Александр Варго - Обиженная

Проезд к дому перегораживал шлагбаум, и Хома не рискнул проехать во двор на своей машине. Точнее, не на своей. Он угнал сиреневую «десятку» полтора часа назад на Черногорской улице. Охранник, толстый, обильно потеющий мужик, напоминающий огромную сардельку, которую каким-то непостижимым образом втиснули в черную униформу, то и дело сверял со списком номера въезжающих автомобилей. Вместе с тем Хома отметил, что на пеших граждан толстяк едва ли обращает внимание.

Вздохнув глубже, он скользнул кончиками пальцев по накладным усам и как можно беззаботнее зашагал вперед. Проходя мимо будки секьюрити, Хома почувствовал участившееся сердцебиение, но одновременно с этим на его лице застыло выражение такой ленивой невозмутимости, что охранник лишь едва мазнул по нему своим равнодушным взглядом.

Подойдя к нужному подъезду, Хома вытащил небольшую замшевую ключницу и быстро нашел в ней кодовую «таблетку». Индикатор на хромированной панели с готовностью подмигнул ему своим рубиновым глазком, и он потянул на себя массивную дверь. Вскоре Хома был возле той самой квартиры. Прежде чем приступить к делу, он почти минуту стоял в полной неподвижности, к чему-то прислушиваясь. Затем перевел взгляд на толстую металлическую дверь.

«Ну, Вероника, — подумал он о своей давнишней наводчице. — Если не лоханулась с клиентом, побалую тебя мятными пряниками». Это, конечно, была шутка. Если все выгорит, как он предполагал, то лишь накинет старой карге пару процентов от «выручки».

Несмотря на сложный механизм замка, Хома справился с ним буквально за две минуты, и лишь струйка пота, прочертившая блестящую дорожку на его виске, свидетельствовала об огромном внутреннем напряжении. Наконец в замке что-то тихо щелкнуло, и Хома с облегчением вздохнул. Он вошел внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Первым делом посмотрел на датчик охранной сигнализации. Тот сонно помаргивал лампочкой, значит, работа велась в обычном режиме, и можно продолжать задуманное. Хома вытер взмокший лоб. Он бы с радостью содрал с себя этот идиотский парик с усами, но хорошо понимал, что сделать это можно будет только после того, как он окажется в угнанной «десятке» с уловом, который, как он очень надеялся, будет весьма и весьма ценным. Он вытащил из кармана резиновые перчатки и стал их натягивать, осторожно расправляя складки.

Для Жени Коляскина, а местный уголовный мир его знал как Хому, это был уже далеко не первый скок [1] Квартирная кража ( жарг.) . . Он всегда работал без напарников, если не считать Веронику — полуослепшую старуху-гадалку, причислявшую себя к роду потомственных ведьм со всеми сопутствующими атрибутами: приворотами, стеклянными шарами, вонючими отварами из хорьков и прочим маразматическим бредом. Но люди велись на это, как глупый карась на крючок, и Вероника не бедствовала. Хома скептически относился ко всем этим «стекляшкам» с «заговоренной водичкой», но одного у старой клюшки отнять было нельзя — она буквально сердцем чуяла состоятельных людей и даже помогала ему вычислять наиболее удобное время для его «работы». Естественно, Хома отстегивал Веронике определенный процент за подобного рода услуги, так что все было, как говорится, на мази. Верил Хома, что и сегодняшний день принесет ему удачу.

Однако беглое обследование огромной квартиры его разочаровывало с каждой минутой все больше и больше. Пока единственное, чем он смог поживиться, — это ювелирка жены хозяина хаты, но как-то все это было негусто… В одном из ящиков комода он обнаружил пару кредитных карт, но, судя по всему, просроченных. Он огляделся, нахмурившись. Может, Вероника ошиблась? Странно, проколов с ее стороны еще пока не было.

Вор прошелся еще раз по комнатам и остановился в той, которая была оборудована под кабинет. Огромный диван, обтянутый мягкой светлой кожей, стоял рядом с журнальным столиком, на котором были в беспорядке разбросаны журналы о финансах и экономике. На широком столе тоже царил беспорядок, клавиатура забрызгана чем-то темным, а монитор был покрыт толстым слоем пыли. Хома присвистнул.

Только сейчас ему неожиданно пришло в голову, что эта квартира, несмотря на весь свой напускной лоск и богатство, таила в себе что-то нехорошее и тревожное. Будто все это внешнее благополучие было настолько хрупким и ненадежным, что было достаточно одного дуновения ветерка, и этот роскошный диван в одну секунду превратится в раздолбанную тахту с торчащими ржавыми пружинами, а дорогущий стол — в гнилую развалюху, за которой квасят алкаши в подвалах. Он подошел ближе к столу, скользнув взглядом по недопитой бутылке джина. Рядом стояла чашка с темными разводами, на дне застыли остатки кофе.

— Вместо чая утром рано выпил водки два стакана, — пробормотал вполголоса Хома. — Вот какой Рассеянный с улицы Бассейной…

Его внимание приковала картина на стене, копия Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Осененный внезапной догадкой, Хома отодвинул край картины, за ней оказался встроенный в стену компактный сейф.

— Ну, молись, Вероника, — вслух сказал Хома и, выбрав нужные отмычки, принялся возиться с замком. Он пыхтел и тихонько матерился, но проклятый замок категорически не желал открываться, и в тот момент, когда вор уже был готов признать свое поражение, до его слуха донесся знакомый сладостный щелчок, и дверца сейфа приоткрылась…

В то время, когда Хома с удивлением вертел в руках обнаруженный в сейфе предмет, в подъезд входила молодая пара. Мужчина был явно моложе своей спутницы, на лице читалось напряжение, будто он безуспешно пытался решать в уме сложные уравнения.

— А твой Сашка точно не заявится? А то получится как в анекдоте.

— Нет, — уверенно ответила женщина, вызывая лифт. Эффектная брюнетка с красивым лицом, но красота была холодно-надменной. Искусно подведенные глаза выглядели уставшими. — Раньше восьми он не появится.

— Ясно, — промолвил мужчина, невзначай дотронувшись до бедра женщины. Она слегка улыбнулась.