Ирина Андронати - Темный мир

Как Шарп ориентировался, я не знаю. Ни разу не видел, чтобы он посмотрел на компас или навигатор. Но приплыли мы, похоже, ровно туда, куда он целился, — на маленький песчаный пляжик между двумя мангровыми зарослями из гигантской осоки в воде и каких-то неимоверных, выкрученных во всех суставах, поросших мхом и мочалом ив по берегам.

Сразу запахло прелью. Не гнилью и не тиной, а именно прелью — как от кучи листьев, долго простоявшей под дождем. И еще немножко грибами.

— Ну вот, — сказал Шарп довольным голосом. — Теперь пешочком немного, и мы, можно сказать, у цели…

Мы выгрузились, Шарп затянул лодку на берег, перевернул и сунул под склонившиеся ветви. Она тут же слилась с фоном.

— Теперь, ребятки, слушайте дядю внимательно. — Он сцепил пальцы и качнулся с пяток на носки и обратно. — Мы на земле Весиалюэ, а это значит, что тут ничему нельзя верить. В первую очередь глазам. Поэтому идите строго за мной, желательно след в след, а прежде чем ступить ногой, пробуйте землю колом. На каждом шаге. Даже в том месте, куда перед вами двое уже наступили, и ничего. Это понятно? Идти будем медленно и солидно. Может быть такое, что вдруг накатит страх. Перед чем угодно. Еще может сильно поманить или поблазнить. Здесь главное — не дергаться, замереть сусликом и мне сказать. Ну или хотя бы пискнуть. Потому что если куда-то побежите… тут вам и хана.

— И как долго нам идти? — спросила Маринка с интонацией избалованной девчонки.

— Будет зависеть, — сказал Шарп, криво усмехнувшись. — Но рано или поздно придем.

— Вы здесь в который раз? — спросил я.

— В сто первый. Зачем это тебе?

— Просто. Грибочки собирали?

Невинный мой вопрос заставил Шарпа дернуться. Он не ответил, а я понял, что попал в цель или рядом с целью.

— Ну, все, — сказал он. — Бери рюкзак, студент. Треп окончен, перекура не будет, равнение мне в затылок — и шагом марш.

На краю пляжа мы подобрали валявшиеся там крепкие колья — толщиной в черенок лопаты и метра два с четвертью длиной. Мой был неоднократно пользованный, аж отполированный чьими-то руками…

Тропинка, по которой повел нас Шарп, была высыпана желтым песком.

Сначала мы шли через лес — частый, тонкий, неприятный, серый, больной, с чахлой травой и с деревьями почти без листвы. Какие-то птицы дрались и шумели вверху. Шарп вышагивал впереди, Маринка за ним, я замыкал. Как и велено было, я регулярно тыкал колом перед собой, убеждаясь, что земля по-прежнему твердая. Занятие это было тупое и пока что ненужное, но раз велено было делать — я делал.

Однажды я увидел шагах в десяти от тропинки гриб. Он возвышался над травой сантиметров на сорок — полу сложенный зонтик. Цветом шляпка была точь-в-точь как куртка летчицы: серая, с отливом то фиолетовым, то зеленым. Мне показалось, что края шляпки тихонечко шевелятся.

Как бы услышав мои мысли, Шарп остановился и своим колом показал на гриб:

— Во, видел? Это маленький, а высушить такой взрослый и привезти в Амстердам — тридцать тонн евров в кармане. Понял, пацан? Но выходить на него надо, как на тигра…

— Кусается?

— Типа того. Ладно, пошли дальше. Может, на обратном пути… да и пусть подрастет. Злее будет.

Ну что ж. Я пополнил свою кладовую кусочком новой бесполезной информации.

Я говорил, что помню множество совершенно ненужных вещей? Нет, не говорил. Нормальные люди узнают что- то новое, используют — и благополучно забывают. Выбрасывают, как обертку от мороженого. Бесполезное забывают еще быстрее, чтобы не захламлять полезную площадь на чердаке. Хороший такой встроенный механизм «защиты от дурака». А у меня все застревает в башке. И не сказать что я эйдетик или там какой-нибудь человек-магнитофон или человек-фотоаппарат, — нет. Я запоминаю что-нибудь не лучше и не быстрее других. Мне так же, как и всем, приходится учить, повторять, зубрить… Просто я гораздо медленнее забываю. И все это незабытое беспорядочно ворочается внутри и время от времени вспоминается… потом отходит, уступая место другому, столь же ненужному… В общем, практической пользы от этого никакой, а противно временами бывает.

Буквально через двадцать шагов лес кончился, и Шарп провалился в болото.

Похоже, он просто сам на несколько секунд забыл о собственных наставлениях не только смотреть под ноги, но и тыкать колом… в общем, он единым шагом провалился по пояс — и замер, раскинув руки, будто боясь их испачкать.

Маринка от неожиданности присела, а я, пробуя дорогу колом — твердо… твердо… твердо… мягко… опять твердо… — обошел ее и встал чуть впереди и рядом.

Лес вокруг не то что исчез — все деревья остались на местах, — но изменился, будто на него взглянули под другим углом или при другом освещении. Кочки, гниловато-сочная трава, подозрительно ровные зеленые проплешины… Тропинка длилась, но пунктирно.

Пока я сосредотачивался, Шарп погрузился по грудь. Теперь он осторожно нащупывал в грязи затонувший кол. Нащупал. Выволок. Стал им плашмя искать опору. Не получилось. Не получилось. Не получилось…

Маринка судорожно дышала рядом.

Я сделал еще шаг вперед, оглянулся. Теперь Маринка смотрела на меня — и, хотя не говорила ни слова, я буквально до дрожи чувствовал, что ее наполняет: а может, так и надо? Пусть тонет? А мы — как-нибудь…

Я чуть качнул головой, встал на колени, оперся левой рукой о кочку — и протянул кол к Шарпу. Коснулся его плеча. Он сидел в грязи уже по подмышки.

Шарп все понял. Я поражался его самообладанию. Он медленно поднял правую руку, взялся полной пятерней за конец кола, стал медленно и осторожно поворачиваться. Я, подлаживаясь под его тягу, стал принимать кол на себя. Тут надо не торопиться, грязь держит липко, и чем сильнее тянешь, тем сильнее она сопротивляется; если же тянуть медленно, буквально по сантиметру, она подается…

И тут моя левая рука провалилась сквозь кочку. Я ухнул лицом вниз, в самую грязь, выпустил кол, но тут же его схватил… опора была только от середины груди и ниже, свободной рукой я оказался в той же яме, что и Шарп, — и теперь сползал туда весь, и не сказать что медленно. И Шарп погрузился, на поверхности была только его голова со страшно скошенными в мою сторону глазами, я понимал, что ему хочется от души обматерить меня, растяпу… и тут Маринка ухватила меня за ноги и потянула.

То есть я знал, что это может быть только Маринка и более никто. Поверить было трудно. Стальная, чудовищной силы хватка, пальцы продавили плоть сквозь ботинки до самых костей. И то, с какой силой она тянула… это что-то страшное. Я заорал: «Легче! Легче! Ты мне ноги сломаешь!» Она не сразу, но сообразила. Кол выскальзывал у меня из рук, поскольку и руки, и кол — все теперь было в грязи.