Гордон Далквист - Стеклянные книги пожирателей снов

Но мисс Темпл, выйдя к завтраку, хотя и с лицом в красных пятнах и припухлым у глаз, на яйца и хлебцы набросилась с обычным аппетитом и робкий вопрос в глазах горничной отмела единственным прищуренным повелительным взглядом, который пресек всякую попытку выразить сочувствие. Агата все еще спала. Предыдущим днем мисс Темпл поняла (по хрипловатому, настойчивому, пахнущему фиалками дыханию), что ее тетушка топчется по другую сторону двери ее, мисс Темпл, затворничества (как она сейчас о нем думала), но и этот разговор был ей ничуть не нужен.

Она пустилась прочь из отеля, одевшись в простое, но подчеркнуто элегантное платье с зелеными и золотыми цветами и в сапожки зеленой кожи до колен, взяла зеленую сумочку и решительно направилась в квартал дорогих магазинов, которыми пестрели улицы на ближайшем берегу реки. Покупки ее не очень интересовали — она была одержима идеей, что, глядя на собранные в одном месте товары, проделавшие путь из разных уголков земли до этих магазинов, она сможет по-новому взглянуть на свое новое положение. С этой мыслью она нетерпеливо, даже беспокойно переходила от прилавка к прилавку. Ее взгляд ни на секунду не останавливался — ткани, резные шкатулки, посуда, шляпки, безделушки, перчатки, шелка, духи, бумага, театральные бинокли, шпильки, перья, бусы и веера. Мисс Темпл нигде не задержалась и быстрее, чем ей это казалось возможным, оказалась в другой стороне квартала — на краю площади Святой Изобелы.

Над ней было облачно-серое небо. Она развернулась и пошла назад, вглядываясь еще пристальнее в каждый из экзотических прилавков, но так и не нашла ничего такого, что, как крючок, зацепило бы — будь она рыбой — ее внимание. Повернув к отелю, она с недоумением спросила себя: что все же у нее на уме? Почему (если она ясно ощущала это новое для нее чувство утраты и по-новому смотрела на самое себя) ничто (даже прелестнейшая резная уточка) не пробудило ее интереса? Напротив, у каждого предмета она чувствовала, будто что-то толкает ее, какой-то мучительный зуд, название которого она не знает, влечет ее все дальше и дальше, к какому-то неизвестному радостному удивлению. Ей досаждало, что она понятия не имеет, что это может быть, но она тешила себя тем, что ее поиски не бесцельны и необходимый предмет, если он существует, непременно привлечет ее внимание, когда попадется на глаза.

И тогда она, мыслями пребывая где-то в другом месте, с решительным вздохом развернулась и в третий раз пошла по тем же магазинам; пересекая площадь в направлении монументального комплекса министерских зданий, она поняла, что не в силах сосредоточиться. Дело было не столько в каких-то ее недостатках или в очевидном превосходстве соперницы (личность которой она пыталась отгадать просто из любопытства), а в том, что с ней произошло нечто совершенно из ряда вон выходящее. Так или иначе, это отнюдь не означало, что она выбита из колеи, или что у нее нет перспектив, или что будущие романы Роджера Баскомба хоть капельку волнуют ее.

Невзирая на эти мысли, мисс Темпл, дойдя до середины площади, остановилась и, вместо того чтобы идти в направлении зданий, где в этот самый момент, вне всяких сомнений, пребывал в трудах праведных Роджер, уселась на кованую скамью и обвела взглядом статую святой Изобелы в центре площади. Мисс Темпл, которая ничего не знала о сей святой мученице и не страдала излишней набожностью, была выведена из равновесия вызывающей вульгарностью этого памятника: женщина, цепляющаяся за бочку, поднятую на гребень волны, порванные одежды, растрепанные волосы, тут же — остатки кораблекрушения, вода вокруг взбаламучена множеством змей, они обвили ее мельтешащие в воде ноги, пробрались под ее одежду, оплели ее шею, но она все же открыла рот, взывая к небесам, и крик ее, как можно увидеть, был услышан двумя ангелами — крылатые, в длиннополых одеяниях, они, расположившись над головой Изобелы, бесстрастно наблюдали за катастрофой. Мисс Темпл вполне оценила размер сего монумента, но тем не менее памятник поражал ее своей грубостью и неправдоподобием. Будучи уроженкой острова, она могла поверить в кораблекрушение и даже в змей, но вот ангелы казались ей не на месте.

Глядя в невидящие каменные глаза навечно обрученной со змеями Изобелы, она, конечно же, понимала, что эта сцена ее мало волнует. Взгляд мисс Темпл наконец-то переместился в область ее истинного интереса — к комплексу белых зданий, и тут в ее голове почти мгновенно возник план, тут же получивший разумное обоснование. Она принимала тот факт, что навечно разделена с Роджером, — возобновление отношений с женихом ни в коей мере не составляло ее цели. На самом деле она жаждала одного — объяснения. Был ли этот отказ вызван чисто прагматическими мотивами? Роджер предпочел остаться в одиночестве, чем обременять себя семьей? Соображения карьеры диктовали ему такое поведение? Или, может, дело было в другой женщине? Или же тут вмешались какие-то непредвиденные обстоятельства, о которых она даже не догадывалась? Все эти варианты в ее голове были равноправны, но от них зависело то, как мисс Темпл справится с утратой и как она станет выстраивать свою будущую жизнь.

Она полагала, что без труда сможет его найти. Роджер был человеком привычек, и, хотя его присутственные часы были нерегулярны, обед оставался обедом, и когда бы он ни обедал, делал он это в одном и том же ресторане. Мисс Темпл зашла в книжную лавку на другой стороне улицы, где (поскольку она так долго простояла у полок, что уйти без покупки показалось ей неприличным) она, следуя какому-то внутреннему побуждению, выбрала «Жития святых, в морской пучине свой крест принявших», в четырех томах, с иллюстрациями. Книги были достаточно поучительны, что оправдывало ее стояние у стеллажа, где она якобы разглядывала цветные иллюстрации, а на самом деле наблюдала из витрины за Роджером, который сначала вошел в тяжелые двери на другой стороне улицы, а потом, час спустя, вышел оттуда в одиночестве. Он направился прямо во внутренний дворик министерства. Мисс Темпл попросила доставить покупку в отель и вышла на улицу, чувствуя, что не только не добилась цели, потратив время на пустую слежку, но и совершила дурацкий поступок.