Йон Линдквист - Впусти меня

Звяканье бутылки о край стакана — Гёста без спроса наливал Лакке новую порцию. Лакке с благодарностью принял стакан. Выплеск эмоций оставил после себя приятную расслабленность в теле, пустоту, которую спиртное заполнило теплом. Он откинулся на спинку кресла, выдохнул.

Они молча посидели, как вдруг раздался звонок в дверь. Лакке спросил:

— Ты кого-нибудь ждешь?

Гёста покачал головой, с трудом поднимаясь с дивана.

— Нет. Просто проходной двор какой-то.

Лакке ухмыльнулся и поднял бокал. Ему стало лучше. Можно сказать, совсем хорошо.

Дверь открылась, пришедший что-то сказал, и Гёста ответил:

— Входи.

Лежа в ванне, в теплой воде, окрасившейся от крови в розовый цвет, Виржиния решилась.

Гёста.

Ее новое «я» подсказывало: чтобы войти, ей нужно приглашение. Ее старое — что это не может быть никто из тех, кого она любит. Или кто хоть как-то симпатичен. Гёста отвечал обоим требованиям.

Она вылезла из ванны, вытерлась, надела брюки и блузку. Только на улице она заметила, что забыла пальто. Тем не менее она не мерзла.

Сплошные плюсы.

У высотки она остановилась, подняла голову на окна Гёсты. Он был дома. Он всегда был дома.

А если он будет сопротивляться?

Об этом она не подумала. Она вообще ни о чем не думала, кроме того, что придет и возьмет то, что ей нужно. А что если Гёсте хочется жить?

Конечно, ему хочется жить. Он же человек, и человеческие радости ему не чужды, а что станет с его котами…

Мысли затормозились, исчезли. Она приложила руку к сердцу. Оно делало пять ударов в минуту, и она знала, что должна его защитить. Что во всех этих суевериях про осиновый кол что-то есть.

Она поднялась на лифте на предпоследний этаж и позвонила. Когда Гёста открыл дверь и увидел Виржинию, его глаза расширились в слабом подобии удивления.

Он что, знает? Неужели так заметно?

Гёста произнес:

— Как… это ты?!

— Да. Можно?..

Она махнула рукой вглубь квартиры. Она и сама ничего толком не понимала. Только интуитивно знала, что ей нужно приглашение, а иначе… иначе дело плохо. Гёста кивнул и сделал шаг в сторону:

— Входи.

Она вошла в коридор, и Гёста закрыл за ней дверь, глядя на нее водянистыми глазами. Он был небрит; дряблый подбородок, свисавший над горлом, казался грязным от серой щетины. Вонь в квартире оказалась хуже, чем ей запомнилось, еще сильнее.

Я не хо…

Ее старый мозг отключился. Голод взял верх. Она положила руки на плечи Гёсты, вернее, увидела, как руки легли на его плечи. Допустила это. Прежняя Виржиния сидела, сжавшись в комок, в глубине собственной черепной коробки, больше не контролируя ситуацию.

Ее губы произнесли:

— Хочешь мне помочь? Не двигайся.

Она что-то услышала. Голос.

— Виржиния! Ты! Как я рад, что ты…

Когда Виржиния повернула к нему голову, Лакке отпрянул.

Глаза ее были пусты. Как будто кто-то воткнул в них иголки и высосал то, что являлось прежней Виржинией, оставив лишь безжизненный взгляд анатомической модели. Иллюстрация номер восемь: глаза.

Виржиния секунду смотрела на него, потом выпустила Гёсту, повернулась к двери и нажала на дверную ручку, но дверь оказалась заперта. Она повернула защелку замка, но Лакке схватил ее и оттащил от двери.

— Ты никуда не пойдешь, пока не…

Виржиния вырвалась, заехав локтем ему в губу, рассекшуюся об зубы. Он крепко схватил ее за руки, прижался щекой к ее спине.

— Джини, черт! Мне нужно с тобой поговорить! Я чуть с ума не сошел, так за тебя волновался. Успокойся, да что с тобой?!

Она рванулась к двери, но Лакке держал ее, подталкивая к гостиной. Он изо всех сил старался говорить тихо и спокойно, как с испуганным животным, направляя ее в нужную сторону.

— Сейчас Гёста нам нальет чего-нибудь, и мы сядем и спокойно обо всем поговорим. Я… я тебе помогу. Что бы это ни было, я тебе помогу, хорошо?

— Нет, Лакке. Нет.

— Да, Джини. Да.

Гёста протиснулся мимо них в гостиную, сделал Виржинии джин с тоником в стакане Лакке. Тот затолкнул ее в комнату, отпустил и встал, упершись руками в дверной проем, как охранник. Слизнул кровь с нижней губы.

Виржиния стояла посреди комнаты, напрягшись и оглядываясь по сторонам, будто ища путь к отступлению. Ее взгляд застыл на окне.

— Нет, Джини, нет.

Лакке держал ухо востро, готовый в любой момент броситься и схватить ее, если ей придут в голову какие-нибудь глупости.

Да что это с ней? У нее такой вид, словно вся комната набита привидениями.

Он услышал звук, напоминающий шкворчание яйца на раскаленной сковородке.

И еще, точно такой же.

И еще.

Комната наполнилась все нарастающим шипением.

Все коты в комнате поднялись и, выгнув спины и подняв хвосты, смотрели на Виржинию. Даже Мириам неловко встала, волоча живот по полу, прижала уши и оскалила зубы.

Из спальни и кухни в комнату хлынули другие коты.

Гёста замер с бутылкой в руках, глядя на своих питомцев широко раскрытыми глазами. Шипение повисло в воздухе, как наэлектризованное облако, набирая силу. Лакке пришлось перейти на крик, чтобы перекричать котов:

— Гёста, что это с ними?

Гёста покачал головой, махнув рукой и расплескав джин:

— Я не знаю… я никогда…

Маленькая черная кошка сделала прыжок и, впившись когтями в ляжку Виржинии, укусила ее. Гёста со стуком поставил бутылку на стол, произнес:

— Фу, Титания, фу!

Виржиния наклонилась, схватила кошку за загривок и попыталась оторвать ее от своей ноги. Еще две кошки, воспользовавшись предоставившейся возможностью, запрыгнули ей на спину и плечи. Виржиния закричала, оторвала кошку от ноги и отшвырнула в сторону. Одна из кошек на ее спине забралась ей на голову, вцепилась когтями в волосы и укусила ее за лоб.

Прежде чем Лакке подоспел, на нее запрыгнуло еще три кота. Они орали, когда Виржиния принялась молотить по ним кулаками, но все равно держались, терзая своими мелкими зубами ее плоть.

Лакке запустил руки в кишащую пульсирующую массу на груди Виржинии, ухватился за шкуры, скользившие над напряженными мускулами, и стал раскидывать в сторону кошачьи тела. Блузка Виржинии порвалась, она закричала, и…

Она плачет!

Нет, это кровь стекала по ее щеке. Лакке схватил кошку, сидевшую у нее на голове, но та только глубже впилась когтями и сидела, как приклеенная. Ее голова целиком помещалась в ладони Лакке, и он тянул ее из стороны в сторону, пока поверх всего этого гвалта не раздался глухой треск и морда кошки не уткнулась в волосы Виржинии. Из носа животного выступила капля крови.

— А-а-а-ай! Девочка моя!

Гёста подбежал к Виржинии и со слезами на глазах принялся гладить кошку, которая даже после смерти не разжала когтей.

— Девочка моя любимая!