Стефани Майер - Гостья

Я подождала, когда настанет эйфория, когда все вокруг засияет, как в прошлый раз. Странно… Я не чувствовала разницы. Может, дело было вовсе не в лекарстве, а в любви?

Я снова вздохнула и ничком легла на кушетку.

— Начинай, — сказала я доктору.

Пузырек открылся. Док вылил содержимое на ткань.

— Ты самое благородное и чистое создание в мире. Вселенная без тебя станет мрачнее, — прошептал он.

Это была его речь над моей могилой, эпитафия на моем надгробии.

Хорошо, что я это услышала.

«Спасибо тебе, Анни, сестренка! Я никогда тебя не забуду».

«Будь счастлива, Мел. Радуйся жизни. Цени ее. Ради себя, и ради меня».

«Буду», — пообещала она.

«Прощай», — в унисон подумали мы.

Док осторожно прижал ткань к моему лицу. Я сделала глубокий вдох, стараясь не замечать неприятный едкий запах. Вдохнула еще раз, и надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня — они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала. Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет — теплая, живая, сверкающая синева… Я поплыла вперед, не испытывая страха.

Начало будет похоже на конец. Меня предупреждали.

Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я-то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?

Закатное солнце — все окрашено в розовые тона, они напоминают мне о моей подруге… Как бы ее звали тут? Наверное, что-нибудь, связанное с… бархатцами! Бархатцы и еще бархатцы. Она была прекрасным Цветком. Здесь цветы такие безжизненные, такие скучные. Правда, пахнут приятно. Запахи — это самое замечательное на этой планете.

Сзади приближаются шаги. Опять Прядильщица облаков? Мне не нужна куртка. Тут тепло — наконец-то! — и я хочу проветриться. Я не буду на нее смотреть. Может, она подумает, что я не слышу, и вернется домой. Она так меня оберегает, а ведь я уже взрослая. Она не может вечно со мною нянькаться.

— Простите? — говорит незнакомый голос.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и не узнаю лица. Она симпатичная.

Лицо из воспоминания заставляет меня вздрогнуть. Это было мое лицо! Но я не помню, чтобы со мной это происходило…

— Привет, — говорю я.

— Привет. Меня зовут Мелани. — Незнакомка улыбается. — Я недавно переехала и, кажется, потерялась.

— О! А куда тебе надо? Я тебя подвезу. Наша машина…

— Нет, это недалеко. Я собиралась пройтись пешком, а теперь не могу найти Беккер-стрит.

Новая соседка — как здорово! Люблю новых друзей.

— Это совсем рядом, — говорю я. — Через два дома отсюда, но можно пройти наискосок. Вон там переулок.

— Может, покажешь? Прости, я не знаю, как тебя зовут…

— Конечно! Я Лепесток в лунном свете, но дома меня зовут Лепа. А ты откуда, Мелани?

Она смеется:

— Ты про Сан-Диего или про Поющий мир?

— И про тот, и про другой. — Я тоже смеюсь. Мне нравится ее улыбка. — На нашей улице живут две Летучие мыши. В желтом доме с соснами во дворе.

— Как-нибудь зайду, познакомлюсь, — мурлычет она, и вдруг ее голос напрягается. Она вглядывается в темный переулок, как будто кого-то ждет.

Там и правда кто-то есть. Двое: мужчина и мальчик. Мальчик теребит длинные темные волосы, он как будто нервничает. Может, он тоже потерялся? Его красивые глаза восторженно распахнуты. Мужчина стоит не двигаясь.

Джейми. Джаред. Мое сердце забилось быстрее, только как-то странно, неправильно. Непривычно тихо… оно скорее трепетало, чем колотилось.

— Лепа, это мои друзья, — говорит Мелани.

— А-а! Привет! — Я протягиваю руку мужчине, он стоит ближе. Мужчина берет мою ладонь и сжимает ее слишком крепко.

Он зачем-то тянет меня к себе. Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда еще так сильно не боялась. Я не понимаю.

Его рука взлетает к моему лицу, я охаю, вдыхаю туман, который идет из его руки. Серебряное облачко со вкусом клубники.

— Что?… — хочу спросить я, и все плывет перед глазами. Больше я ничего не вижу.

На этом все.

— Анни? Анни, ты меня слышишь? — спросил знакомый голос.

Это было не мое имя… или мое? Мои уши на него не отреагировали, но что-то откликнулось внутри. Разве я не Лепесток в лунном свете? Не Лепа? Но почему? Почему-то имя Лепа казалось чужим. Сердце забилось быстрее — отголосок страха из воспоминания. Образ женщины с рыжими с проседью волосами и добрыми зелеными глазами проплыл перед глазами. Это моя мать? Но… она же не моя мать, верно?

Тихий голос эхом разнесся вокруг:

— Анни. Вернись. Мы тебя не отпустим.

Голос был одновременно и знакомым, и нет. Он звучал как… Куда делась Лепесток в лунном свете? Я не могла ее отыскать — тысячи пустых воспоминаний; дом, где полно фотографий, но никто не живет.

— Дай ей «Бодрость», — сказал другой, незнакомый, голос. Что-то легонько коснулось моего лица, словно туман. Я узнала запах. Пахло грейпфрутом.

Я глубоко вдохнула, и сознание внезапно прояснилось. Я лежала лицом вниз… и это тоже казалось неправильным.

Меня стало как-то слишком мало. Я словно усохла. Руки казались теплее, чем остальное тело, и вскоре я поняла почему: их держали большие ладони, каждая размером с две моих.

Пахло странно — затхлостью, плесенью… Запах казался знакомым, хотя я точно знала, что никогда в жизни его не чувствовала.

Я ничего не видела, кроме темно-красного цвета — внутренняя сторона век. Мне захотелось открыть глаза, и я попыталась отыскать нужные мышцы.

— Странница? Мы все тебя ждем, милая. Открой глаза. — Я совершенно точно знала этот голос, это теплое дыхание над ухом. Непонятное, щекочущее чувство охватило все мое тело. Незнакомое ощущение. У меня задрожали пальцы, дыхание перехватило. Захотелось увидеть лицо говорившего.

Сознание заполнил яркий цвет, цвет, который позвал меня из небытия — сияющая, мерцающая синева. Вся Вселенная стала ярко-синей…

Наконец-то я вспомнила, как меня зовут. Да, меня звали Странница. Анни. Теперь я вспомнила.

Прикосновение: тепло на губах, на веках. А, мои веки, вот они где! Я поморгала вновь обретенными глазами.

— Она просыпается! — возбужденно вскрикнул кто-то. Джейми. Джейми был здесь. Сердце опять тихонько затрепетало.

Некоторое время глаза привыкали. Ослепивший меня синий цвет был тоже какой-то неправильный — не синий даже, а голубой, выцветший. Я хотела яркую синеву.

Чья-то рука дотронулась до моего лица.

— Странница?

Я повернулась на звук. Голова и шея двигались непривычно — ощущение знакомое и незнакомое одновременно.