Дин Кунц - Что знает ночь?

Зажав рукоятку зубами, так что зубцы торчали в сторону, прямо-таки дебильный пират, собравшийся брать на абордаж индейку, с фонарем в левой руке, он поднялся по лестнице. Наверху сел на раму люка и включил гирлянды ламп, протянувшиеся по всему техническому полуэтажу.

Пол отделали полностью, покрыли доски ламинатом, так что он мог передвигаться на заднице или на коленях, не боясь заноз, и даже идти, пусть не в полный рост. Высота потолка составляла пять футов, Зах уже вырос до пяти футов и шести дюймов, возможно, еще и обогнал бы шестифутового отца, но пока ему не составляло труда ходить по этому полуэтажу пригнувшись.

Помимо гирлянд рабочих ламп и фонаря, на техническом полуэтаже имелся и еще один источник света, пусть и очень слабого. Вентиляция полуэтажа, препятствующая возникновению плесени, осуществлялась через каналы в стенах, закрытые металлической сеткой, с которой, однако, иной раз справлялись зубы белок. Через эти вентиляционные каналы и проникал дневной свет. Фонарь прорезал темноту там, где ее не разгоняли лампы, но смещающийся луч приводил в движение тени: они скользили, и переплетались, и трепыхались, и казалось, что краем глаза ты выхватываешь из темноты того, кто прячется от тебя.

На техническом этаже различных агрегатов, и труб, и кабелей, и клапанов, и коробов было больше, чем в машинном отделении блинского линкора. Лабиринт, вот куда попал Зах. Лабиринт, наполненный мягким гудением машин, щелканьем реле, шипением горящего сжиженного газа. Воздух пах пылью, горячим металлом, инсектицидами, которые для профилактики рассыпал по углам крысолов с тараканьими усами.

Держа фонарь в одной руке и вилку в другой, Зах уже прошел половину лабиринта, когда гирлянды ламп погасли, и он услышал, как захлопнулась крышка люка, соединяющего технический этаж со стенным шкафом в его комнате. Прошлой ночью, с натянутыми, как струны, нервами, когда он представлял себе, что может случиться, если он поднимется наверх, чтобы провести обыск, такой вариант развития событий не пришел ему в голову.

Его фонарь погас. Луч слабел, слабел, слабел, а потом пропал вовсе.

Зах не был полнейшим идиотом, чтобы поверить, что одновременная потеря обоих источников света — совпадение. Ему грозила смертельная опасность, никаких сомнений, а в ситуации, когда тебе грозит смертельная опасность, самое главное — сохранять спокойствие и думать. Никому не удалось бы пережить блинский Гуадалканал, [15] Сражение за Гуадалканал проходило с 7 августа 1942 по 7 февраля 1943 года на Тихоокеанском театре военных действий Второй мировой войны. Борьба шла на земле, в воздухе, на воде и под водой между силами союзников и Японии. Боевые действия велись на острове Гуадалканал (Соломоновы острова) и вокруг него. Это было первое крупное наступление союзников против японских сил. или Иводзиму, или ужасы леса Белло, зовя на помощь и слепо бегая туда-сюда.

Технический полуэтаж мог быть лабиринтом, это правильно, но из каждого лабиринта есть выход, и Зах достаточно четко представлял себе свое местоположение относительно люка. Вентиляционные каналы ничего не освещали, но сами светились и таким образом обозначали периметр, то есть тоже помогали определиться с направлением движения. Крошечные красные, зеленые, желтые и синие диоды-индикаторы на котлах и увлажнителях воздуха служили путеводными звездочками.

Что тревожило его больше всего, даже в сравнении с темнотой и сложностями обратного пути, так это чье-то присутствие на техническом этаже. Сила тяжести, конечно же, могла стать причиной того, что неуравновешенная крышка люка открылась, и лестница раздвинулась, но поднять крышку эта самая сила тяжести никак не могла. И не было у гравитации пальцев, которые выключили свет.

Если какой-то маньяк, на губах которого пузырилась пена, решил тайно жить на техническом этаже, более бесшумный и более рехнувшийся по сравнению с белками, он не мог быть мирным маньяком.

Зах продолжал сжимать потухший фонарь в левой руке, потому что фонарь тоже мог послужить оружием, дубинкой, которой он оглушил бы противника после того, как насадил бы его на вилку. В разгар битвы, если заканчивались патроны и ломался штык, не оставалось ничего другого, как сражаться подручными средствами. У него не было ни пистолета с патронами, ни штыка, он сразу вооружился подручными средствами, но принцип оставался тем же.

Какое-то время Зах стоял не шевелясь, дожидаясь, когда враг выдаст свою позицию. Но слышал он только шум котлов и других агрегатов. И чем дольше он слушал, тем больше все эти шипения и пощелкивания напоминали звуки, издаваемые насекомыми, которые договаривались о совместных действиях, словно он оказался посреди какого-то трехнутого улья.

Он сказал себе, что предположение о смертельной угрозе, возможно, неправильное, что какой-то шутник мог затеять с ним веселенькую игру. Наоми могла попытаться так напугать его. Забраться на технический полуэтаж, выключить свет, спуститься и сложить лестницу, чтобы крышка автоматически поднялась. Они пытались выставить друг друга на посмешище, иногда более настойчиво, иногда менее, в последнее время, пожалуй, более, но шутили по-доброму. Здесь он ничего доброго не видел. Здесь чувствовалась реальная угроза. Кроме того, если бы люк закрыла действительно Наоми, она бы не смогла сдерживаться больше десяти секунд, открыла бы крышку и смеялась как безумная, чтобы он мог ее слышать.

Бездействие начало представляться ему неудачной стратегией. Может, этот маньяк умеет передвигаться бесшумно, умеет превращаться в невидимку, обученный древним азиатским секретам, может, ему противостоит ниндзя-убийца или кто-то подобный. Возможно, этот ублюдок уже сокращал расстояние между ними, приближался к нему так же бесшумно, как летит подхваченный ветром парашютик одуванчика.

Зах многое знал о методах военной стратегии, которые позволили выиграть знаменитые битвы в бесчисленных войнах, но их применение в поединке один на один в темном полуэтаже вызывало определенные сложности, а может быть, и вовсе не представлялось возможным.

Огорчали Заха и все более громкие и быстрые удары его сердца. С каждой секундой ему все с большим трудом удавалось стоять замерев, а ведь без этого он не мог услышать приближения противника. Росла убежденность, что кто-то приближается сзади, спереди, слева, справа. Оставаясь на месте, он являл собой труп на ногах, ожидающий, что с ним станет.

Вытянув перед собой потухший фонарь и вилку с двумя зубцами, низко согнувшись, чтобы не биться головой о многочисленные потолочные короба и трубопроводы, Зах двинулся в ту сторону, откуда пришел. Иногда он за что-то задевал макушкой, но знал: это не живое. Он ткнулся в защитный кожух котла, который гулко бухнул, ударил фонарем о деревянную стойку. Пол скрипнул под ногой. Стальные зубцы вилки царапнули о металлическую поверхность. Чем больше он старался не издавать ни звука, тем шумливее становился.