Стивен Кинг - Противостояние.Том I

— Разумеется, это могло произойти лишь потому, что Стю рассказывал нам о своем сне, — сказал он, слегка покраснев, но все-таки сны удивительно совпадают.

Гарольд тут же сказал, что, конечно же, это из-за рассказов Стю, но Стю перебил его.

— Постой, Гарольд, — сказал он, — у меня есть идея.

Его идея заключалась в том, чтобы мы все взяли по листу бумаги, записали все, что мы помним про наши сны за последнюю неделю, а потом сравнили напитанное. Это было вполне по науке, так что Гарольд не слишком упирался.

Что ж, единственный сон, который мне снится, — это тот, о котором я уже упоминала, поэтому я не стану повторяться. Просто скажу, что записала его, оставив часть, касающуюся моего отца, но опустив все про ребенка и вешалку в руке того человека.

Когда мы сравнили наши записи, результат оказался поразительным.

Гарольду, Стю и мне снился «темный человек», как я сто назвала. И Стю, и мне он являлся в монашеском одеянии, при этом черты его лица оставались невидимыми — оно всегда было в тени. Листок Гарольда гласил, что тот человек неизменно стоял в темном дверном проеме и манил его за собой, «как сводник». Иногда Гарольд мог разглядеть лишь его ноги и блеск глаз, похожих, по его словам, на «глаза ласки».

Сны Стю и Глена про старую женщину очень похожи. Схожих точек слишком много, чтобы перечислять их (это мой «литературный» прием, которым я хочу передать, как затекли у меня пальцы). Так или иначе, они оба утверждают, что она живет в округе Полк, штат Небраска, хотя и не могут сойтись на названии городка: Стю говорит, что это Холлингфорд-Хоум, а Глен настаивает, что Хемингуэй-Хоум. Названия довольно близкие. Оба, кажется, считают, что смогут отыскать его. (Отметь, дневник: моя догадка — Хемингфорд-Хоум.)

— Это просто потрясающе, — сказал Глен. — Видимо, у нас у всех наблюдается одно и то же психическое явление.

Гарольд, конечно, зафыркал, но выглядел он так, словно ему подкинули немало пищи для размышлений. Он согласился ехать, но лишь на том основании, что все равно «куда-то ехать надо». Мы выезжаем утром. Я напугана, возбуждена, но, главное, счастлива, что оставляю Стовинггон, это царство смерти. И я в любом случае предпочитаю ту старую женщину темному человеку.

Что надо запомнить. «Не вешай нос» означало не расстраивайся. Под словами «классный» и «клевый» подразумевалось, что вещь неплохая. «Не дергайся» означало не волнуйся. «Кайфовать» значило получать удовольствие, а многие носили майки, на которых было написано ПОЛНЫЙ АБЗАЦ, что, конечно, частенько и бывало… и как раз наблюдается сейчас. «Все путем» — такое разговорное выражение (я сама услышала его впервые в прошлом году), означавшее, что все в порядке. Словечко «хата», пришедшее на смену «фатере» и «крыше», означало место, где люди жили до того, как разразился супергрипп. Было так здорово сказать: «Пошла к себе на хату». Глупо, а? Но это все была жизнь.

Было около двенадцати дня.

Перион задремала от усталости возле Марка, которого они через два часа осторожно перетащили в тень. Он то терял сознание, то приходил в себя, и всем становилось легче, когда он отключался. Остаток ночи он еще терпел боль, но на рассвете сдался, и, когда приходил в сознание, от его криков у них стыла кровь в жилах. Они стояли и беспомощно переглядывались. Есть никому не хотелось.

— Это аппендицит, — сказал Глен. — Пожалуй, тут нет никаких сомнений.

— Может, нам стоит попробовать… Ну… прооперировать его, — сказал Гарольд. Он смотрел на Глена. — Вряд ли вы…

— Мы убьем его, — твердо сказал Глен. — Ты это знаешь, Гарольд. Если бы мы даже смогли разрезать его так, чтобы он не умер от потери крови, а мы этого сделать не сумеем, мы re отличим его аппендикс от поджелудочной железы. Там, внутри, знаешь ли, нет этикеток с названиями.

— Мы убьем его, если не сделаем это, — возразил Гарольд.

— Может быть, ты хочешь попробовать? — язвительно спросил Глен. — Порой я тебе удивляюсь, Гарольд.

— Я не вижу, чтобы от вас была большая помощь в нынешнем положении, — вспыхнув, сказал Гарольд.

— Нет, постойте, хватит, — вмешался Стю. — Что вы тут затеяли? Если только кто-то из вас не задумал просто распороть его складным ножом, то об этом вообще не может быть речи.

— Стю! — чуть не задохнулась Фрэнни.

— Ну что? — пожал он плечами. — Ближайший госпиталь — позади, в Моми. Нам нипочем его туда не довезти. Я думаю, нам не довезти его даже до большака.

— Вы правы, конечно, — пробормотал Глен и поскреб жесткую щетину на своей щеке. — Гарольд, я прошу прощения. Просто я очень расстроен. Я знал, что такое могло случиться — простите, уже случилось, — но, наверное, я допускал это чисто теоретически. Это совсем другое дело — сидеть в тиши своего кабинета и размышлять про разные разности.

Гарольд что-то буркнул себе под нос без тени благодарности и пошел прочь, глубоко засунув руки в карманы. Он был похож на сердитого десятилетнего переростка.

Почему мы не можем его везти? — в отчаянии спросила Фрэн, глядя то на Стю, то на Глена.

— Потому что у него уже, должно быть, здорово распух аппендикс, — ответил Глен. — Если он разорвется, то в организм просочится столько яду, что хватит на десятерых.

— Перитонит, — кивнул Стю.

У Фрэнни голова пошла кругом. Аппендицит? Это же просто пустяк. Пустяк. Ведь иногда, если ты ложился в больницу из-за желчных камней или еще чего-нибудь, тебе могли вырезать аппендикс просто так, из профилактических соображений, пока ты находился на операционном столе. Она вспомнила, как одному из ее школьных друзей, мальчику по имени Чарли Биггерз, которого все звали Бигги, летом после окончания пятого класса удалили аппендикс. Он пролежал в больнице всего два или три дня. С медицинской точки зрения удаление аппендикса — это просто пустяк.

Точно так же, как и роды — пустяк. С медицинской точки зрения.

— Но, если вы оставите его так, — спросила она, — разве он не лопнет?

Стю и Глен неловко переглянулись и ничего не ответили.

— Тогда вы точно такие, как говорит Гарольд! — зло выкрикнула она. — Вы обязаны что-то сделать, хотя бы и складным ножом! Вы должны !

— Почему мы? — сердито спросил Глен. — Почему не вы? У нас нет даже медицинского справочника, Господи ты, Боже праведный!

— Но вы… он… Так не может случиться! Удалить аппендикс — это просто пустяк !

— Ну, может, в прежние дни так и было, но теперь это уж точно не пустяк, — сказал Глен. Но она уже с плачем брела прочь.

Фрэнни вернулась около трех часов, стыдясь своей вспышки и собираясь извиниться. Но ни Стю, ни Глена в лагере не было. Гарольд уныло сидел на стволе поваленного дерева. Перион, скрестив ноги, сидела возле Марка, обтирая ему лицо тряпкой. Она выглядела бледной, но собранной.