Линкольн Чайлд - Танец на кладбище

Проход свернул влево и вывел их на вымощенную камнем площадь, посреди которой возвышалась громадная церковь. И тут перед Хейворд предстала картина, которая заставила ее застыть на месте. На площади царил настоящий содом, ночной кошмар в стиле Феллини: из церкви с криками и стонами выбегали люди в залитых кровью коричневых балахонах. Демонстранты тем временем громили церковь, разбивая окна и ломая все, что попадалось под руку. В церкви стоял неописуемый шум. По площади, попадая под ноги бегущим, носились обезумевшие животные и куры, и их отчаянные крики вплетались в общий нестройный хор. Посреди всего этого стояли растерянные полицейские, так и не получившие никакого внятного приказа или плана действий.

Ситуация совсем не радовала. Однако нужно было срочно попасть в подвал, где Винни разыскивал Нору Келли.

Оторвавшись от безумного зрелища, Хейворд побежала по темному проходу между домами, толкаясь во все двери. Большинство из них было заперто, но одна подалась, пропуская Лауру в какую-то мастерскую, похожую на сыромятню. Быстрый осмотр показал: входа в подвал здесь нет. Выйдя на улицу, она продолжила свои поиски, пока не нашла еще одну открытую дверь. Проскользнув внутрь, Лаура быстро прикрыла ее за собой. Шум потасовки сразу затих.

В помещении никого не было. По-видимому, это была мясная лавка. Пройдя мимо стеклянных витрин в заднюю комнату, Хейворд обнаружила там лестницу, ведущую в подвал. Вынув из кармана фонарик, она спустилась вниз. Там оказался холодный погреб с оцинкованными стенами. С потолка свешивались окорока, ребра, жирные колбасы и полутуши. Водя фонариком по полу и стенам, женщина осторожно пошла вперед, слегка задев пару деликатесов. В дальнем конце погреба она обнаружила дверь на каменную лестницу, уходившую в темноту. Оттуда поднимался затхлый запах подземелья. Хейворд в нерешительности остановилась. Она вспомнила слова Пендергаста: «Человек или существо, которое раньше было человеком, а теперь превращено в нечто очень страшное. Повторяю: Винсенту нужна помощь. Его жизнь может быть в опасности».

Его жизнь может быть в опасности…

Оставив сомнения, Хейворд осветила лестницу фонариком и с пистолетом в руках стала спускаться в темноту.

Александр Эстебан свернул с Понд-роуд и, проехав через автоматические ворота, покатил к своему поместью по аккуратной гравийной дорожке, петлявшей между старыми дубами. Он ехал медленно, наслаждаясь возвращением домой. Рядом с ним на сиденье лежал подписанный, скрепленный печатью и заверенный документ, имевший пуленепробиваемую юридическую силу.

Документ, который после некоторой суеты сделает его одним из самых богатых людей в мире.

Было уже поздно, около девяти, но торопиться было некуда. Больше не надо планировать, режиссировать, сочинять сценарии и играть роли. Он полностью посвятил себя этому проекту и многие месяцы не занимался ничем другим. И вот все позади. Представление имело оглушительный успех, и теперь оставалось только раскланиваться и принимать цветы. Правда, одна мизансцена осталась незавершенной, и ее следовало доиграть.

Когда машина остановилась перед амбаром, Эстебан почувствовал, как завибрировал его смартфон. Раздраженно присвистнув, он посмотрел на экран: сработала сигнализация на кухонной двери. Он похолодел. Да нет, это ложная тревога — в его большом особняке такое случалось нередко. Сложные системы сигнализации неизбежно дают сбои. И все же надо проверить. Эстебан вытащил из бардачка свой любимый «браунинг» с тангенциальным прицелом и убедился, что в магазине находится полный комплект из тринадцати боевых патронов. Сунув пистолет в карман, он вышел из машины в благоухающую темноту вечера. На ровном полотне гравия не было видно никаких следов. Пересекая бескрайнее пространство газона, Эстебан бросил взгляд на пустынный причал — все было тихо, лишь по ту сторону залива мирно мигали огоньки. Держа пистолет наготове, он миновал оранжерею, прошел через огороженный сад и бесшумно приблизился к задней двери кухни, где сработала сигнализация. Подергав за ручку, он убедился, что дверь заперта. На латунной замочной скважине не было видно никаких следов взлома — ни царапин, ни повреждений.

Ложная тревога.

Эстебан выпрямился и посмотрел на часы. Он с нетерпением ожидал того, что должно было произойти. Конечно, это извращение, но какое приятное. Получать удовольствие от убийства — порок, старый как мир. Это сидит в человеческих генах. Ему уже не раз приходилось убивать, и он находил, что в этом есть что-то очистительное. Возможно, не стань он режиссером, из него получился бы отличный серийный убийца.

Улыбнувшись этой мысли, он вынул ключ, отпер дверь и набрал код, отключающий сигнализацию. Но, проходя через кухню к двери, ведущей в подвал, он вдруг засомневался. Почему сбой произошел именно сейчас? Обычно это случалось во время грозы или сильного ветра. А сейчас безоблачно и тихо. Может быть, короткое замыкание или случайный статический разряд? Его охватило беспокойство, а этому чувству он привык доверять.

Передумав спускаться в подвал, Эстебан вышел из кухни и, пройдя темными коридорами, добрался до своего кабинета. Там он включил компьютер, ввел пароль и зашел на сайт управления видеокамерами. Чтобы попасть в кухню, надо пройти через газон за старой оранжереей, а это место просматривается камерой. В дом вообще невозможно войти незамеченным — контроль практически стопроцентный. Но вход со стороны кухни — самое уязвимое место, потому что сад и полуразрушенная оранжерея значительно затрудняют обзор. Эстебан ввел еще один пароль, и на экране появились изображения с камер. Смартфон зафиксировал сигнал тревоги в 20.41. Режиссер набрал время 20.36, выбрал камеру и стал просматривать запись.

Солнце уже село, но ночное видение еще не включилось, и изображение было довольно темным. Постукав по клавишам, Эстебан сделал его максимально отчетливым. Опять он перестраховывается. Прямо паранойя какая-то. Иронично усмехнувшись, он подумал, что такую дотошность можно расценивать как достоинство и недостаток одновременно. И все же его не покидало чувство тревоги…

А потом он увидел, как в углу экрана мелькнуло что-то черное.

Эстебан остановил запись, прокрутил ее назад и стал снова просматривать в замедленном режиме. Вот опять: фигура в черном молниеносно проносится у самой кромки экрана. Эстебан почувствовал, как по спине пробежал холодок. Неплохо придумано. Он сам бы выбрал такой вариант, если бы решил незаметно проникнуть в дом.

Режиссер стал просматривать кадр за кадром. Бегущий человек был виден только на шести из них, меньше одной пятой секунды, но высокая четкость изображения позволяла хорошо его рассмотреть. На одном из кадров отчетливо запечатлелись бледное лицо и белые руки.