Ирина Андронати - Темный мир

— Попробуй сейчас, — сказал Джор.

Из батарейного отсека торчали связанные изолентой аккумуляторы от сотовых. Их клеммы Джор соединил медной проволочкой и подвел питание к мегафону.

Я нажал кнопку и, еще ничего не сказав, понял, что агрегат работает. Какое-то содрогание передалось через ручку.

— Раз, — сказал я, и басом отдалось от стен: «РРРА…»

Я отпустил кнопку и сказал:

— Отлично. Теперь делаем так…

Мы делали так: Артур открывал очередную дверь магнитной карточкой и распахивал ее, а я, не входя внутрь, жутко ревел в микрофон: «Хярту-руока-тавара-ними…» — ну и так далее. И охранники тут же делались тихи и смиренны.

Джор связывал их полипропиленовым шнуром, целую бухту которого он нашел в автомастерской, отбирал снаряженные магазины, а автоматы разбирал и детали разбрасывал. Так мы прошли три помещения: уже упомянутую мастерскую, склад с забитыми чем-то стеллажами и совершенно пустую комнату, длинную и узкую, как вагон, — а в четвертом в ответ на мою реплику двое в синих халатах вдруг не только не присели на колено, но вовсе наоборот — прыгнули куда-то на стол, за стол и там попытались затаиться — правда, регулярно выпихивая друг друга в проход. Здесь стояли несколько столов, лабораторные шкафы, химический стол с вытяжкой…

Джор просто подошел к ним, взял за шкирки, легонько стукнул головами и приволок к нам.

Отряд наш мог устрашить кого угодно. Во-первых, мы были чудовищно грязные, растрепанные, оборванные. На одежде многих запеклась кровь. При ярком свете это было особенно хорошо видно. Во-вторых, мы были обвешаны оружием с головы до ног. Автоматы у всех, кроме Артура, заткнутые за пояса магазины, гранаты на ремнях и в карманах. Наконец, мы были разъярены и бесстрашны…

Враг наш оказывался гнусным слабаком, а наше дело было правое. Это сочетание обычно и приводит и к ярости, и к бесстрашию, и заодно ко всякой дряни.

И даже смерть Ульфура не притупила ярости. Наоборот — мы попробовали крови, и кровь та была сладкой.

…Это было как раз в автомастерской — в первом помещении, занятом нашим отрядом. Ульфур, как и еще трое выворотней, замер в позе покорности, и Джор, весь побелев, подскочил к нему и пнул в голову — как по мячу. Наверное, он убил его этим первым ударом, но и все остальные стали пинать и колотить мертвое ватное тело, а потом Артур встал на колени и бил труп по голове рукояткой пистолета, пока удары не стали мягкими, как в подушку… Это тебе за Хайяма, это тебе за Илью!.. Это тебе за нас!..

Мне кажется, я стоял в стороне. А кровь на руках… ну, кровь. Как-то попала…

Итак, Джор приволок двоих, которые явно не были вы- воротнями, а простыми работягами. И, честное слово, я их спокойно поставил бы к стенке, если бы они вздумали играть в молчанку. Но они, конечно, не молчали.

Через пять минут у нас был план всего сооружения — два подземных этажа, постройки вокруг ангара, два надземных этажа в ангаре…

— А вот этот зал в центре — он что, на все этажи? — уточнил я, хотя и так было видно.

— Это даже не зал, — торопливо сказал один из лаборантов, Митя. — Это такой внутренний дворик, над ним сдвижная крыша. И там наверху что-то вроде телескопа…

— Просто зеркало, — сказал другой, Равиль. — Вогнутое зеркало.

— Зачем?

— Не знаю.

— Я тоже не знаю, — тут же встрял другой. — Этим всем сам хозяин ведает. Ну и пара человек приближенных…

— А сколько вообще народу в комплексе? — спросил я.

— Когда как. Сорок — пятьдесят, бывает и семьдесят. Половина работяг, половина охранников. Где он берет такую жуть…

— А сейчас?

— Не знаем, нам не докладывают… — И тут же получил подзатыльник от Джора. — Да не знаю я, правда! Сидим тут безвылазно…

— И что делаете?

— Магнитные поля замеряем. В основном — Земли, его возмущения. Гематитовой жилы — тут неподалеку проходит. Камня этого дурацкого…

— Что за камень?

— Ну тот, внизу. Черный такой. Он время от времени начинает выдавать всякие коленца — то все к нему магнитится, то наоборот… Аномалия, короче.

— И что сейчас?

— Сейчас магнитится. Все сильнее.

— Где приборы?

— Да вот они…

Приборами были два стареньких ноута. Равиль откинул экран одного — тот тут же засветился, появились два циферблата, похожие на автомобильные спидометры. Обозначения были непонятны, стрелки дергались.

— Так, ребята, — сказал я. — А есть ли у вас тут связь на случай общей тревоги?

— Ну да… — Лаборанты почему-то переглянулись. — Интерком. Можно вызвать кого-то конкретного, можно — послать сообщение для всех.

— И как это делается?

— А вот…

Пульт интеркома — такой серенький обычный офисный телефон, даже с трубкой, только кнопки продолговатые и в один ряд, а внизу такая же кнопка, сдвинута относительно остальных, и подписано: «общий вызов» — прямо-таки тянул к себе, но я почему-то замешкался. Задача получалась слишком простой…

И все равно я сделал это. Нажал кнопку, наклонился и проревел: «Хярту-руока-тавара-ними-херрани-сотури-хи- палвотат — каикки-элаимет!!!» Потом обернулся на своих. Поправил автомат, кивнул: пошли.

— А этих? — спросил Джор, кивнув на лаборантов, которые мгновенно сделались белее мела.

— Свяжи.

Он дал им по башке, чтобы отключились, связал и заткнул рты.

И я повел свой маленький отряд дальше — прямо в зубы дракона.

Ага, и чтобы не возникало вопросов: в универе неплохой тир, и на военке все парни осваивают и обращение с оружием, и стрельбу. Плюс по желанию и девушки — в частности, Патрик. Артур занимался спортивной практической стрельбой из пистолета и до экспедиции дал Вике несколько уроков. Собственно, я когда-то в свой разведвзвод попал, будучи подготовленным не лучше. Да нет, чего там — хуже.

В общем, никогда не держали серьезного оружия в руках только Аська и Валя. Я им наскоро показал, как держать и на что нажимать, поставил обеим переводчик огня на стрельбу одиночными, предупредил, что будет громко, — и велел в случае чего падать и палить просто поверх голов или в потолок, дабы угнетать психику противника.

Волков почувствовал, что происходит что-то не то, едва коснувшись ручки входной двери. Это было как слабый укол током; или где-то провели ножом по стеклу; или…

Тем не менее он вошел, остановился, прислушался — не столько ушами, сколько пухнеме, неразумным кусочком души, который он по многовековой привычке всегда носил перед собой и вокруг себя, пуская на разведку в места, могущие быть опасными. Потеря пухнеме ничем не грозила, через малое время он отрастал снова — как щупальца у осьминога. И сейчас Волков почти сразу понял: да, что-то происходит, да, кто-то сумел перехватить у него плеть подчинения, но не знает, как самому пустить ее в ход…