Стивен Кинг - Противостояние. Том II

— Ник, — попросил Том, — пожалуйста…

— Я не зря показал тебе свою ногу. Есть таблетки от инфекции. В местах вроде этого.

Том огляделся и с удивлением увидел, что они уже не на улице. Они очутились в темном магазине. В аптеке. Кресло на колесиках свисало с потолка на струне от пианино, как призрачный механический труп. Вывеска справа от Тома гласила: АНТИБИОТИКИ.

— Да, сэр? Могу я вам помочь?

Том резко обернулся. За прилавком стоял Ник в белом халате.

— Ник?

— Да, сэр. — Ник начал выставлять маленькие бутылочки с таблетками перед Томом. — Это пенициллин. Очень хорош при пневмонии. Это ампициллин, а вот это — амоксициллин. Тоже неплохие штучки. А это вициллин, чаще всего его дают детям, и он может помочь, если остальные не подействуют. Ему нужно пить много воды. А еще много соков, но их может не оказаться. Поэтому дай ему вот это. Это витамин С. Еще он должен двигаться…

— Я не могу все это запомнить! — проскулил Том.

— Боюсь, тебе придется. Потому что больше никого нет. Теперь ты остался один.

Том заплакал.

Ник подался вперед. Размахнулся и… Это был не удар: снова возникло такое чувство, что Ник — это дым, окутавший его, возможно, прошедший сквозь него. Но все равно Том почувствовал, как его голова откинулась назад, И что-то у него в голове как будто треснуло.

— Прекрати! Том, ты не можешь сейчас быть младенцем! Будь мужчиной! Ради Бога, будь мужчиной!

Держась рукой за щеку, Том широко вытаращенными глазами уставился на Ника.

— Води его, — сказал Ник. — Поставь его на здоровую ногу. Тащи волоком, если придется. Но не давай ему долго лежать на спине, иначе он задохнется.

— Он будто не в себе, — сказал Том. — Он кричит… зовет людей, которых там нет.

— У него бред. Как бы там ни было, води его. Сколько можешь. Заставляй его принимать пенициллин, каждый раз по одной таблетке. Давай ему аспирин. Держи его в тепле. Молись. Вот все, что ты можешь сделать.

— Хорошо, Ник. Хорошо, я постараюсь быть мужчиной.

Я постараюсь запомнить. Но я так хочу, чтобы ты был здесь, в натуре, да!

— Ты делай все, что можешь, Том. Это все.

Ник пропал. Том проснулся и обнаружил, что стоит в пустынной аптеке перед прилавком. На стекле стояли четыре бутылочки с таблетками. Том долго смотрел на них, а потом сложил все в пакет.

Том вернулся в четыре утра. Его плечи были усыпаны снегом. Метель уже стихала, и на востоке забрезжила узкая чистая полоска рассвета. Коджак залаял, бурно приветствуя его, и Стю застонал и проснулся. Том склонился над ним.

— Стю?

— Том? Трудно… дышать.

— Я принес лекарства, Стю. Ник объяснил мне. Ты принимай их и избавишься от инфекции. Ты должен принять одну прямо сейчас. — Из пакета, который он притащил с собой, Том вытащил четыре пластиковые бутылочки с таблетками и большую бутылку сока. Ник ошибся насчет сока. В супермаркете в Грин-Ривер нашлось полно сока в бутылках.

Стю посмотрел на таблетки, поднеся их к самым глазам.

— Том, где ты их взял?

— В аптеке. Ник дал их мне.

— Да нет, правда, где?

— Правда! Правда! Ты должен сначала принять пенициллин и посмотреть, подействует ли он. На каком написано пенициллин?

— Вот на этом… Но, Том…

— Нет. Ты должен. Ник так сказал. И тебе надо ходить.

— Я не могу ходить. У меня сломана нога. И я болен. — Голос Стю стал сердитым и капризным. Это был голос болезни.

— Ты должен. Или я буду таскать тебя, — сказал Том.

Стю потерял свою зыбкую связь с реальностью. Том засунул ему в рот одну капсулу пенициллина, и Стю рефлекторно проглотил ее вместе с соком, который подсунул ему Том, чтобы он не поперхнулся. Тем не менее он жутко раскашлялся, и Том хлопнул его по спине словно младенца. Потом он силой поднял Стю, поставил его на здоровую ногу и начал таскать по вестибюлю; Коджак тревожно ходил за ними по пятам.

— Пожалуйста, Боже, — сказал Том. — Пожалуйста, Боже, пожалуйста, Боже.

— Я знаю, где взять для нее стиральную доску, Глен! Они есть там, в музыкальном магазине! Я видел одну в витрине! — кричал Стю.

— Пожалуйста, Боже. — Том тяжело дышал. Голова Стю свесилась ему на плечо. Она была горячей как печка. Его сломанная нога беспомощно волочилась сзади.

Никогда Боулдер не казался ему таким далеким, как в то мрачное утро.

Борьба Стю с пневмонией длилась две недели. Он выпил кварты грейпфрутового, виноградного и разных сортов апельсинового сока. Он редко понимал, что пьет. Моча у него шла темная, с резким кислотным запахом. Он ходил под себя как младенец, и стул у него, как у младенца, был желтый, жидкий и абсолютно непроизвольный. Том обмывал его. Том таскал его по вестибюлю отеля «Юта». И Том ждал ночи, когда он проснется не оттого, что Стю бредит, а оттого, что затрудненное дыхание Стю наконец прервется навсегда.

От пенициллина у Стю на второй день выступила отвратительная красная сыпь, и Том перешел на ампициллин. Стало чуть лучше. Утром 7 октября Том проснулся и обнаружил, что Стю спит более глубоким сном, чем в прежние дни. Все его тело взмокло от пота, но лоб был прохладным. Ночью температура у него значительно понизилась. Следующие два дня Стю только и делал, что спал. Тому приходилось насильно будить его, чтобы он глотал таблетки и сосал кусочки сахара, которые Том притащил из ресторана, примыкавшего к отелю «Юта».

11 октября наступило ухудшение, и Том жутко испугался, что это конец. Но температура не поднялась слишком высоко, и дыхание не было таким тяжелым и прерывистым, как в те два кошмарных утра 5-го и 6-го.

13 октября Том очнулся от полудремы в одном из кресел вестибюля и увидел, что Стю сидит и оглядывается вокруг.

— Том, — прошептал он. — Я жив.

— Да, — радостно сказал Том. — В натуре, да!

— Я хочу есть. Том, ты не мог бы раздобыть немного супа? Может, с лапшой.

К 18-му силы стали понемногу возвращаться к нему. Он уже мог минут пять без передышки ковылять по вестибюлю на костылях, которые Том притащил ему из аптеки. Его стал мучить постоянный, сводящий с ума зуд в сломанной ноге, когда кости начали срастаться. 20 октября он первый раз вышел на улицу, надев теплое нижнее белье и закутавшись в огромный тулуп из овчины.

День выдался солнечный и теплый, но в нем все же чувствовалось дыхание зимы. В Боулдере осень могла быть еще в самом разгаре, а осины, наверное, едва стали покрываться золотом, но здесь до настоящих холодов было уже рукой подать.

Он видел покрытые пористой снежной коркой островки, белеющие в тени зданий, куда не могло проникнуть солнце.

— Не знаю, Том, — сказал он. — Думаю, мы сможем добраться до Гранд-Джанкшена, но дальше… Я просто не знаю. В горах будет много снега. И к тому же я еще пока боюсь ехать. Я должен дождаться, когда снова смогу ходить на двух ногах.