Спросонья он и выложил все, что смог увидеть и запомнить.

– Первые проблески есть! – обрадовалась бабка.

– А что там, в конверте?

– Твое свидетельство о рождении, – гордо возвестила она и хихикнула.

– Супер, – мрачно буркнул Арсений. – Если бы мой папа предохранялся, то меня бы на свете не было.

Утро прошло бестолково, Арсений клевал носом за завтраком и мечтал о смене обстановки. То есть подумывал, не удрать ли куда подальше на пару дней. Ну хоть на один.

– Ты давай просыпайся скорее, у тебя предыдущий урок не усвоен, – строго напомнила бабка.

– Не хочу. Лето на улице, а я как в тюрьме заточен. Я погулять хочу. Ну хоть часик! Смотри какая погода клевая.

– Ладно, проводишь меня до магазина, – проворчала бабка.

Час свободы отравил остаток дня. Учить ничего не хотелось. Арсений прикинул, не свалить ли через окно. Воля манила ярким солнцем и шелестом листвы. Безумно хотелось сначала прожариться на солнышке, а потом окунуться в ближайшем водоеме…

Через месяц бабка устроила экзамен. Который пришлось проводить «в поле», точнее в городе. А еще точнее – в поликлинике. Там очереди длинные, народ разный – то что надо. Арсений доказал бабке свои способности в погашении своей и чужой злости. Определил, кто чем болен. Диагнозы не ставил, но испорченные органы называл почти всегда правильно. Сумел пройти без очереди и скандала в кабинет хирурга. Заодно выявил с первого взгляда, что хирург недавно насмерть задавил пешехода и подумывает уйти из профессии.

– Не нужно уходить. А вот с пивом завязывай.

Хирург долго нервничал, пытаясь понять, что за явление его посетило.

Поликлиника гудела, как закипающий чайник. Хворые обменивались мнениями и инфекциями. И то и другое приближало их к закономерному концу.

– Теперь попробуй привести в нормальное состояние девку в регистратуре, – потребовала бабка.

За стеклянным барьером сидела именно девка, иначе не сказать. Во всех могучих смыслах этого слова. Вела она себя как полноправная хозяйка помещения, а страждущих воспринимала как ногтевой грибок, заглянувший в гости.

– Это и есть ее нормальное состояние, – обессиленно заявил Арсений.

Он даже не представлял, что можно так вымотаться, находясь среди людей. Сейчас ему казалось, что бабкин дом – самое прекрасное место в мире.

Они плелись по горячей улице, как два странника в конце долгого пути. Лето выдалось странное – почти все время шли дожди, поэтому, когда нападала жара, воздух становился как в бане.

– А ты не могла бы наколдовать так, чтобы я знал все, что ты сама знаешь? – с надеждой попросил Арсений у бабки.

Та только отмахнулась.

– Этот путь ты должен пройти сам. И даже я пока не могу сказать, к чему у тебя талант.

Тут Арсений не вовремя вспомнил, что я ему рассказывала про тренировки по денежной магии. Бабка выслушала и решила – пускай пробует, раз ему так хочется.

Тренировки по привлечению денег Арсений частично провалил. Бабка решила, что сам виноват – старался мало.

– Тебе же нравятся деньги? – Она вызывающе трясла перед внуком веером из тысячных бумажек.

– Нравятся. Но не могу я постоянно про них думать.

Арсений припомнил день, который был потрачен на шатание по улицам и магазинам. Покупать ничего не разрешалось. Нужно было тщательно медитировать на деньги. Представляя их во всех подробностях, вспоминая их запах, фактуру, ощущения, которые они вызывают во время получения или нахождения. Надо было обдумывать сущность денег всесторонне. Из чего они сделаны, на что их можно потратить. Потом следовало тщательно вообразить заветную покупку. Тоже во всех деталях. Тут начинались проблемы. Фантазия Арсения не срабатывала, и в процесс включалось зрение.

– Нечего было на девиц таращиться! – упрекнула его бабка.

– Я не на девушек смотрел. Я пытался сообразить, что бы мне больше всего на свете хотелось купить!

– А пялился на жопы и сиськи!

– Зато у меня заговор денежный получается! – выкрутился Арсений.

– Это тебе так кажется. На твой заработок не разгуляешься.

Заговор был прост. Не требовал почти никаких усилий и срабатывал наверняка. Каждый раз, тратя всего полчаса ночью, Арсений на следующий день находил хотя бы пятьсот рублей. Чаще – больше. Поначалу ему даже казалось, что это бабка нарочно подкидывает купюры на улице. Но бабка, хоть и шла рядом, однако фокусов никаких не вытворяла.

– Ты меня как собаку выгуливаешь, – обижался Арсений, сжимая в руке мятую тысячную, выуженную из-под батареи в магазине.

– А как я еще проверю, что ты чего-то добился?

– Могла бы мне и на слово поверить. Сама подумай: ушел без копейки, вернулся с денежкой.

– Быть может, в долг взял или заработал, – усомнилась бабка, но тренировки с деньгами решила прекратить, посчитав их отработанными до нужного результата.

Арсений позвонил мне и бессовестно нахвастался своими успехами. Конечно, я впала в уныние. У меня намного хуже получалось. Какая-то несправедливость, если задуматься. Одному – по тысяче, а мне по пятьдесят рублей, не больше. Должно быть наоборот!