Стивен Кинг - Противостояние.Том I

— Вы хотите знать, куда девались все люди! — воскликнул Том.

Ник энергично кивнул.

— Ну, наверное, они ушли в Канзас-Сити, — сказал Том. — Ну и дела, точно. Все вечно болтали про то, какой маленький у нас городок. Ничего не случается. Никакого веселья. Даже каток закрылся. Осталась только автокиношка, да и там ничего не показывают, кроме разной ерунды. Мама всегда говорила, что все уезжают отсюда, но никто не приезжает. Ну, как мой папаша — он сбежал с официанткой из кафе Бумера, ее звали… УХ ТЫ, прямо вот так — Диди Пакалотта. Вот я и думаю, наверное, всем надоело, и они все вместе ушли. В натуре. Должно быть, в Канзас-Сити, ну и дела, разве не так? Наверное, туда и ушли. Все, кроме моей мамы и миссис Блейкли. Иисус возьмет их к себе наверх, в рай, и станет баюкать в вечном блаженстве.

Монолог Тома продолжался.

«Ушли в Канзас-Сити, — подумал Ник. — Насколько я понимаю, так тоже могло случиться. Длань Господня подобрала всех оставшихся на этой несчастной, печальной планете и стала или баюкать их в вечном блаженстве, или устроила в Канзас-Сити». Он откинулся на спину, и его веки дремотно задрожали, так что слова Тома превратились в зримый эквивалент современного стиха — одни обрывки, без заглавных букв и знаков препинания:

мать сказала

не получишь никаких

но я сказал им я сказал вы лучше

не связывался с

в натуре

Прошлой ночью, проведенной в сарае, ему снились плохие сны, и теперь, на сытый желудок, ему жутко хотелось…

ну и дела

УХ ТЫ вот так прямо

конечно захочется

Ник заснул.

Проснувшись, он первым делом вяло, как это обычно бывает, когда заснешь тяжелым сном посреди бела дня, подивился тому, как сильно, он вспотел. Потом до него дошло. Было без четверти пять; он проспал около двух с половиной часов, и переместившаяся тень от мемориала больше не спасала от солнца. Но это еще не все. Том Каллен с заботливым рвением укрыл его, чтобы он, не дай Бог, не простудился. Двумя одеялами и стеганым покрывалом.

Он отбросил их, встал и потянулся. Тома не было видно. Ник медленно побрел к главному въезду на площадь, размышляя о том, что ему делать, если уж делать, с Томом… или с самим собой. Все это время до их встречи бедный парень кормился в магазинчике на противоположной стороне городской площади. Когда он заходил туда и брал все, что ему хотелось, ориентируясь по наклейкам на консервных банках, он не испытывал никаких угрызений совести, поскольку, как объяснил Том, двери супермаркета не были заперты… Ник рассеянно подумал, а что бы стал делать Том, если бы они были закрыты. Наверное, как следует проголодавшись, забыл бы о своих принципах или отложил бы их на время в сторонку. Но что бы с ним стало, когда еда закончилась бы?

Но по-настоящему его волновало только то, с какой радостью парень приветствовал его. Может, он и умственно отсталый, подумал Ник, но не настолько, чтобы не чувствовать одиночества. Его мать и та женщина, которая была ему вместо родной тетки, умерли. Его папаша давным-давно сбежал. Его работодатель, мистер Норбутт, и все остальные в Мее однажды ночью слиняли в Канзас-Сити, пока Том спал, оставив его бродить здесь по Главной улице добрым неприкаянным призраком. И он совал свой нос туда, куда ему не следовало, например, в бутылку виски. Если он ещё раз напьется, он может поранить себя. А если он поранится и никто не придет к нему на помощь, это скорее всего кончится плачевно. Но…

Глухонемой и умственно отсталый? Что они могли дать друг другу? Парень, не умеющий говорить, и другой, не способный думать. Ну… это не совсем так. Том мог соображать хотя бы чуть-чуть, но он не умел читать. И Ник понимал, что ему надоест играть в шарады с Томом Калленом куда раньше, чем самому Тому. В натуре.

Он, засунув руки в карманы, остановился на тротуаре как раз перед входом в парк. «Ладно, — решил он, я останусь здесь с ним на одну ночь. Одна ночь не имеет значения. По крайней мере хоть сварганю ему нормальную еду».

Обрадованный этой мыслью, он пошел разыскивать Тома.

Эту ночь Ник проспал в парке. Он не знал, где спал Том, но, когда проснулся на следующее утро, чувствуя себя вполне прилично, первым, кого он увидел, перейдя городскую площадь, был Том, склонившийся над целой флотилией игрушечных машинок «корги» и большой пластиковой бензоколонкой «Тексако».

Том, должно быть, решил, что если можно спокойно вломиться в аптеку Нортона, то нет ничего дурного в том, чтобы забраться и в другие места. Он с вдел на кромке тротуара возле магазинчика дешевых товаров «За пять и десять» спиной к Нику. На тротуаре выстроилось около сорока моделей автомобильчиков. Рядом валялась отвертка, которой Том вскрыл стенд. Машинки были самые разные: «ягуары», «мерседес-бенцы», «роллс-ройсы», «бентли» с длинным светло-зеленым капотом, «ламборгини», «корд», четырехдюймовый «понтиак-боннвилль», «мазератти» и даже, спаси и сохрани нас Господи, «мун» 1933-го. Том со всей серьезностью склонился над ними, заводя их в гараж и снова выводя оттуда, чтобы заправить на игрушечной бензоколонке. Ник увидел, что один из лифтов в ремонтном отсеке работал, и время от времени Том поднимал туда какой-нибудь автомобильчик и делал вид, что ремонтирует что-то под днищем. Если бы Ник мог слышать, до него почти в полной тишине донеслись бы звуки, которыми Том Каллен помогал своему воображению — губное «брррр», когда он заводил машинки на стоянку перед колонкой, «чух-чух-чух-динг!», когда колонка работала, «шшш-ррр», когда грузовой лифт поднимался и опускался. И еще он мог бы уловить обрывки разговора владельца колонки с маленькими пассажирами крошечных машинок: «Полный бак, сэр? Обычный бензин? Ну еще бы! Позвольте мне заменить вам ветровое стекло, мадам. Я думаю, тут дело в карбюраторе. Давайте-ка поднимем ее и поглядим на заднюю подвеску. Туалетные комнаты? Ну еще бы! Прямо за углом!..»

И высоко над этой сценкой во все стороны, на многие мили, простиралось небо, которое Господь раскинул и над этим маленьким кусочком Оклахомы.

Ник подумал: «Я не могу его оставить. Просто не могу».

И вдруг на него накатила такая острая и всеобъемлющая грусть, что он едва не заплакал.

«Они все ушли в Канзас-Сити, — подумал он. — Вот что произошло. Они все ушли в Канзас-Сити».

Ник перешел улицу и похлопал Тома по плечу. Том вздрогнул и обернулся. Широкая виноватая улыбка заиграла на его губах, и краска стала заливать физиономию от самого воротничка рубахи.

— Я знаю, это для маленьких, а не для взрослых, — сказал он. — Я знаю, честное слово, отец говорил мне.

Ник улыбнулся, пожал плечами и развел руки в стороны. Том вздохнул с облегчением.

— Теперь это мое. Мое, если захочу. Раз вы могли зайти в аптеку и взять там что-то, стало быть, и я могу зайти в такой магазинчик и взять чего-нибудь. В натуре, разве нет? Мне не надо возвращать их, верно?