Линкольн Чайлд - Танец на кладбище

— Привет, Лаура. Присаживайтесь.

Хейворд с удивлением села на стул. Рокер придавал большое значение формальностям и никогда не называл сотрудников по имени.

Комиссар посмотрел на нее через стол. Выражение его лица заставило Хейворд насторожиться.

— Мне нелегко говорить об этом, — начал он. — Поэтому сразу перейду к делу. Я не намерен переводить вас в подразделение быстрого реагирования.

Сначала Хейворд решила, что ослышалась. Она хотела что-то сказать, но слова не шли с языка. С трудом сглотнув, она судорожно втянула ртом воздух.

— Я… — начала было она и запнулась.

Она была так потрясена, что не могла произнести даже простого предложения.

— Мне очень жаль, — продолжал Рокер. — Я знаю, как вы надеялись на это место.

Хейворд глубоко вздохнула. Ее вдруг бросило в жар. Только сейчас, когда новая работа так неожиданно уплыла из ее рук, Лаура осознала, как важна она была для нее.

— Кого вы назначили вместо меня?

Рокер отвел взгляд. На лице его было написано несвойственное ему смущение.

— Санчеса.

— Санчес хороший парень.

Лауре казалось, что все происходит во сне и кто-то другой произносит за нее слова.

Рокер кивнул.

Хейворд почувствовала, что у нее онемели руки. Посмотрев вниз, она увидела, что изо всех сил вцепилась в ручки кресла. Она попыталась расслабиться и обрести обычное хладнокровие, но из этого ничего не вышло.

— Я что-то не так сделала? — выдавила из себя она.

— Нет, нет, конечно, нет. Об этом даже речи нет.

— Я вас в чем-то подвела? Плохо работала?

— Вы образцовый работник, и я всегда гордился вами.

— Тогда почему? Вы считаете, что у меня мало опыта?

— Я считаю, что ваша степень магистра социологии как нельзя лучше соответствует этой должности. Но дело в том, что подобное назначение должно учитывать служебную иерархию. И в этом смысле Санчес имеет преимущество как старший по званию.

Хейворд не нашлась что ответить. Она никак не думала, что звание может стать решающим фактором. Ей казалось, что на такие должности назначают по каким-то другим критериям.

Рокер поерзал на стуле.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я недоволен вами.

— Но ведь вы знали о моем звании, когда дали мне повод надеяться, — тихо произнесла Хейворд.

Рокер развел руками.

— Оказалось, что звание имеет решающее значение. Я совершил ошибку. Извините.

Хейворд не ответила.

— У вас будут другие возможности. Для капитана вашего уровня это не проблема. Будьте уверены, ваш труд и преданность делу не останутся незамеченными.

— Добродетель сама по себе уже награда. Так ведь говорят, правда?

Хейворд встала и, видя по лицу Рокера, что прием окончен, медленно пошла к двери на негнущихся ногах.

Когда двери лифта открылись, выпуская Лауру в вестибюль, она уже полностью взяла себя в руки. Внизу было шумно и царила обеденная суета. Миновав КПП, Хейворд толкнула крутящуюся дверь и вышла на лестницу. У нее не было определенной цели — просто требовалось пройтись. Немного погулять и отвлечься.

Из задумчивости ее вывело неожиданное столкновение. Подняв глаза, она увидела худого моложавого мужчину с прыщавым лицом.

— Извините, — бросил он на ходу.

Но потом остановился и приблизился к Лауре.

— Капитан Хейворд?

— Да, — нахмурившись, ответила она.

— Какое совпадение!

Лаура посмотрела на мужчину повнимательнее. Его улыбка как-то не вязалась с черными холодными глазами. Она быстро перебрала в памяти знакомых, коллег, преступников и пришла к выводу, что его не знает.

— Кто вы?

— Моя фамилия Клайн. Лукас Клайн.

— О каком совпадении вы говорили?

— Я как раз иду туда, откуда вы только что вышли.

— Да? И что это за место?

— Кабинет комиссара полиции. Видите ли, он хочет поблагодарить меня. Персонально.

Прежде чем Лаура успела ответить, Клайн вытащил из кармана конверт и развернул лежавший там листок бумаги.

Хейворд протянула к нему руку, но Клайн быстро отступил назад.

— Нет, нет. Не трогайте.

Хейворд прищурила на него глаза. Но потом все же посмотрела на листок. Это было официальное письмо от комиссара Рокера, датированное вчерашним днем, в котором он благодарил главу компании «Цифровая точность» Лукаса Клайна за перевод пяти миллионов долларов в Фонд Дайсона. Этот глубоко почитаемый в полиции фонд был назван именем Грега Дайсона, тайного полицейского агента, десять лет назад убитого наркоторговцами. Он был учрежден для оказания финансовой помощи и моральной поддержки семьям нью-йоркских полицейских, убитых при исполнении служебных обязанностей.

Хейворд снова взглянула на Клайна. Мимо них текли ручейки людей, выходящих из здания. Мужчина по-прежнему улыбался.

— Я рада за вас. Но какое отношение это имеет ко мне?

— Самое непосредственное.

Хейворд покачала головой:

— Вы ставите меня в тупик.

— Вы неглупая женщина и сами все поймете.

Клайн отвернулся и направился к дверям, но потом остановился и, оглянувшись, сказал:

— Могу посоветовать, с чего начать.

Хейворд молча ждала.

— Спросите у своего дружка Винни.

Когда Клайн отвернулся снова, на лице у него уже не было улыбки.

Нора Келли открыла глаза. Она не сразу поняла, где находится, но запах спирта и плохой еды, писк аппаратов, голоса врачей и отдаленный вой сирен быстро напомнили ей, что она опять в больнице.

Голова у нее отчаянно болела. Капельница, стоявшая рядом с кроватью, раскачивалась в лунном свете, слегка поскрипывая, как ржавая вывеска на ветру. Неужели это она толкнула ее? Нет, это, наверное, медсестра задела штатив, когда заходила в палату, чтобы принести очередную порцию успокоительного, которое Нора отказывалась принимать. Или это заглянул полицейский, который охранял ее палату. Она посмотрела на дверь. Она была закрыта.

Капельница продолжала раскачиваться и скрипеть.

Нору вдруг охватила какая-то странная отрешенность. Вероятно, это следствие усталости. Или побочный эффект второго сотрясения мозга.

Сотрясение мозга. Ей не хотелось думать об этом. В памяти невольно вставали картины недавнего прошлого: темная квартира, открытое окно и…

Нора чуть тряхнула головой, зажмурилась и стала ровно дышать. Через некоторое время она успокоилась и открыла глаза. Вокруг нее была все та же палата, в которой она провела уже три дня. Ее кровать находилась рядом с окном. Жалюзи были опущены, соседняя кровать, стоящая у двери, задернута шторками.

Кора внимательно посмотрела в ту сторону. За шторками в неярком свете, падавшем из ванной, виднелся силуэт лежащего человека. Или это только казалось? Ведь когда она засыпала, соседняя кровать была пуста. Она провела в палате уже три дня — доктора утверждали, что ей необходимо медицинское наблюдение и обещали выписать завтра, — и все это время она лежала одна.