Александр Варго - Камень

В дверь раздалось три пронзительных резких звонка, громкий стук и серьёзный голос:

– Откройте, полиция!

Я нервно потёр неприятно липкие от пота руки и на цыпочках вернулся к двери, слыша гул голосов и какие-то постукивания.

– Да тут весь нижний замок выворочен. Пожалуй, он и в квартиру не смог бы попасть. Не вскрыто, а просто как-то выбито. Наверняка дверь заклинило насмерть, – говорил один из полицейских напарнику. И спросил у кого-то: – Вы уверены, что он точно вернулся домой, а не убежал потом куда-нибудь?

– Я вообще-то больше смотрел на эту женщину, машину и убивших её людей. Он вроде бы побежал в эту сторону, но то, что точно входил в подъезд, я не видел, – скороговоркой пробормотал сосед-ветеран со второго этажа. – С ним ещё какая-то собака была. Раньше ничего подобного, а тут, гляди-ка, приволок откуда-то.

– Не думаю, что собака имеет какое-то отношение к убийству. Так что будем делать?

Потом голоса немного отдалились и зазвучали неразборчиво.

Я медленно отошёл от двери, доплёлся до кухни, достал из холодильника бутылку с джином, двухлитровую бадью с водой и, захватив с полки стакан, вернулся в комнату. Здесь я уселся у стены прямо напротив Норда, смешал себе отвратительный коктейль и начал пить его жадными глотками, ожидая, что произойдёт дальше, и желая хоть немного забыться.

К моему удивлению, больше никто не звонил и явно не предпринимал попыток вскрыть двери. Да и полицейские машины вскоре уехали, хотя под окнами ещё долго стоял гомон взволнованных жильцов. И как это понимать? Они решили всех нас объявить в розыск или я всё-таки признан свидетелем и возможной второй жертвой Бориса и Веры Павловны? Да и что мне теперь делать? Из квартиры не выбраться. Кому-нибудь позвонить? И что сказать?

По мере того как джин в бутылке уменьшался, мои мысли становились всё путанее и неопределённее. Да и коктейль с каждым глотком казался всё более хорошим, пусть и с обыкновенной водой. Единственное, что я точно ощущал, – усталость и желание как можно скорее оказаться подальше от всего, что происходит здесь. Да, чуть-чуть забыться сном, и, возможно, ответ придёт сам собой, когда я пробужусь. В любом случае делать было нечего. Даже включать телевизор я не собирался – звукоизоляция была такая, что это событие непременно стало бы достоянием соседей. Поэтому я просто постепенно погружался в небытие и, когда подумал о приготовленном для Норда на кухне мясе, которое так и не предложил своему другу детства, погрузился в тревожный сон.

Где-то далеко звучал звонок в дверь, но мне казалось, что это сон, где сквозь воду я пытаюсь доплыть до поверхности, но почему-то здесь оказывается гораздо глубже, чем можно было подумать. Море пронизывало солнце, которое манило и колебалось где-то далеко наверху, а я всё никак не мог вынырнуть, чувствуя, что начинаю задыхаться и впадать в отчаяние. Сначала я принял звонок за корабль, который проплывает наверху и даёт сигнал, что заметил меня, и сейчас последует долгожданное спасение. Но затем всё стало темнеть, и, открыв глаза, я увидел, что сижу всё так же у стены в комнате. Рядом валяется пустой стакан, а Норд стоит и машет мне хвостом, словно ожидая, что я сейчас буду делать.

Снова позвонили. Кто это? Опять полиция, соседи, кто-то ошибся дверью или вернулись Борис с Верой Павловной? Пожалуй, со стороны последних это было совсем неразумно, тем более что жильцы, ставшие свидетелями случившегося, точно описали их полицейским. С другой стороны, кто знает – как устроены у этих нелюдей мозги? Да и вообще – сколько времени? Судя по темноте за окном, уже вечер – то есть я проспал практически половину дня. Впрочем, это было совсем не удивительно, судя по тому, что литровая бутылка джина оказалась практически пустой, как и бадья с водой. Как давно я так не напивался? Уж и не припомнить. Но о том, что это было, явственно напомнила тянущая головная боль и неприятная сухость во рту. Ещё ныла спина – наверное, затекла, да и удар об асфальт не мог пройти бесследно.

– Идём на кухню, – прошептал я, тяжело приподнимаясь и выходя в коридор.

Норд радостно бежал рядом, поглядывая на меня, и явно не возражал перекусить. Я хотел было включить свет на кухне, но вовремя себя одёрнул, на ощупь нашёл одну из больших тарелок и, вывалив туда внушительный кусок мяса, поставил блюдо у стены:

– Давай, приступай.

Сам я взял стакан, наполнил его водой из крана и пил неторопливыми глотками, морщась от головной боли и глядя, как Норд вовсю трудится над мясом. Как же громко звучало его чавканье, о котором я совсем позабыл, но сейчас оно буквально впивалось в мозг. Но это поправимо. Я отыскал в полке флакон с растворимым аспирином, засыпал в стакан целых четыре таблетки, снова наполнил водой и, терпеливо дождавшись, пока всё с громким шипением растворится, залпом выпил. В первый момент я подумал, что сейчас меня вывернет наизнанку, и тяжело присел на табурет, красноречиво поглядывая на дверь, ведущую в туалет. Но потом стало легче – что же, замечательно. Ведь мне ночью предстоит кое-что обдумать, решить и, возможно, сразу же начать действовать. Несомненно, очень желательно быть в форме.

В дверь снова позвонили. Я, немного поразмышляв, поднялся и тихо побрёл в коридор, нежно погладив Норда по спине и прошептав:

– Ты ешь, ешь, не отвлекайся.

Болезненно ударившись коленом о тумбочку, я приблизился к двери и осторожно посмотрел в глазок. Так и есть – снова эта парочка. Чего же они добиваются? Дверь я всё равно не мог им открыть – они же сами её и разломали. Так какой смысл трезвонить, да ещё и так рисковать, после того что Борис с Верой Павловной сделали?

– Открой нам, – послышался знакомый холодный голос, на что я достаточно спокойно ответил:

– Не могу. Вы сломали дверь.

– Впусти нас. Может быть хуже.

– Уж куда хуже-то? – усмехнулся я и неожиданно прибавил: – А слабо здесь всё высадить?

Не дожидаясь ответа, я аккуратно прикрыл вторую дверь, запер её и вошёл в комнату. Здесь было темно, но потолок был залит лунным светом, и по нему зловеще ползли качающиеся чёрные тени от деревьев во дворе. Они мне напоминали мрак в душе человека, когда к нему подкрадывается осознание того, что жизнь кончена и осталось время лишь для того, чтобы попрощаться и достойно умереть. Это невольно заставило подумать о Людмиле, и я понял, что могу просто с ней встретиться, всё рассказать, и не сомневался, что она меня самым внимательным образом выслушает. Более того, это обретало особый смысл из-за возможности если и не получить хороший совет, то услышать мнение о ситуации со стороны, которое вполне может помочь мне принять правильное решение. В самом деле, не бродить же мне здесь всю ночь, просто терзая себя? Ведь только сейчас у меня появляется шанс без свидетелей выбраться из дома, убежать от Бориса и Веры Павловны, попасть в нормальную квартиру, где включен свет, работает телевизор и есть человек, который может чем-то помочь, каким бы невозможным это сейчас ни казалось.