Александр Варго - Химера

Спина покрылась холодной испариной.

Он стал дергать и трясти цепью, пытаясь вырвать ее из случайного плена. Бесполезно! Вибрация рельс изменила ширину щели, поймав его в своеобразную ловушку.

Митю охватил ужас. Не выбраться. Да еще, как назло, полотно, откуда шел поезд, поворачивало за черные от копоти ели. Машинист не успеет его заметить. В голове живо нарисовался образ толстовской героини и ее финал под колесами поезда.

Локомотив показался из-за поворота. Летел как угорелый, таща за собой вереницу цистерн. Митя подобрал кусок щебня, до которого дотянулись пальцы, и принялся молотить им по наручнику. Удар! Еще удар! Сцепленные руки не позволяли как следует размахнуться. А поезд был уже близко.

Протяжный гудок!

Машинист заметил его, только было поздно. Слишком малое расстояние, чтобы остановить тяжеленный состав. Осознав это, Митя стал беспорядочно дергаться и отчаянно молотить камнем по наручнику, пытаясь справиться с непокорным звеном. Вокруг него задрожал гравий и шпалы. Гудение в рельсах сменилось визжащими выстрелами.

Огромная ревущая туша локомотива, окутанная раскаленным воздухом и вонью дизеля, стремительно придвинулась. Митя напрягся изо всех сил, страшно закричал, дернулся, словно пытаясь вырвать рельс. Запястье прострелила острая боль. Локомотив был почти над ним и вдруг… руки отлетели от рельса. Он кубарем покатился вниз по насыпи, а в следующий миг над головой с лязгом прогрохотали многотонные стальные колеса.

Уже внизу, в пыльных кустах репейника, с заложенными от грохота ушами и не веря своему счастью, он обнаружил, что может развести руки в стороны. Под отчаянным силовым давлением вертлюжка все-таки отломилась.

Митя вздернул руки к небу и заорал от радости, обращаясь к катящимся мимо перемазанным в мазуте цистернам.

Натали снился пляж отеля. Светило солнце, на воде играли блики, все шезлонги были заняты. Сама она стояла у бара, облокотившись на стойку, в купальнике, с бокалом «мохито». Возле нее, самовлюбленно улыбаясь и подставляя солнцу холеное лицо, стоял Аркадий. Он был в одних плавках, загорелый, мускулистый, такой красавчик, что глаз не отвести. Все-таки уговорил ее к нему вернуться. Они вместе отдыхали в Istra Park, составляя здесь самую красивую пару. Именно такую, о какой мечтал отец.

Аркадий обнял ее, незаметно просунув ладонь под чашечку купальника.

– Что ты делаешь, кругом люди! – возмущенно зашептала она.

– Ерунда. Нам вместе хорошо. Чего стесняться?

Развивая свою мысль, Аркадий повалил ее на песок. Она не возражала. Сильные и нежные руки обвили ее плечи. Горячие поцелуи покрывали шею и грудь, которую он освободил от ткани купальника. Натали позволила ему войти и ощутила, как ее наполняют толчки сказочного наслаждения. Она простонала от удовольствия.

– Да, да, еще!

Движения убыстрились. В какой-то момент она почувствовала, что Аркадий увлекся и царапает ей плечи. Локтем она попыталась отодвинуть его руку и обнаружила, что не может. Аркадий оказался тяжелым, словно отлитый из бронзы. Его объятия вдруг потеряли чувственность, стали грубыми, медвежьими. Наслаждение сменилось неприятным удивлением, а затем страхом. Натали подняла голову… и обнаружила над собой то самое чудовище . Тяжело навалившись сверху – так, что невозможно дышать, – обхватив ее холодными когтистыми лапами, оно рычало и двигалось на ней, яростно вдавливая бедра в песок…

Натали вырвалась из ткани сна, задыхаясь, ощущая смертельный страх. Кошмар быстро уходил, оставляя в душе чувство гадливости и ужаса. Она впилась растопыренной пятерней в грудную клетку, заставляя себя вдохнуть. Воздух с хрипом ворвался в легкие, вызвав очередной приступ кашля…

Конечно, не было ни солнца, ни людей, ни пляжа. Вокруг все та же чернота, которую немного развеивал серый свет, падающий из вентиляционного отверстия в потолке. Из стены торчала проволочина, царапавшая ей плечо.

За последние пару часов боль в груди усилилась. Раны на животе Натали теперь не тревожили: она разорвала платье и обмотала себя лоскутами, как бинтом, остановив кровь. Зато одышка и кашель вызывали сильное беспокойство за свое здоровье. Ей становилось хуже.

Она прислушивалась к звукам, определяя, в какой части подземелья залегло чудовище. Это вошло у нее в привычку: придя в себя, выяснять по шорохам и хрипам, где оно. Натали не хотела, чтобы его приближение вновь застало ее врасплох. Она хотела быть готовой и собранной. Ей приходилось это делать, поскольку от проявлений звериной галантности каждый раз нервно подпрыгивало сердце.

Эти контакты были страшнее всего. Дыша смрадом, жуткий хозяин трогал ее за плечи, обнюхивал бедра, запускал когти в волосы, при этом урча, негромко пофыркивая, сладостно подрагивая мышцами. Иногда пихал в руки мусор, вроде кувшинок или дохлых лягушек. Первое время Натали брезгливо отодвигала их или, когда чудовище отворачивалось, швыряла подальше в темноту. Один раз он это заметил и сердито загавкал на своей абракадабре, после чего Натали покорно, трясясь всем телом, стала принимать дары , складывая в кучку рядом с собой. В конце концов, чего ей стоит преодолеть брезгливость и показать, что смирна, покорна и даже благодарна. Дохлая лягушка в руке лучше острых когтей в животе.

В этот раз не услышав звуков из темноты, Натали расслабилась, смахнула холодный пот со лба и привалилась к стене, дыша часто и натужно. Обрывки жуткого сна стояли перед глазами. Нет, она понимала, откуда там взялось чудовище, в его присутствии как раз не было неожиданности, учитывая все, что с ней происходило. Но откуда там Аркадий? Об этом подлеце она не желала вспоминать ни под каким соусом. Его образ, очевидно, крепко засел у нее в подкорке. Хотя есть надежда, что после этого сна исчезнет окончательно. Теперь Аркадий, как и остальные мужчины подобного типа, в ее подсознании долго будет ассоциироваться со страшным скользким зверем из темного подземелья.

«И зачем я порвала с Митей!» – в который раз подумалось ей.

Потому что он оставлял ее одну? Но теперь ясно, что он отлучался не просто так. Вместе с пожилым моряком они искали эту тварь. Они хотели избавить местное население и приезжих от смертельной опасности, которая поселилась в здешних водах. Вот почему Митя уходил каждое утро, ничего не объясняя. Только предупреждал не гулять с Марусей по берегу, к чему она отнеслась так же легкомысленно, как к своему супружескому долгу.

Она думала, что стала ему безразлична. А он уходил ради них. И раньше, пропадая на работе и стараясь вернуть бизнесу утерянные позиции, тоже заботился о них.

Натали заплакала от обиды и бессилия. Ничего не изменишь. Нельзя повернуть время вспять и забрать назад слова, сказанные мужу.