Гордон Далквист - Стеклянные книги пожирателей снов

Словно по сигналу, кто-то рядом с ним осторожно кашлянул. Чань поднял глаза и увидел солдата в форме — красный мундир и брюки, черные сапоги, медный шлем с конским хвостом в одной руке, другая покоится на рукоятке длинной сабли; он стоял в дверях, словно боялся, войдя в «Ратон марин», уронить свою воинскую честь. Увидев, что Чань заметил его, солдат кивнул и щелкнул сапогами.

— Не могли бы вы последовать со мной, сэр? — почтительно обратился он к Чаню.

Остальные посетители вели так себя так, будто не слышали ни слова. Чань кивнул солдату и встал. Все случилось быстрее, чем он рассчитывал. Он взял свою трость, а газету оставил — пусть прочтет еще кто-нибудь.

Они прошли несколько кварталов по направлению к реке, не проронив ни слова. Яркая форма его спутника резко контрастировала с монохромным фоном окрестностей — булыжной мостовой, серой штукатуркой стен и черными лужами вонючей воды. Чань знал, что и его собственное пальто производит такой же эффект, и улыбнулся, подумав о том, какую странную пару они являют собой и насколько солдату может быть ненавистна эта мысль. Они завернули за угол и зашли на каменный пирс, нависавший над рекой. Под ними быстро катился черный широкий поток, а другой берег был едва виден из-за клубов тумана, который либо еще не успел рассеяться с ночи, либо начал собираться к вечеру. Пирс этот во времена процветания района использовался как пристань для прогулочных лодок и водного такси. С того времени он был оставлен на разрушение.

Как и предполагал Чань, здесь его ждал адъютант-полковник Ноланд Аспич с адъютантом и тремя другими солдатами, стоявшими за его спиной, еще двое ждали в аккуратном баркасе, причаленном к мосткам. Чань остановился, пропуская своего проводника вперед, к его командиру, — тот подошел, щелкнул каблуками, доложил, сделав движение рукой в сторону Чаня. Аспич кивнул, помедлил немного, подошел к Чаню, стоявшему вне пределов слышимости остальных.

— Где он? — тихим голосом спросил адъютант-полковник.

Аспич был мускулистый, поджарый человек с редеющими волосами, подстриженными коротким ежиком. Он вытащил из кармана своего красного мундира тонкую черную манильскую сигару, откусил кончик, сплюнул, достал маленький коробок спичек, потом повернулся лицом в подветренную сторону, чиркнул спичкой, несколько раз втянул в себя воздух, пока сигара не загорелась, выдохнул голубой дымок и снова вперился своим сверлящим взглядом в Чаня, который так и не ответил на его вопрос.

— Ну, так что вы можете сказать?

Чань из принципа не терпел никакой власти. Какие бы практические соображения ни подстегивали его, он всегда чувствовал, что власть есть проявление чьего-то личного произвольного желания, и это глубоко его задевало. Церковь, военные, правительство, аристократия, бизнес — у него мороз продирал по коже при любом взаимодействии с ними, и хотя он и не отказывал тому же Аспичу в вероятной компетентности, но, видя, как офицер откусывает кончик сигары, как сплевывает, испытывал неодолимое желание исполосовать его на месте своей бритвой, и плевать на последствия. Но он тем не менее стоял спокойно и как мог неторопливо отвечал адъютанту-полковнику Аспичу:

— Он мертв.

— Вы уверены? Что вы сделали с телом?

Когда Аспич говорил, двигались только его губы, а все остальное тело пребывало в неподвижности, и если смотреть со спины, которую и видели его солдаты, то можно было подумать, что он просто слушает Чаня.

— Я ничего не сделал с телом. Я его не убивал.

— Но… мы… вы получили инструкции?

— Он уже был мертв.

Аспич погрузился в молчание.

— Я последовал за ним с Адриан-Сквер за город, до Орандж-канала. Он встретился с группой людей, и вместе они дождались небольшой лодки, которая приплыла по каналу. Они вытащили оттуда какой-то груз, переложили его в две телеги и отогнали их к ближайшему дому. Большому дому. Вы не знаете, что это за дом у Орандж-канала?

Аспич сплюнул.

— Могу догадываться.

— Там явно устраивался большой прием… Кажется, предлогом было обручение дочери лорда.

Аспич кивнул:

— С немцем.

— Мне удалось проникнуть в дом. Мне удалось найти полковника Траппинга, и не без труда, но все же удалось подсыпать кое-что в его бокал с вином…

— Постойте, постойте, — прервал его Аспич, — а кто еще там был? Кто еще был с ним на канале? Что сталось с телегами? Если его убил кто-то другой…

— Я говорю вам то, — прошипел Чань, — что собираюсь рассказать. Вы хотите слушать?

— А я думаю, не высечь ли тебя кнутом.

— В самом деле?

Аспич вздохнул, обернулся, обвел взглядом своих солдат.

— Да нет, я просто пошутил. Все это было очень трудно… и от вас никаких вестей…

— Я проснулся ни свет ни заря. Я объяснял, что торопиться не следует. А вы посылаете за мной солдата в форме и заявляетесь в такую часть города, где вам по социальному и профессиональному статусу и быть не положено. Устроили бы еще фейерверк. Если кто чего заподозрит…

— Никто ничего не заподозрит.

— Из тех, кого знаете вы. А мне придется вернуться в кофейню и задобрить деньгами тех пятерых, кто видел, как меня таким вот образом вызывали… и это для того, чтобы защитить нас обоих. В бою вы так же наплевательски относитесь к жизням своих солдат? К себе самому?

Аспич не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, но его молчание само по себе было признанием ошибки. Он отвернулся, вглядываясь в туман.

— Ну, ладно. Продолжайте.

Чань прищурился. Пока все было довольно просто, но теперь он действовал наугад в той же мере, что и Аспич, хотя тот, возможно, лишь делал вид, что действует наугад.

— В доме находились сотни людей. Это и в самом деле был прием в связи с обручением. Может, за ним скрывалось что-то еще, но прием действительно был, и это создавало для меня трудности, во-первых, в моих попытках смешаться с присутствующими, а во-вторых, на пути к достижению моей цели. Прежде чем вещество успело оказать свое действие, полковник Траппинг скрылся с моих глаз, оставил собрание, ушел по черной лестнице. Я не смог последовать за ним сразу же и был вынужден искать его по всему дому. Когда я наконец нашел его, он был мертв. Я не мог понять почему. Количество яда, что я подсыпал ему, не могло привести к немедленной смерти, и тем не менее на его теле не было никаких следов насилия.

— Вы уверены, что он был мертв?

— Конечно уверен.

— Наверно, вы неправильно рассчитали дозу яда.

— Это невозможно.

— Что же, по-вашему, произошло? И вы так до сих пор и не объяснили, что случилось с телом.

— Я предлагаю вам успокоиться и дослушать меня до конца.

— Я предлагаю вам, черт побери, продолжать ваши объяснения.

Чань пропустил это мимо ушей, сохранив ровный тон.