Вячеслав Денисов - Забытые заживо

Дженни протянула руку и поправила воротник Питера. Он спал, прижавшись к Берте, а та лежала, приоткрыв рот, опустив безвольную руку ему на плечо.

Знал бы этот парень, что творится в джунглях…

Растерев лицо, Дженни встала и направилась к воде. Зашла в море по колено, умылась.

– Я могу посидеть с тобой, – сказала она, сев рядом и разглядывая мечущиеся языки пламени.

– Если это подвиг, тогда не нужно.

– Нет, я просто не могу спать.

Он внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь определить, не хочет ли она спать именно так, как не хочет он.

– Ты чего-то ждешь, да?

Муж Маши заворочался и что-то невнятно пробурчал. Пошарил рукой, нашел жену и, успокоившись, снова подложил ладонь под щеку.

– Вот кому можно позавидовать, – с завистью прошептал мужчина.

– Как вас зовут? Я знаю здесь уже всех, кроме вас.

– У меня простое русское имя – Николай. Я уже говорил…

– Тогда, быть может, вы чудотворец? У вас, у русских, есть, кажется, такой святой.

– Ну-у, миссис Дженни!.. – Он даже порозовел от неловкости. – Святости во мне…

– Мисс, – машинально поправила она.

– Моей волшебной силы хватит лишь на то, чтобы горел костер. И то благодаря веткам, которые собрали дети.

– Вы не похожи на своего друга, – сказала, улыбаясь, Дженни.

Николай пожал плечами, опустил взгляд, и она как следует рассмотрела его. В юношестве этот парень, скорее всего, имел золотистые, вьющиеся волосы, и о его щеки можно было обжечься. На морозе он всегда выглядел румяным, и глаза его, озорные и чуть раскосые, могли внушить что угодно – смех, доверие, но только не страх. Прошли годы, думала Дженни, и он изменился. Розовые завитушки сошли на нет, отцвели и завяли. И сейчас парень вынужден стричься очень коротко, чтобы скрыть лысину. Но еще остался румянец, и он не пропадал ни днем, ни ночью – Дженни это видела. Хотя чему тут удивляться. Днем палит солнце, ночью все у костра…

– Друзья и не должны быть похожи. Смысл дружбы в уравновешивании отрицательных качеств одного положительными свойствами другого.

– Где вы научились так хорошо говорить по-английски?

Он помолчал, задумчиво глядя в костер.

– Два года работы со мной репетитора не прошли бесследно. Мы с Борей собирались уезжать в США. Собственно, почему собирались, уехали… – Он улыбнулся, и тени костра превратили его лицо в нелепую маску. – Я все никак не могу привыкнуть. Пять лет назад мы начали бизнес, и до зимы этого года он процветал. А потом – кризис. Обвал рынка. Мы продали активы и уехали в Штаты. Сейчас пытаемся налаживать дело там… Пытались, – поправился он. – Как бы то ни было, заработанных денег нам хватит, чтобы чувствовать себя, как говорят в рекламе, защищенными.

Сказав это, он искоса бросил взгляд в темноту.

– Проклятый лес.

– Николай, вы хорошо помните свою жизнь? – спросила Дженни.

Тот уставился на нее измученным взглядом.

– Что?

– Жизнь, – терпеливо повторила Дженни. – Бывало ли с вами такое, чтобы вы… – она задумалась, непроизвольно делая пассы руками, – чтобы вам казалось, что вы живете не своей жизнью?

Николай забеспокоился.

– Дженни, мой репетитор хорош, но я был, наверное, не самым старательным учеником…

– Нет-нет, вы услышали и поняли сейчас именно то, что я сказала. К вам не приходило ощущение, что та жизнь, которую вы проживаете, всего лишь неудачная копия той, какая могла бы у вас быть? Я имею в виду, не видели ли вы себя со стороны, не были ли вам близки люди, которых вы знаете, но которые даже не подозревают о вашем существовании?

Отряхнув руки от песка, он опустил их на колени. Скрестивший ноги по-турецки, сейчас он был похож на впавшего в транс монаха.

– Ник?..

– Я понял, понял, – поспешил он с ответом. – Наконец-то понял, – и снова задумался. – Вы имеете в виду, что я мог идти по улице и увидеть, как я иду мимо и рядом со мной люди, которых я… – Он показал на себя: – Этот – я – не знаю?

– Вот именно.

Оба они повернули головы направо – там раздались вздохи и шуршание одежды.

– Господи, ваши разговоры вставляют покруче травы, – недовольно промычал Гламур через шляпу, лежавшую на его лице, и перевернулся на другой бок. Шляпа упала. Он не глядя нашарил ее и снова водрузил на голову.

Николай помотал головой.

– Вряд ли я составлю вам компанию для семинара на эту тему… – и он виновато улыбнулся.

Он успел сказать только это. Дженни показалось, что он хотел добавить еще что-то, но замолчал. Онемела и она, потому что в лесу, невидимом, покрытом могильным мраком лесу, раздался дикий рев – Дженни сразу узнала его, под этот рев она любовалась мужеством Левши. Рев сопровождали десятки яростных посвистываний, похожих на те, которые ей довелось слышать в дельфинарии Калифорнии. Треск сучьев, движение мощных тел, отчаянное рычание, переходящее в истошный вой, – все смешалось воедино, превратив берег в зрительный зал во время просмотра кинофильма, когда выключено изображение, но присутствует звук.

– Господи, господи, я больше не могу здесь оставаться!..

Придерживая рукой живот, Рита бросилась туда, где было больше света, – к Дженни и Николаю.

– Что там?!

Никто не хотел отвечать на этот вопрос.

Вскоре мощный утробный рев сменился обреченными рыками. А после раздался шум, напоминающий решающий штурм. А потом…

– Не могу, не могу это слышать! – раскачивалась девушка, закрывая ладошками уши.

Бледный как полотно Миша Гламур поднялся и выпрямился во весь рост. Не шевелясь, он смотрел в темноту, туда, где не более чем в двух десятках шагов, в лесу, слышались треск и хруст и эти кошмарные звуки.

Дженни пришла в себя и, чувствуя, как по спине ее пробежал и замер между лопатками холодок, посмотрела вокруг. Уже никто не спал. Сбившись друг к другу и боясь быть ближе к лесу, чем кто-то другой, люди молча ждали, когда закончится это адское действо. И в этом смиренном ожидании было что-то от отары овец, в которую заходит чабан, чтобы выбрать одну из них для ужина.

– Там трещит и рвется одежда?.. – прошептала Маша.

– Нет, не одежда, – тихо отозвался Борис.

Дженни знала правильный ответ.

Вскоре звуки смолкли. И через полчаса лягушки снова завели свой шумный концерт.

– Здесь с ума сойти можно…

Она так и не поняла, кто произнес это. Но это не было важно, потому что таково было общее мнение.

Миша Гламур снова опустился на песок и подвинулся к костру.

– Если хочешь, можешь спать дальше, – сказал ему Николай. – Я посижу.

– Очень хороший совет, – похвалил Гламур. – А почему бы тебе теперь не поспать? Пойду-ка я умоюсь…

– Ты пойдешь умываться в шляпе и с сумкой? – крикнул ему вслед Николай.

Через минуту Гламур вернулся. Теребя ноздри и поглядывая по сторонам, он прошел к костру, взял какой-то сук и без особой нужды бросил его в костер. Все это время Дженни внимательно наблюдала за ним.