Ольга Грибова - Омут

— Мне с трудом удалось выведать у нее адрес, — пояснил вампир. — Другим она ничего не сказала.

— Видимо, она тебе доверяет, — заметил я с плохо скрытой завистью в голосе.

— Так и есть.

— Говори, зачем пришел, — мне стала неприятна эта беседа, и я стремился поскорее свернуть разговор. О том, что ждет по его окончании, не думалось.

— Зачем ты похитил ее? — вместо ответа спросил Андрей.

— Я не обязан изливать тебе душу, — отмахнулся я зло.

— Конечно, нет, — вампир равнодушно пожал плечами, а потом сделал молниеносное движение вперед, сократив расстояние между нами вполовину. — Но я настаиваю.

И, хотя его голос все еще состоял преимущественно из мягких нот, лишенных всякой угрозы, я как-то сразу понял, что лучше ответить.

— Я хотел поговорить с ней, — сглотнув, пояснил я причину своего поступка.

— Ты мог бы сделать это и в клубе, — не унимался Андрей.

— Там она не стала меня слушать. К тому же вы всегда были рядом, и отношения у нас сразу не заладились. — Я автоматически поднял руку к лицу и дотронулся до носа, который в этой истории оказался моим самым уязвимым местом.

— Допустим, я верю тебе, — задумчиво заключил Андрей. — Значит, ты не собирался причинять ей вреда?

— Нет, — заверил я с жаром, — я ограбил банк крови, чтобы кормить ее.

Андрей усмехнулся, правда, одними губами — глаза оставались такими же холодными.

— Она рассказывала.

— Тогда зачем было спрашивать?

Но вампир счел ниже своего достоинства отвечать на этот вопрос.

— Теперь помолчи и послушай, — я, сам не ожидая от себя такого внимания, весь превратился в слух. — С тех пор как Амаранта вернулась, она сама не своя. Она, конечно, молчит, но я вижу, что она не находит себе места. Думаю, причина кроется в тебе, — при этих словах вампир указал на меня рукой, и я напрягся, понимая, насколько важно для меня то, что он говорит. — Я уже неделю наблюдаю за тобой, — у меня мурашки пошли по коже от этого известия, но я продолжал хранить молчание. — Поначалу я никак не мог понять, что она в тебе нашла. Ты ведь даже не совсем человек. Охотник !

Вот оно, опять. Даже в устах Андрея с его невероятно-бесконечным равнодушием ко всему окружающему, это, казалось бы, простое слово было окрашено презрением. Он выплюнул его изо рта, как кусок испорченной пищи.

— Мне жаль, что так вышло, — я развел руками, показывая, что не в силах изменить свою природу.

— Два непримиримых врага. Но, к слову, она всегда была не такой, как все, — то, как он произнес эти слова, навело на мысль, что, возможно, чувства Амаранты (а я все еще продолжал думать, что она неравнодушна к этому вампиру) не остались без ответа.

— К чему ты клонишь?

— Я уже говорил, что она очень изменилась, — Андрей замолчал, подбирая слова. — Она больше не улыбается, как прежде. Мне тяжело это признавать, но она нуждается в тебе.

— Не понял, — его слова так поразили меня, что я не сразу до конца осознал их смысл.

— Она сама в этом никогда не признается, но и так понятно, как много ты для нее значишь, — в голосе Андрея сквозило сожаление, словно ему не нравилось то, что он говорил.

— Ты ошибаешься, — как бы ни были заманчивы его посулы, я помнил, что сказала сама Амаранта.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я стану тебя убеждать, — с легким налетом брезгливости произнес вампир. — Я не собираюсь тратить свое время на то, чтобы поднимать самооценку охотника, — он подошел еще ближе, хотя, наверное, правильнее будет сказать, «скользнул», так как я не уловил ни единого движения его ног. Казалось, что он просто пролетел над асфальтом. — Я пришел к тебе ради Амаранты. Ей сейчас очень плохо, и мне приходится признать, что ты — единственный, кто в состоянии это изменить.

— А как же ты? — спросил я, имея в виду близкие отношения, которые, как мне казалось, существовали между ними.

— Я уже пробовал, и у меня не вышло, — с каким-то странным выражением сознался Андрей. Если бы он не производил впечатления бесчувственной статуи, я бы решил, что это была боль от осознания собственного бессилия. Впрочем, с ним ничего нельзя было утверждать наверняка.

— Я должен подумать, — ответил я, чувствуя, что в голове образовалась каша, и я не в состоянии до конца осмыслить услышанное.

— Как тебе угодно, — вампир равнодушно пожал плечами, снова нацепив на себя маску полной отстраненности. — Я сделал все, что мог, — как будто оправдываясь, добавил он.

Почти сразу после этих слов Андрей развернулся и направился обратно к арке, а я вдруг осознал, что сегодня меня никто не собирается убивать.

— Кстати, она не знает, что я был здесь, — проронил вампир, прежде чем окончательно раствориться в темноте арки. — Для нас обоих будет лучше, если и не узнает.

Я кивнул в ответ, и он, полностью удовлетворенный этим, шагнул в тень. Обескураженный неожиданным происшествием, я еще некоторое время просто стоял на месте, пока не решил вернуться в квартиру. Ни о какой прогулке уже не могло быть и речи — мне предстояло осмыслить много новой информации.

Если Андрей говорил правду (а в голову не приходило ни одной причины, по которой он должен был лгать), получалось, что Эмми все еще испытывает ко мне какие-то чувства. Пусть это лишь призрак, слабые отзвуки того, что было раньше. Но даже этого хватило с лихвой, чтобы в сердце встрепенулась и с новой силой расцвела погибшая было надежда. Дима, скорее всего, прав, и Амаранта просто не может простить мой поступок. А еще, конечно, не стоило забывать, что она очень серьезно относится к необходимости убивать невинных людей и считает, что, вернувшись к Грэгори и приняв его образ жизни, недостойна снова быть счастливой.

Открыв дверь своим ключом, я, как мне казалось, тихо прошел на кухню, но тут же столкнулся нос к носу с Димой, который, судя по выражению лица, пребывал не в самом хорошем настроении.

— Почему ты мне не сказал, что уходишь? Я, между прочим, волновался, — не дождавшись, пока я присяду, грозно спросил брат. — Ты гулял? — скрестив руки на груди, тоном строгого родителя поинтересовался он.

— Немного, — ответил я скромно, не зная чего ждать.

И, конечно, реакция Димы, как всегда, оказалась непредсказуемой. Его еще секунду назад хмурое лицо молниеносно преобразилось, когда он услышал, что я выходил на улицу. Брат заулыбался и воскликнул с совершенно новой интонацией:

— Ты гулял! Неужели я дождался! Когда пакуем вещи? Господи, как же я хочу уехать отсюда! — принялся он трещать без умолку. — Не подумай, мне нравится Питер. Это прекрасный город, но я совсем не привык проводить столько времени на одном месте, да еще и бездействуя, — с этими словами Дима направился в спальню, и я вынужденно поплелся за ним. — Не поверишь, но я, кажется, соскучился по отцу. Представляю, как он будет рад нас видеть. Он почти каждый день звонит и спрашивает, когда же мы приедем, и теперь я смогу ему ответить. Он сейчас где-то под Самарой. Я не очень-то люблю все эти маленькие городки, но должен признать, в них тоже есть свое очарование.