Александр Варго - Химера

Заходящее солнце расплескивало красное золото по рубчатому глянцу водохранилища. Надо торопиться.

Перегнувшись через перильца, он посмотрел вниз. Бетонный откос скрывался под водой. Митя был уверен, что вход в деривационный канал находится здесь, под его ногами, больше негде. Этот штурвал, торчавший посередине, очевидно, приводил в действие механизм очистки металлической сетки-фильтра от водяных наростов.

– Но сетки там никакой нет, – понял Митя. – Иначе как бы ты плавал, дружок, верно?

Беглый взгляд на мутные волны вернул в душу сомнение. Сейчас он найдет вход в канал, проникнет в подземный резервуар, в котором обосновался продукт биоинженерии, – и что дальше? Митя ничего толком не знал о существе – лишь то, что его повадки схожи с крокодилом, выдрой и человеком. А какая у него физиология? Где расположено сердце? Куда стрелять? Пробьет ли пистолетная пуля шкуру или височную кость? Экспериментальные данные на этот счет отсутствовали. При таком раскладе есть вероятность только ранить животное, а это плохо. Любому охотнику известно, что несмертельное ранение сопровождается мощным выбросом адреналина, который делает хищника вдвойне и даже втройне опасным.

Но другого выхода все равно нет.

Митя спустился с площадки на траву, разделся, натянул маску и ласты. Пистолет завернул в полиэтиленовый пакет, заимствованный из мусорной урны на лесной дорожке. Получившийся сверток вместе с фальшфейером сунул в рюкзак, который собирался взять с собой.

Еще раз огляделся. Горюнов и его помощники должны уже появиться, но пока не видать. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, готовясь к пробному погружению. Сейчас перед ним стояла задача обнаружить вход в тоннель. Тратить на эту операцию воздух из мини-баллона, найденного в катере, было неразумно. Сколько там, пятьдесят вдохов? В деривационном тоннеле каждый будет на вес золота.

Оставив мини-баллон в траве, Митя шагнул из душного воздуха в прохладу.

Когда рассеялись пузырьки, перед ним предстала уходящая вниз стена, сложенная из бетонных плит. У ее основания темнело большое отверстие, при виде которого в позвоночнике защипало холодком, а по ногам разлилась слабость. В детстве Митя совсем не так представлял логово своего ужаса. Ему казалось, что это должно быть нечто вроде шалаша из коряг на дне. В оригинале логово оказалось инженерной конструкцией из железобетона.

Работая ластами, Митя опустился метра на два, осмотрел отверстие и вернулся к берегу, всплыв среди водорослей.

В глубине деривационного канала стояла темень, хоть глаз выколи. Согласно чертежу, ему придется проплыть около пятнадцати метров и найти второй колодец, который приведет в пустой резервуар. А фонаря нет.

Без фонаря все придется делать вслепую и на ощупь. Конечно, можно зажечь фальшфейер, которому не требовался кислород для горения, но Митя решил поберечь этот источник света. В пещере он будет нужнее. А на первом этапе поможет солнышко, садящееся за лес на другом берегу – его лучи, пронзая толщу воды, освещали подводную стену и вход в канал.

На конце мыса раздался треск фейерверка, рассыпались аплодисменты. Выверяя каждое движение, Митя промыл и прилепил на лицо маску, готовясь к самому главному погружению в своей жизни. Оставалось забрать из травы желтую бутылку, в которой было упаковано дыхание на следующую четверть часа, когда ушей коснулся тихий плеск.

В свете угасающего дня Митя обнаружил метрах в пятнадцати скользящий через волны серповидный плавник. Сердце больно стукнулось о ребра. Фараончик! Превозмогая дрожь, он опустил лицо под воду, чтобы еще раз взглянуть на чудовище. Может удастся обнаружить слабые места в строении тела?

В кристальном рубиновом пространстве скользил горбатый силуэт, напоминавший порождение безумного разума. Конечности прижаты к телу для большей обтекаемости. Плоский хвост лениво взмахивает. Злые огоньки глаз тускло поблескивают в багровом полумраке воды.

Митя внимательно следил за грозным существом, во владениях которого находился. В душе теплилась надежда, что монстр не заметит его в гуще водорослей. Но несмотря на страх, он продолжал следить за фараончиком подобно тому, как раньше тот следил за людьми на берегу. Они словно поменялись ролями, охотник и добыча.

Совершив изящный вираж, человекообразный монстр проплыл в считаных метрах и скрылся в отверстии. Митя наконец выпустил из груди переработанный воздух. Откровений в физиологии, честно сказать, он не открыл. Монстр выглядел непробиваемым, как скала.

«Бей в шею», – учил старый китобой.

Митя помнил это наставление, но выполнить его было сложно. Чтобы попасть в шею, нужно обладать ловкостью, твердой рукой и опытом. Ничего этого не было в арсенале. Одна шаткая надежда, что он сумеет вытащить Натали из логова незамеченной…

Если она еще жива .

Перед всплытием он автоматически скользнул взглядом по дну и вдруг заметил среди теней у большого камня разбросанные вещи. Митя отдышался и нырнул опять, на этот раз энергично взмахивая ластами, чтобы достать до дна.

Первое, что попалось на глаза, был зарывшийся в песок акваланг. Шланг, ведущий к редуктору, разорван надвое. Митя на всякий случай покрутил вентиль, но воздуха в баллоне не было – весь ушел через разрыв. За аквалангом выгнулся полумесяцем пояс с ножнами. Дальше лежала потерянный ласт. А еще дальше… Леонидыч.

Маска на повернутом вверх лице не съехала ни на сантиметр. Стеклянные глаза смотрели на колышущуюся поверхность. Правая рука отсутствовала. Тело ниже солнечного сплетения заканчивалось путаницей сизых внутренностей. В шее зияла кровавая рана – такая глубокая, что виднелись шейные позвонки.

Митя быстро отвел взгляд, ощутив тошноту. Да и не было сил смотреть на изуродованного товарища. Глаза автоматически скользнули по дну… и обнаружили недалеко от тела обмотанный полиэтиленом ствол, торчащий из ила.

ГАРПУННОЕ РУЖЬЕ!

То самое, которое он безуспешно искал на катере. А оно лежало здесь, неподалеку от своего хозяина. Провалилось в донные отложения всеми десятью килограммами чугунного литья. Но ствол остался торчать, благодаря чему Митя его и обнаружил.

Он достал ружье со второго нырка, бросил его на траву и ошеломленно привалился к берегу.

Леонидыча больше нет.

Было трудно в это поверить. Больше не услышишь его усмешек, одесского говорка, советов по водолазному делу. Исчезла какая-то душевная опора. Мите хотелось подумать о чем-то скорбном в отношении старика, с которым подружился и у которого, наверное, ближе Савичева никого не было – ни родственников, ни детей, один как перст, – но мысли путались, а в глазах стояло мертвое лицо и остекленевший взгляд, наполненный страхом .