Александр Варго - Взгляд висельника

Сергей переключил свое внимание на ролик. Скороходов тем временем разговаривал с невидимым собеседником. Что-то доказывал, потом слушал, кивал, соглашаясь. Все как и в предыдущих роликах. Собеседник убеждает их сделать то, что они потом и делают. Артем в очередной раз кивает и выходит из комнаты. Возвращается он с каким-то едва заметным предметом в руке. Только единожды это что-то в руке дает отблеск, и Сережа понимает, что это скорее канцелярский нож или широкое лезвие от него. Практически сразу же, ну или примерно через минуту, в комнату к Артему забегает его отец. Машет руками, орет. Он подбегает к компьютеру, и последнее, что видит Истомин, – это то, как Скороходов-старший вырывает провода.

Что Док этим хотел сказать? Несмотря на то, что, судя по всему, Артем остался в живых, Сергей был недоволен. Ощущение, что его обманули, было болезненным и не спешило уходить. Он потянулся к мышке, чтобы отключить плеер. Но вдруг ролик снова ожил. Скороходов-старший все крушил, а Артем сначала молча наблюдал за ним, но потом, что-то крикнув, бросился на родителя с лезвием или ножом. Из дыры в горле отца ударил небольшой фонтанчик, и только потом мужчина закрыл ее руками. Рука за несколько секунд почернела от крови, будто на нее надели перчатку. Мужчина упал на колени, а потом и вовсе завалился на бок. Артем посмотрел на свои руки. Было видно, что в его планы такое развитие событий не входило. Потом он подошел к раскуроченному компьютеру. Сережа не мог понять, каким образом камера продолжала до сих пор снимать. Но это непонимание ушло на задний план. Сереже стало интересно, что с собой сделает Артем. Какую смерть он выберет себе. Артем не подвел его. Он выбрал смерть что надо. Хотя сам бы Сергей предпочел прыгнуть в окно. Но Истомин понял, что ему нравится смотреть на смерть других людей. И еще до того, как Скороходик повесился на шнуре от мышки, еще до того, как отец ворвался в спальню и начал орать о запрете компьютера, Сережа решил, что сам попросит Дока присылать ему подобные ролики.

Александр хотел окликнуть сына, но потом решил проверить, чем он занимается. Он пожалел о своем решении, как только переступил порог комнаты Сергея. Ребенок смотрел очередной ролик. Саша несколько секунд утешал себя, что это всего лишь какой-нибудь фильм. Но фильм этот был очень реалистичным. А когда в кадре появился парень, уж очень похожий на одноклассника Сергея, Саша не выдержал и спросил:

– Это что?

В его голосе еще не было угрозы. Скорее легкое недоумение. И разочарование. Какие бы помои ни лились из Всемирной сети, Саша был уверен, что ни капельки не попадет на его ребенка. И это не из-за разборчивости растлителей и мошенников. Он был уверен, что его Сережка не из тех, кто непременно захочет посмотреть, что там под наклейкой 16+.

– Я тебя спрашиваю, что это?!

Здесь также не было угрозы, но недовольство отсутствием ответа было налицо. Сергей даже не пошевелился. Александр слишком поздно понял, что замышляет парень на видео. И только когда на экране произошло самоубийство, реальное, черт бы его побрал, самоубийство, Саша закричал. На угрозы с проклятиями он на этот раз не скупился.

– Что это?! Где ты взял этот ролик?! Где ты взял все эти ролики?!

Он схватил Сережу за руку и сдернул с вращающегося стула. Мальчик испуганно смотрел на разъяренного отца и молчал. Большие немигающие глаза наполнили слезы. Потом Саша, как всегда, пожалеет о своем поступке, но сейчас он был слишком зол, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как плачущий ребенок.

– Кто тебе их присылает?! Отвечай!

Александр схватил компьютерную мышь и дернул. Сложил вдвое и замахнулся. Рука замерла. Он не бил Сережу с первого класса. Тогда тоже был особый случай. Именно тогда он ударил его ремнем в первый и последний раз. Слезы уже текли по щекам Сережи. Александр отбросил мышь.

– Ладно! Не хочешь говорить?! Не говори! С этой секунды ты наказан!

Он снова вернулся к компьютеру и, мало заботясь о его целостности, начал вырывать провода. Схватил сетевой шнур и, повернувшись к сыну, затряс им.

– На месяц! Ты наказан на месяц!

Развернулся и вышел из спальни.

На кухне он бросил шнур в мусорное ведро. Ведро подпрыгнуло и завалилось набок. Очистки рассыпались по полу. Первое желание Саши было подойти и разбросать весь мусор по кухне. Истомин не столько злился, сколько был обижен. Он ошибся в собственном ребенке. Неужели так все плохо? Саша вспомнил, с каким интересом Сережа смотрел на то, как вешается его одноклассник. Вешается? Может, это инсценировка? Тогда все не так плохо. То есть, конечно, и не хорошо, но все-таки смотреть сцены насилия в кино лучше, чем то же самое, но в натуре.

Где произошел сбой? Как узнать, что ты сделал не так? Может, надо было просто поговорить с парнем, а не бросаться на него? Надо поговорить. И с Сережкой, и с родителями этого одноклассника. Саша забыл, как его фамилия, но он узнает. Завтра сходит в школу и все узнает. Если надо, он на уши школу поставит. Какой-то ублюдок снял фильм и прислал его ребенку. За это надо наказывать.

Саша собрал мусор. Помешал картошку. Она была почти готова. Сейчас Истомину еще больше захотелось, чтобы Света приехала. Возможно, только сейчас он понял, что ему, кроме женской ласки, нужен собеседник, который выслушает и посоветует. Если бы у Светы не было ребенка, он сделал все возможное, чтобы она осталась на ночь. Возможно, он попытается, но это потом, вечером. А сейчас он хотел поговорить с сыном. Извиниться и поговорить.

Надя так не хотела. Она не хотела быть избитой собственными друзьями. А друзьями ли? Нет. Кем бы они ни были, она не хотела, чтобы они ее избили. Надя не хотела покончить с собой. Ее все устраивало в этом несовершенном мире. Все. Предки-придурки, занятые только собой. Учителя-садисты, пользующиеся тем, что их родителям не до своих чад. Друзья… Тут немного сложнее. Разве можно бояться друзей? Разве можно им не доверять? Нет, это не друзья. Почему она с ними? А потому что у нее и выбора-то никакого не было. Либо дружить с ними, либо получать зуботычины от них. Но сейчас все стало как-то запутанно. Даже дружба с ними не спасает от избиения и… самоубийства. Правда, последнего она не могла понять. Что могло их толкнуть на такой серьезный шаг? Смерть – это серьезно. Смерть – это надолго. Смерть, черт бы ее побрал, это навсегда! Неужели они этого не понимали? Что же их могло толкнуть на это? Видео? Тут и вовсе непонятно. Видео, конечно, было. И как Мечникову били, и как Владку, и еще с десяток подобных роликов с унижениями и стояниями на коленях. Только эти ролики все были на старом дядькином ноутбуке. Он ей его подарил, когда ее комп подхватил вирус. Неужели он вспомнил о нем и, просмотрев кино не для всех, решил выложить его для более широкого круга зрителей. Да нет. Зачем ему это? Тем более найди он эти нехорошие (она была уверена, что их действия по меньшей мере неправильны) записи, неприятного разговора с предками ей было бы не избежать. И это несмотря на то, что она любимица дядьки. У него не было своих детей, да, собственно, и жены у него не было. Вот поэтому-то он в Надюшке и души не чаял. Был у них еще один общий секрет, но о нем Надя не то что говорить – вспоминать не хочет. Однажды, напившись, она позволила ему потрогать себя. Она ничего не помнила, но ей казалось, что дальше прикосновений дело не пошло. Они просто решили это забыть.