Алексей Атеев - Карты Люцифера

– В каком стиле?! – изумился Артем осведомленности бородача.

– «Ампир». Империя, значить. Бывшая усадьба князей Дундуковых-Плодомасовых. Вот в ем и будет школа. А на задах, во флигеле, проживает Петр Ильич с супружницей своей Ольгой Юрьевной. Непременно навестите. Он гостям завсегда рад.

– Извините, как вас звать? – поинтересовался у собеседника Артем.

– Иваном Ивановичем, – отозвался бородач. – Так что, дорогой товарищ корреспондент, и в нашей глухомани есть кой-чего интересное. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки.

– А остановиться в вашем городе где можно?

– Имеется постоялый двор, ныне Дом колхозника. Только я вам не советую. Клопы да пьянь всякая… А заночевать лучше у самого Соболева. Я же говорю, он мужик гостеприимный.

– Неудобно как-то… Да и напрашиваться не привык.

– Не тушуйтесь, он сам предложит…

На этом разговор с плутаевским аборигеном завершился. Катер повернул к берегу.

– Прибываем, – сообщил Иван Иванович. – Ну, мне пора. Прощевайте, дорогой товарищ корреспондент. Рад знакомству. Обязательно зайдите к Соболеву!

Артем обещал непременно.

Судно причалило к небольшому дебаркадеру, украшенному кокетливой башенкой, стукнулось кепмбортом о кранцы из старых автомобильных покрышек, матрос опустил сходни. И народ повалил на берег.

Мощенная булыжником дорога вела круто вверх. Артем двинулся вслед за остальными пассажирами, но, поднявшись на косогор, приотстал и огляделся. Городок Плутаев, несомненно, знавал лучшие времена. Об этом свидетельствовала пара трехэтажных зданий действительно ампирного вида, с колоннами на фронтонах и небольшими арками посередине. Вокруг теснились дома попроще, в которых некогда обитали мещане и купчишки средней руки. Но строения эти обветшали настолько, что стена одного дома снаружи была подперта бревнами. Однако выглядело все отнюдь не убого, а скорее живописно и напоминало декорацию к фильму из старинной жизни. Чудилось: вот сейчас из арки выйдет длинноволосый оборванный старик с шарманкой и попугаем на плече, крутанет ручку, и инструмент заиграет «Среди долины ровныя…»

Вокруг руинообразных строений буйствовала среднерусская растительность. Разросшиеся кусты сирени скрывали укромные полянки, поросшие полынью и лопухами невероятных размеров. Громадные тополя шелестели уже начавшей облетать листвой. Под стать им были и медноствольные сосны, посаженные невесть когда.

Выглянуло солнце. Окрестности и вовсе похорошели. В нашем герое проснулся архитектор-реставратор. Артем шел по улице и с интересом разглядывал ветхие особнячки, затейливые навесы над крыльцами, водосточные трубы, решетки… «На Западе из всего этого сделали бы туристский аттракцион, – размышлял он, – а у нас все гниет и превращается в труху».

Над городом высилась белая, почему-то округлая стрела колокольни, больше похожая на минарет и впрямь напоминающая космический корабль. Ориентируясь на нее, наш герой направился на поиски Соболева. В принципе неплохо было бы пообедать, однако он не знал, где находится ближайшая харчевня. А посему запасливый Артем достал из сумы бутерброд с колбасой и, не обращая внимания на проходящих мимо плутаевцев, принялся его есть. Потом напился прямо из водозаборной колонки, умылся и отправился дальше. Возле колокольни он, следуя указаниям бородатого кузнеца, свернул налево и оказался на главной улице городка. Все те же допотопные домишки… А вот и школа.

Артем прошел через арку и оказался во дворике с небольшим флигелем, крыльцо которого мыла миловидная женщина лет сорока в высоко подоткнутом халате. Увидев Артема, она бросила тряпку в ведро, оправила халат и вопросительно взглянула на него. Поздоровавшись, Артем поинтересовался, где можно найти Петра Ильича.

– В школе Петя, – пояснила женщина. – А зачем он вам?

– Видите ли, я из газеты… Хочу написать о нем материал…

– Из Костромы?

– Нет, из Москвы.

При упоминании о столице глаза женщины округлились и на лице появилась растерянная улыбка:

– К нам? А вы не шутите?

Артем достал из внутреннего кармана куртки удостоверение сотрудника «Вечерней Москвы» и, не открывая, продемонстрировал женщине.

– Конечно, конечно… Пойдемте… – заспешила женщина.

В школе пахло краской и свежей побелкой. Артем вспомнил, что до начала учебного года осталась пара дней. Незабываемый запах первого сентября вмиг вытащил из памяти собственное детство. Школьный барак… шум и гам, царящий в маленьком классе с железной печкой. Печь часто коптила, и легкий угарец дурманил голову, нагонял сон…

– Петр Ильич! – громко позвала женщина.

– Тут я, Оля! – послышалось откуда-то сверху.

– Пойдемте к нему.

По шикарной мраморной лестнице с затейливой решеткой, вид которой несколько удивил Артема, они поднялись на второй этаж и очутились в просторном круглом зале, куда выходило несколько дверей. Перед одной стоял высокий одноногий человек в сатиновых шароварах и линялой майке. Левой рукой он опирался на костыль, а в правой держал малярную кисть. Рядом стоял мальчик с ведерком краски.

– Тут к тебе корреспондент, – словно стесняясь, скороговоркой сообщила женщина.

Нисколько не удивившись этому обстоятельству, человек отдал кисть мальчику:

– Давай, Василий, докрашивай. Только аккуратно.

– Ты бы переоделся, – заметила женщина.

– Ничего, пусть корреспондент видит, как я самостоятельно ремонт заканчиваю, поскольку последнего маляра вчера забрали. Пойдемте, дорогой товарищ, ко мне в кабинет. Вы из «Костромской правды»?

– Нет, из «Вечерней Москвы».

– Каким же ветром вас сюда занесло? – удивился Петр Ильич. – Проходите, садитесь. Вы ведь только что приехали? Возможно, желаете перекусить, да и я не против. Так что давайте пообедаем вместе. Оля, покорми нас, – сказал он женщине, семенившей следом. И только тогда представил: – Ольга Юрьевна, моя жена.

– Артем Иванович Костриков. Корреспондент.

– Так что вас привело в наши палестины? Откровенно говоря, первый раз вижу в Плутаеве журналиста из Москвы.

– Дело в том, что редакция поручила мне написать серию материалов о старинных городах России. Я побывал в Ярославле, затем в Костроме… – Артем запнулся, словно подбирая слова. – Одним словом, решил залезть куда-нибудь поглубже…

– В самую глухомань? – с легкой насмешкой договорил за него Соболев.

– Вроде того. Почему-то в памяти всплыл Плутаев…

– Ну да. В некотором смысле, с легкой руки классиков отечественной литературы, название нашего городка стало нарицательным понятием, вроде Пошехонья. Мол, дыра и глушь. Впрочем, так оно и есть. Вы же, наверное, составили впечатление, прогулявшись по улицам?