Джон Харвуд - Тень автора

Но себе-то она могла признаться в том, что ее влекла в читальный зал и надежда встретить Фредерика. Впрочем, до сих пор мечте не суждено было сбыться. Недавно, листая каталог, она подслушала разговор двух мужчин, явно из числа знакомых Фредерика; один из них сетовал, что Лиддел стал настоящим отшельником, на что другой ответил, что бедный старина Фредди, должно быть, засел за грандиозный труд. На этом они посмеялись, но Джулии их смех не понравился, и она так разволновалась, что, вернувшись за свой стол, долго сидела, уставившись невидящим взглядом в раскрытый перед ней том.

Беда была в том, что она до сих пор любила его, хотя и сопротивлялась этому чувству. Она пыталась заставить себя ненавидеть его, но тщетно; в ней даже не просыпалась ненависть к Лидии. И в самом деле, разве могла она винить женщину, которой давно не было в живых? Не так давно она с удивлением обнаружила, что в ее окружении много людей, предпочитающих общаться с мертвыми, а не с живыми. Так, ее муж с возрастом все чаще предавался восторженным воспоминаниям о своих предках; а еще была тетушка Элен, увлеченная спиритическими сеансами, во время которых она постоянно получала весточки от своего обожаемого жениха Лайонела, скончавшегося от лихорадки в Крыму полвека тому назад. Джулия несколько раз составила ей компанию и была поражена размахом мошенничества, а мысль о тех несчастных, что гоняются за фантомами, повергла ее в уныние. И вот теперь среди них был Фредерик, помешанный на памяти о Лидии; да и Джулия была не в лучшем состоянии. Ей часто приходила в голову эгоистичная мысль о том, что лучше бы они упали с балкона в тот день; она бы умерла в одно мгновение и избавила себя от мучительного существования в этом мире, где живые бродят, словно призраки, среди скорбящих по усопшим.

Вот таким мрачным мыслям предавалась она хмурым февральским днем, когда туман, зависший под куполом читального зала, казался гуще обычного. Джулия уже собиралась уходить, когда ей доставили книгу, оказавшуюся вовсе не сборником стихов Клара, который она заказывала, а томиком малого формата в строгом черном переплете, на котором не было ни названия, ни имени автора. Озадаченная, она открыла первую страницу, но увидела лишь заголовок «Глава первая»; между тем никаких признаков отсутствующих страниц не наблюдалось. Это был роман; и, что самое удивительное, действие его разворачивалось в квартале Блумсбери и начиналось с яростной ругани кебменов на улице Грейт-Рассел. На одном из мужчин был грязный красный шарф, на другом – белый. По мере того как страсти накалялись, кебмены оставили свои экипажи и принялись сначала толкать друг друга на мостовой, а потом пустили в ход и кулаки, пока драчунам не пришлось посторониться, чтобы пропустить «дородную женщину, одетую во все черное и несшую в руках нечто, по форме напоминающее детский гробик, неумело завернутое в коричневую бумагу и перетянутое веревкой…» Но когда Джулия собралась перевернуть страницу, оказалось, что листы в книге не разрезаны. Заинтригованная сюжетом, Джулия поискала глазами служителя. И тотчас перед ней возник неприметный человечек, приближения которого она даже не заметила; он, очевидно, проникся ее проблемой и, пробормотав: «Позвольте, мадам», выхватил у нее книгу и скрылся за боковой дверью.

Джулия подождала несколько минут, но служитель так и не вернулся, и вспыхнувший было в ней огонек любопытства постепенно угас. Она вновь оказалась во власти меланхолии; собрав свои вещи, она покинула читальный зал. Небо было низким, темным и грозило дождем или даже снегом, так что она быстро пересекла внутренний двор и попросила констебля, дежурившего у ворот, вызвать для нее кеб. Ожидая на тротуаре улицы Грейт-Рассел, она заметила приближение сразу двух экипажей, которые сворачивали с улицы Монтаг. Раздался свисток констебля; и следовавший сзади кеб вырвался вперед, пытаясь обогнать первый, так что кареты едва не столкнулись, и уже в следующий момент извозчики схватились в жестокой перепалке. Один из них соскочил с козел, второй последовал его примеру, и Джулии показалось, что она заметила болтавшийся у него на шее красный шарф; но лишь когда из дверей соседнего дома выплыла необъятных размеров женщина в черном балахоне, с большим свертком странной формы в руках, своим появлением заставившая извозчиков расступиться, чудовищный смысл происходящего стал доходить до сознания Джулии. В тот же миг она услышала, что к ней обращается констебль, и, обернувшись, увидела третий кеб, который подъехал со стороны Музейной улицы.

– Лучше вам сесть в этот экипаж, – сказал констебль. – А я пока разберусь, в чем там дело.

Оцепенев от ужаса, Джулия слепо повиновалась. Пока кеб разворачивался, она успела заметить, что возчики, завидев констебля, бросились к своим экипажам, а широкая спина женщины удалялась в направлении Саутгемптон-роу.

На следующий день, ровно в десять утра, она уже была в читальном зале, хотя до этого никогда еще не появлялась там в такую рань. День выдался сырым и туманным, отопление в музее было явно недостаточным, чтобы она могла согреться после поездки, но Джулия не обращала внимания на легкий озноб – все ее мысли были устремлены к загадочному черному томику, а это значило, что прежде всего нужно отыскать человека, который приносил его, ведь на самой книге не было шифра. С того самого момента, как она пробудилась от тревожного сна, ее терзали сомнения, действительно ли в книге была описана сцена уличного происшествия или все-таки это был тот самый эффект дежавю. С ней уже случалось подобное, когда вдруг в разговоре она слышала странно знакомые фразы, но то, что произошло вчера, было для нее внове.

Однако поиски вчерашнего служителя не увенчались успехом. Она поймала себя на том, что даже не может описать его внешности, настолько он был бесцветным. Ей запомнилось лишь, что был он высокого роста и одет в подобие серого костюма; память выдавала только очертания. Дежурные служители старались помочь ей, как могли, и даже предложили на опознание три кандидатуры, но все было тщетно. В то же время ее старательно убеждали в том, что книг без шифров читателям не выдают; да, название и имя автора могли отсутствовать, но чтобы шифр – это абсолютно исключено, мадам, книга без шифра – все равно что душа без имени в день Страшного суда. Джулия была не в силах сопротивляться натиску библиотекарей; к тому же она понимала, что настаивать бесполезно, они просто подумают, что книга приснилась ей (разумеется, она умолчала о том, что произошло на улице в тот день), и, опустошенная бесплодными усилиями, она вернулась на место.