Стивен Кинг - Нужные вещи

На перекрестке Харрингтон и Касл-авеню, переходившей чуть дальше в Касл-Вью, остановилась машина полиции штата. Из нее вылез патрульный и изумленно уставился на процессию.

— Эй! — крикнул он. — Вы, ребята, куда собрались?

— Мы собираемся врезать по задницам этим папским лизоблюдам, и если не хочешь проблем на свою задницу, то сгинь с дороги, — крикнула в ответ Нан Робертс.

Внезапно Дон Хемфилл набрал полные легкие воздуха и запел своим глубоким и сильным баритоном:

— Вперед, Христово воинство, война призвала нас…

Остальные подхватили. Вскоре все прихожане подобрались и пошли быстрее — уже не просто шагая, а маршируя под ритм гимна. Их лица были бледны, злы и свободны от всяческих мыслей. Они не пели, а буквально ревели, как берсеркеры, рвущиеся в бой. Преподобный Роуз пел вместе со всеми, хотя без своей вставной челюсти он испытывал определенные трудности с произношением.

Теперь они почти бежали.

Патрульный Моррис стоял у своей машины и тупо таращился на баптистов, сжимая в руке микрофон рации. Вода тонкими струйками стекала с непромокаемого чехла, надетого на фуражку.

— Докладывайте, шестнадцатый, — прокаркал Генри Пейтон.

— Мне кажется, что сюда надо бы выслать пару машин, — крикнул Моррис, возбужденный и напуганный одновременно. Он служил в полиции меньше года. — Тут что-то странное происходит! Что-то нехорошее! Мимо меня только что прошагала толпа человек из семидесяти, не меньше! Прием!

— Да? И что они делали? — спросил Пейтон.

— Они пели «Вперед, Христово воинство»! Прием!

— Моррис, это ты? Прием!

— Так точно, сэр! Прием!

— Насколько мне известно, патрульный Моррис, нет законов, запрещающих пение гимнов, даже под дождем. То, что там происходит, можно назвать дуростью, но никак не нарушением законодательства. Поэтому слушай меня внимательно, больше я повторять не буду: у меня на руках четыре убийства, я не знаю, куда делся шериф и его проклятые помощники, и я не хочу, чтобы меня беспокоили по пустякам! Ты понял? Прием!

У патрульного Морриса комок застрял в горле.

— Да, сэр, я понял, но кто-то в толпе… по-моему, это была женщина… сказал… сказала, что они «собираются надрать задницу этим папским лизоблюдам», и, боюсь, она не шутила. Я понимаю, что все это как-то странно звучит, но мне не понравился ее голос. — Моррис помедлил и неуверенно добавил: — Прием?

Молчание затянулось настолько, что Моррис уже собрался снова вызывать Пейтона — из-за помех дальняя радиосвязь не работала вообще, а переговоры в пределах города были сильно затруднены, — но потом Пейтон все же заговорил, испуганно и торопливо:

— О Господи! Господи, перегидрить-тебя-налево, Христос Всемогущий! Что там происходит?

— Ну, та женщина сказала, что они…

— Я и в первый раз все прекрасно слышал! — заорал Пейтон, чуть не сорвав голос. — Езжай к католической церкви! Если начнется драка, попробуй их урезонить, но только сам, смотри, не пострадай! Повторяю: не лезь на рожон! Я пришлю подмогу, как только смогу — свободных машин совсем нет. Езжай сейчас же! Прием!

— Э-э-э… лейтенант Пейтон? А где в этом городе католическая церковь?

— А я знаю?! Какого хрена ты меня спрашиваешь?! — взвился Генри. — Я тут не местный священник! Следуй за толпой и все! Конец связи!

Моррис повесил микрофон на место. Толпу он уже не видел, зато прекрасно слышал их пение в промежутках между раскатами грома. Сняв машину с ручного тормоза, он поехал на звуки гимна.

Дорожка к задней двери дома Майры Эванс была выложена камнями разных пастельных тонов.

Кора Раск выбрала синий. Она взяла его свободной рукой — в другой руке был пистолет — и оценивающе взвесила на ладони. Потом подергала ручку двери. Закрыто, как и следовало ожидать. Кора швырнула камень в дверное окно и выбила дулом пистолета осколки стекла, застрявшие в раме. Потом запустила руку в выбитое окошко, открыла замок и зашла в дом. Мокрые волосы липли к щекам. Платье все еще было расстегнуто, и по прыщавой коже груди сбегали капли дождя.

Чака Эванса не было дома, зато там был Гарфилд, ангорский кот Чака и Майры. Он мгновенно примчался на кухню в надежде, что его покормят. Кора его накормила. Свинцом. Клубок крови и шерсти, только что бывший пушистым котом, вылетел в коридор.

— Вот тебе еда, Гарфилд, — прошипела Кора и прошла в гостиную сквозь облако порохового дыма. Оттуда она поднялась наверх, на второй этаж. Она точно знала, где искать эту сучку. В постели, в спальне.

— Ну да, пора спать, — сказала она. — И ты будешь спать крепко-крепко, моя дорогая Майра.

Кора нехорошо улыбалась.

Отец Брайхем и Альберт Гендрон возглавили отряд разъяренных католиков, направлявшихся по Касл-авеню к Харрингтон-стрит. Не пройдя и половины пути, они услышали пение. Мужчины переглянулись.

— Как думаешь, Альберт, сможем мы научить их другой мелодии? — вкрадчиво спросил отец Брайхем.

— Думаю, сможем, святой отец, — тем же тоном ответил Альберт.

— Может, научим их песне «Со всех ног побегу домой»?

— Отличный выбор, святой отец. Может быть, даже такое дерьмо, как они, сможет выучить эту простую мелодию.

Очередная вспышка молнии осветила Касл-Вью и дала им возможность разглядеть небольшую толпу, приближавшуюся к ним с подножия холма. В стоп-кадре, выхваченном из темноты вспышкой молнии, их глаза казались белыми и пустыми, как у мраморных статуй.

— Вон они! — крикнул кто-то, и женщины завизжали:

— Задайте этим сопливым ублюдкам!

— Пошли, уберем мусор, — счастливо выдохнул отец Брайхем и понесся в толпу баптистов.

— Аминь, святой отец, — сказал Альберт и припустил за ним.

Потом побежали все.

Когда патрульный Моррис выехал из-за угла, полыхнула еще одна молния — как раз та, что свалила старый вяз у реки. В ее вспышке полицейский увидел две группы людей, бегущих навстречу друг другу. Одна толпа бежала вниз с холма, другая — вверх на холм; и обе жаждали крови. Внезапно патрульный Моррис пожалел, что не сказался сегодня больным и пришел на работу.

Кора распахнула дверь спальни Чака и Майры Эванс и увидела именно то, что и ожидала увидеть: эта тварь лежала голая на смятых простынях. Судя по всему, постели пришлось несладко. Одну руку Майра закинула назад, под подушки. В другой она держала фотографию в рамке. Фотография была зажата между Майриными мясистыми ляжками — кажется, Майра с ней трахалась. Ее глаза были полуприкрыты от наслаждения.

— Оооо, да! — стонала она. — Оооо, да!!! ООООО, ДААААА-АААА!