Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

— Ну и ну!

Что-то тяжело стукнуло в дверь, пол задрожал. Я попятилась, думая, прятать ли браунинг, и приняла компромиссное решение — сунула его в карман пальто. Единственное из моих пальто с достаточно глубокими карманами, чтобы спрятать пистолет.

Каспар открыл дверь в обеденные залы — там все еще сидел народ и ел. Резал бифштексы, заедал гарниром, понятия не имея о хаосе, происходящем через две двери.

Меня подмывало заорать: «Бегите! Спасайся кто может!» Но вряд ли меня бы поняли. Кроме того, «Кафе лунатиков» работало уже много лет, и я ни разу не слышала, чтобы здесь что-нибудь случалось. Конечно, я сегодня убила человека — или вервольфа, или кто он там. Но вряд ли для полиции останется много улик — разве что пара хорошо обглоданных костей.

Кто знает, какие еще ужасы здесь скрываются?

Каспар протянул мне визитную карточку. Белая, с готическим шрифтом, гласившим:

КАСПАР ГУНДЕРСОН,

АНТИКВАРИАТ И

КОЛЛЕКЦИИ

— Если у вас будут вопросы, я постараюсь на них ответить.

— Даже на вопрос «Кто вы такой, черт вас побери?».

— Даже на этот, — ответил он.

Мы разговаривали на ходу. Возле бара он предложил мне руку. Уже была видна входная дверь — слава Богу, развлечения на сегодня заканчивались. Слава Богу.

И тут улыбка застыла у меня на лице. Одного из сидящих за баром я знала. Эдуард спокойно потягивал из высокого бокала что-то холодное. На меня он даже не глянул, но я знала, что он меня видел. Каспар склонил голову набок и посмотрел на меня:

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — ответила я. — Нет, ничего. — Я произнесла это слишком быстро, сама себе не веря, и попробовала улыбнуться профессиональной улыбкой. — Просто ночь выдалась трудная.

Он мне не поверил, и мне это было безразлично. Врать на ходу я никогда толком не умела. Каспар не стал спорить, но осмотрел на ходу толпу, ища, что меня взволновало — или кто.

У Эдуарда был обыкновенный вид приятного парня, рост пять футов шесть дюймов, худощавый, с короткими светлыми волосами. Одет он был в незапоминающуюся черную зимнюю куртку, джинсы, ботинки на мягкой подошве. Слегка напоминал Маркуса и был столь же опасен — по-своему.

Меня он не замечал без всяких усилий, а это значило, что он тоже не хочет быть замеченным. Я прошла мимо, желая спросить, какого дьявола ему здесь понадобилось, но не захотела разрушать его прикрытие. Эдуард был наемным убийцей со специализацией по вампирам, ликантропам и прочим противоестественным гуманоидам. Начинал он с людей, но это оказалось слишком легко. А Эдуард любил трудности.

На темной холодной улице я остановилась и задумалась, что дальше. В одной руке у меня был окровавленный конверт, в другой все еще был зажат браунинг. Адреналин уже выветрился, и пальцы на рукоятке сводило судорогой. Слишком долго я держала его, не стреляя. Конверт я сунула под мышку и убрала пистолет. Наверное, можно будет дойти до машины без пистолета в руке.

Эдуард не вышел, хотя я наполовину этого ожидала. Он за кем-то охотится, но за кем? После того, что я сегодня видела, охота не казалась мне такой уж плохой мыслью.

Конечно, Ричард тоже из них, и я не хотела, чтобы за ним кто-нибудь охотился. Надо будет спросить Эдуарда, что это он делает, но не сегодня. Ричарда внутри не было. Остальные пусть рискуют. На секунду я подумала о Рафаэле, но пожала плечами. Рафаэль знает Эдуарда в лицо, если даже не знает точно его профессии.

На полпути к машине я остановилась. Не надо ли предупредить Эдуарда, что Рафаэль может его узнать и сказать остальным? Но голова раскалывалась, и я решила, что в эту ночь Смерть как-нибудь сам о себе позаботится. Меня вампиры называли Истребительницей, но Эдуарда они звали Смертью. Я хотя бы никогда не применяла против них огнемет.

И я пошла дальше. Эдуард уже большой мальчик и сам кого хочешь может напугать. Тем же, кто в задней комнате, моя помощь тоже не нужна.

А если даже и нужна, я не была уверена, что готова ее оказать, и это снова вернуло мои мысли к конверту. Зачем им может быть нужна моя помощь? Что я могу сделать такого, чего не могут они? Мне почти что не хотелось этого знать, но я не выбросила конверт в ближайший мусорный ящик. Честно говоря, если я его не прочту, это потом не даст мне покоя. Любопытство сгубило кошку — оставалось надеяться, что с аниматорами такого не происходит.

В пять тридцать пять утра я завалилась в кровать с папкой в руках. Рядом со мной был Зигмунд, мой любимый игрушечный пингвин. Раньше я брала Зигмунда только после того, как меня пытались убить. Последнее время я сплю с ним почти всегда. Тяжелый год выдался.

Браунинг отправился в свой второй дом — кобура на ночном столике. Иногда я сплю без пингвина, но никогда — без пистолета.

В папке оказалось с полдюжины листов бумаги. Аккуратно отпечатанных, через два интервала. Первый содержал список из восьми имен с указанием животного возле каждого из них. Следующие две страницы давали объяснения по каждому имени. Исчезли восемь ликантропов. Пропали бесследно. Ни тел, ни следов насилия — ничего. Семьи ничего не знают. Никто из ликантропов тоже ничего не знает.

Я вернулась к именам. Под номером семь значилась Маргарет Смитц. Жена Джорджа Смитца? Пегги — уменьшительное от Маргарет. Как из Маргарет получается Пегги — понятия не имею, но это так.

Последние страницы содержали предложения Маркуса о том, с кем мне следует говорить. Все бы этому типу командовать! Еще он дал объяснения, почему попросил меня о помощи. Он считал, что другие оборотни будут свободнее говорить со мной, чем с его волками. Без шуток — я была вроде компромисса. Полиции они не доверяли. А к кому еще обратиться лунарно ограниченным за помощью, как не к соседу-аниматору?

Я не очень понимала, что могу для них сделать. Я же не без причины послала Джорджа к Ронни: я не детектив. Никогда в жизни я не занималась поиском пропавших. Когда завтра — прошу прощения, сегодня утром — я увижусь с Ронни, ее надо будет проинформировать. Пропавшая жена Джорджа — случай, восемь пропавших ликантропов — уже картина. Им бы надо пойти в полицию, но они ей не доверяют. Еще в шестидесятых ликантропов линчевали и сжигали на кострах. Так что я не могу поставить им в вину излишнюю недоверчивость.

Папку я положила на ночной столик и заметила на нем белую визитную карточку, на которой был только номер телефона. Эдуард дал ее мне всего два месяца назад. Впервые у меня появилась возможность с ним связаться — до того он просто появлялся сам. Обычно тогда, когда мне это было никак не нужно.

Отозвался автоответчик: «Оставьте сообщение после сигнала». Пискнул длинный гудок.

— Это Анита. Какого черта ты делаешь в городе? Перезвони, как только сможешь.