Сергей Волков - Пророк Темного мира

Тяжело опустившись на спину мраморной собаки, Николай достал сигарету, закурил и посмотрел на часы. Решение пришло само собой. До начала новостного выпуска «Дубинска сегодня» городской телестудии оставалось еще два с лишним часа.

— Я успею! — дрожащим голосом заявил сам себе Коростылев, выбросил недокуренную сигарету и с решимостью обреченного взялся за рога тачки…

— Вот такая история, — закончил свой рассказ домовой и с кряхтением поднялся, держась рукой за спину. — Ох, старость — не радость, молодость — не грусть.

— А потом, потом-то что было? — поинтересовалась Тамара.

— Потом? Комиссия была. Наш начальник там верховодил, не Северьяныч, а самый большой… — Домовой посмотрел в ночь, сплюнул за борт коня и снова сел. — Решали они, что да как…

…Заседание чрезвычайной госкомиссии началось без задержек. Ее участники рассаживались за длинным столом в конференц-зале, сдержанно переговариваясь. На лицах многих застыло недоумение и растерянность.

Полковник Анохин, возглавляющий следственную группу, только что вернулся из Дубинска. Он упругой походкой вошел в конференц-зал, поздоровался, махнул рукой, чтобы погасили свет…

— До здания телекомпании «Дубинск-ТВ» Коростылев добрался без помех. — Полковник вызвал на экран проектора карту, световой указкой показал путь журналиста от Вороньей балки до центра города. — В телецентр его, конечно же, не пустили. Ну, тогда он и расчехлил свою находку…

На экране замелькали кадры с обнаруженных в развалинах дисков камер слежения: стеклянные двери проходной телецентра, лестница, коридор, студия. И всюду — мраморные статуи людей, застигнутых врасплох.

— Закончилось все, как вы знаете, плачевно. В прямом эфире шла беседа с губернатором об антикризисных мерах, предпринимаемых правительством для спасения ситуации в области. Аудитория была… Ну, и… В общем, население города и области уменьшилось на восемь процентов. Реанимации окаменевшие не подлежат.

— А бомбили зачем? — поинтересовался кто-то с дальнего конца стола.

— Это вопрос не ко мне, — развел руками Анохин. — Когда информация поступила в оперцентр ФСБ, там сразу привлекли военных. Ну, а те решили действовать быстро и вызвали бомбардировщики. Конечно, это привело к еще большим потерям. Телецентр разрушен до основания, центральная часть города лежит в руинах. Артефакт… Там идет разбор завалов, как только обнаружат — сообщат.

— Нашли? Горгону эту нашли? — Тамара заинтересовано посмотрела на домового.

— Не-а, — покачал он всклокоченной головой. — В пыль размолотили, видать. А можа, и упер кто. Ладно, девка, время до рассвета мы скоротали, гляди, заря уже. Путь наш заканчивается — вон она, крепость-то. Давай-ка теперь все раскинем по скамьям — кто, что и где…

Твердыня Завея возвышалась над скалистыми уступами — мрачные башни, зубчатые стены, узкие ворота. Дорога, ведущая к ним, трижды опоясывала гору, прежде чем уткнуться в каменные бастионы, глядящие в круговой ров.

Нечего было и думать взять такую крепость силой, особенно если учесть, что никакой силы в наличии и не имелось. Тамара, разглядывая темные бойницы башен, усмехнулась про себя: «Два незнатя, женщина-старлей и итер. Штурм-группа, спецназ Темного мира. Выполняем задания повышенной сложности! Тьфу, какая ерунда в голову лезет…»

Оставив «Гиблеца» у подножия горы, путники отправились вверх по склону, намереваясь, как выразился Мыря, «постучаться в дверь подоброму». Но, как выяснилось, «у дверей» их уже ждали. Несколько десятков одетых в шкуры мужчин и женщин со знакомо раскрашенными красным и синим лицами выступили из елового подростка. У всех сохранников в руках было оружие — луки, копья, мечи. Мыря оскалился, Атям растянул на пальцах боевые сплетки заклинаний. Повисла напряженная тишина.

— Кто вы, дерзнувшие провести коня по заповедной тропе? — раскатисто прозвучал голос одного из сохранников.

— Сам назовись сперва, — откликнулся Мыря.

Из рядов воинов вышел крепкий старик с бородой. Он, пожалуй, единственный из местных, был безоружен, сжимая в руке лишь посох с навершием в виде волчьей головы.

— Я — Нежив Валуйсын, старшой догляд сохранников Завея Великого.

— Ну, а мы — незнати Красной печати, — усмехнулся Мыря. — А это вот итер, Бойшей звать Логсыном. И хозяйка Красной печати с нами, Тамара.

— Красная печать? — удивленно приподнял бровь старшой догляд. — Что за такое?

Тамара, обмершая, когда домовой назвал ее хозяйкой (хотя чего там — она в этом мире была единственным человеком, причастным к создателям печати), протиснулась между Бойшей и Атямом:

— Уважаемый Нежив Валуйсын! Нам очень нужно поговорить со старцем Завеем. Мы надеемся, что он поможет нам в борьбе с тем, кто извратил и присвоил себе все, созданное Всеблагим Отцом.

Вновь повисло молчание. Старшой догляд думал, тщетно пытаясь скрыть удивление. Наконец он пристукнул посохом и изрек:

— Враг нашего врага — наш друг, хоть и погибли уже от рук ваших сохранники многие, и брат мой в их числе. Но зря надеетесь вы на помощь Великого Завея…

— Почему? — вырвалось у Тамары.

Вместо ответа Нежив прогудел, глядя на девушку:

— Одного из вас я могу провести к старцу. Кто?

Путники совещались недолго.

— Иди, девка. — Мыря ободряюще улыбнулся Тамаре. — Ты лучше всех нас обскажешь, что и как. Иди. А коли неладно будет — кричи, поможем.

В крепости уже очень давно никто не жил. Несмотря на плотно закрытые ставни, на каменных ступенях лестниц, на плитах полов, на полках с книгами, на занавесях — всюду лежал толстый слой пыли. Паутина шевелящимся пологом заткала потолки. Пахло нежилым — затхлым, непроветриваемым — подвалом. Факел в руках старшого догляда трещал, и лишь треск этот да еще звуки шагов нарушали царящую всюду тишину.

Тамара следом за своим провожатым прошла через несколько помещений, миновала лестницы и очутилась в просторном покое, залитом через узкие выстекленные окна дневным светом. Посреди покоя на полированном малахитовом постаменте высилась хрустальная домовина.

Нежив Валуйсын преклонил колени, отдавая дань уважения своему повелителю. Тамара тоже поклонилась и шепотом спросила:

— Он что… умер?

— Он оставил сей мир, когда увидел, что труды его пошли прахом, а наставник его предан и обманут, — тихо прогудел в ответ старшой догляд. — С той поры минуло сто и еще сто лет. Мы поклялись хранить покой нашего повелителя, и уже много поколений сюда никто не входил. Но старец не мертв. Он пребывает в покое, готовый пробудиться, когда придет время и с лика земного сгинет зло, посеянное тем, кому вы противостоите. Приблизься, дева. Быть может, именно ты пробудишь Завея Великого!