Ливи Майкл - Камень ангела

«Мы четырехмерные существа, Кейт, — сказал он, — проходящие через вселенную, в которой много измерений».

Он всегда так с ней говорил — как будто она его студентка. Только в тот раз она не хотела слушать.

— Ну, ты даешь! — сказала она, с успехом отвлекая отца от темы.

Когда она небрежно выражала свои мысли, он сразу же начинал читать лекцию о нормах речи. Кейт это знала и делала нарочно, чтобы позлить его.

Но это сработало ненадолго. Вскоре он уже пытался заставить ее вообразить трехмерный конус в двухмерном кругу.

— Если бы ты была двухмерным существом, живущим на этом круге, то как бы выглядел такой конус? — спросил он. — Что бы ты увидела?

Кейт бросила на него взгляд, который годами доводила до совершенства, — намеренно тупой. От отца разило перегаром: накануне вечером он выпил. Сейчас он выговаривался, избавляясь таким образом от похмелья, как уже делал много раз прежде. Она знала, чего он от нее хочет, — какого-то знака, что она настроена на одну с ним волну, что они могут общаться. Но она не подала ему этот знак. Она лишь смотрела ему в глаза. Наконец отец вздохнул и взял лист бумаги и штопальную иглу. Затем сложил бумагу несколько раз, так что получилось что-то вроде веера.

— А теперь смотри сюда, — сказал он. — Предположим, время представляет собой не прямую линию, а волны или складки — вот такие. — Он проткнул одну бумажную складку иглой. — Если точка А — настоящий момент, а точка Б — какой-то момент четыреста лет тому назад, то точка А фактически ближе к точке Б. — И он проткнул иглой следующую складку. — Нежели к любому моменту раньше или позже. Ты понимаешь?

— Нет, — ответила Кейт.

Отец взглянул на нее.

— Что ты видишь?

— А что я должна видеть? — осведомилась Кейт. — Лист бумаги и иглу, не так ли?

Отец вздохнул, потом продолжил говорить, словно обращаясь к самому себе.

— Но что же соединяет эти точки? — пробормотал он, медленно пронзая иглой все бумажные складки. — Какая-то сила, энергия или мощность, способная сгибать свет и время.

Кейт охватила сонливость. Она подавила зевок.

— Теперь я могу идти? — спросила она.

Но отец уже забыл о ее присутствии.

Это был ее отец. Гений. Только много ли проку ему от этого? Но впервые Кейт пожалела о том, что тогда не слушала. Это могло бы как-то объяснить то, что сейчас происходит.

Так ничего и не добившись и устав, она прилегла на кровать отца. Все еще держа в руках записку, которую он ей написал, она закрыла глаза и наконец впала в забытье. А спустя несколько часов ей приснился сон.

Кейт снилось, что она лежит на кровати в какой-то странной комнате. Горит свеча, тускло, отбрасывая тени. Опустив глаза, она увидела на одеяле свою руку, и рука была не загорелая, а бледная. Кто-то с ней говорил.

— Ты бы могла жить вместе со мной как моя дочь, — говорил он. — Мы никому не расскажем. Я научу тебя всему, что знаю.

Октябрь 1604

Настоятель глубоко вздохнул.

— Ничего себе! — сказал Дух, внезапно появившийся рядом с ним.

Настоятель прикрыл глаза. Он машинально снова надел на Кита его рубашку. Ее, поправился он.

— Так не пойдет. Не пойдет, — заявил Дух.

И настоятель сразу же взял себя в руки. Одновременно с магией они обучались и медицине — для большинства людей это было одно и то же. Он подошел к письменному столу и достал из ящика пакетик с травами.

— Это меняет дело, в корне меняет.

Доктор Ди игнорировал Духа. Внезапно он подошел к окну и распахнул его. Хотя было уже темно, он разглядел фигуру нового мальчика, торопливой походкой шедшего по двору. Настоятель высунулся в окно и позвал его:

— Эй, ты!

Саймон вздрогнул и застыл на месте, как сделал бы в лесу, если бы ему грозила опасность.

— Поднимайся сюда, — велел настоятель, и Саймон вгляделся, но не мог понять, откуда доносится голос.

Настоятель выругался себе под нос.

— Посмотри наверх, черт тебя побери, — закричал он, и глаза у мальчика округлились, когда он понял, кто его зовет.

— Поднимайся сюда, — повторил настоятель, но у Саймона был такой вид, будто он сейчас повернется и убежит.

— Здесь твой друг, — сказал настоятель, начиная впадать в отчаяние. — Он сильно ранен.

Через минуту Саймон уже мчался по лестнице в комнату настоятеля. Он остановился, пораженный тем, что увидел, потом протиснулся мимо настоятеля к кровати, глядя на бледного окровавленного Кита.

— Он дрался, — объяснил ему настоятель. — Несомненно, какая-то глупая драка между школьниками.

Саймон отступил от кровати, не спуская глаз с Кита.

— Нам нужна вода с кухни, — сказал настоятель, и когда Саймон повернулся, чтобы идти, доктору Ди внезапно пришла одна мысль. — Погоди, — велел он.

И, подавив вздох, отодвинул гобелен, скрывавший потайную дверь. Интересно, сколько еще народу придется посвятить в эту тайну?

— Никто не должен знать, — наставлял он Саймона, и мальчик молча кивнул. Доктор Ди открыл дверь. — Спустись по лестнице. Она приведет тебя к решетке. Вылези наружу, и окажешься рядом с дверью судомойни при кухне. Принеси теплой воды в тазу и чистое полотенце. Поторопись.

Саймон исчез.

— И что же теперь? — напомнил о себе Дух.

Настоятель начал измельчать травы пестиком в ступке. Дух принялся расхаживать по комнате.

— Я знал, что с этим мальчиком что-то не так, — заметил он. — Он девочка!

Доктор Ди энергичнее заработал пестиком, измельчая крошечные листья.

— Я не собираюсь возвращаться в виде девчонки, — заявил Дух. — Ни в коем случае.

Не ответив ему, доктор Ди вынул склянку с каким-то жирным веществом и начал пальцем смешивать небольшое количество этого вещества с листьями.

— Итак? — сказал Дух.

— Итак что?

Дух стоял совсем рядом.

— Мы же не можем совершить Великий Ритуал с девочкой, — сказал он. — Это должен быть мальчик. Юный мальчик.

Доктор Ди облизнул губы. Смесь была почти готова. Дух подтолкнул его локтем.

— Ты меня слышишь? — спросил он.

— Слышу.

— Ну так что же?

— Значит, мы не будем его совершать, — ответил настоятель.

Лицо Духа помрачнело, но в эту минуту снова появился Саймон, бледный и испуганный. В руках у него были таз и полотенце, и настоятель взял их у него.

— Кит поправится? — спросил мальчик, но доктор Ди только промокнул рану полотенцем.

Она была чистая и не слишком глубокая. Кровотечение уже замедлилось. Настоятель нанес на рану изготовленную им мазь, потом разорвал на полосы край простыни. Вновь забинтовывая грудь Кита, он отрывисто говорил с Саймоном.

— Завтра суббота, — сказал он. — Ты сегодня вечером выгородишь Кита перед директором — например, скажешь, что он хворает и лежит у себя в комнате. Утром ты ему скажешь, что Кит на занятиях хора, а регенту — что у него дополнительные занятия по фехтованию с младшим учителем. Ты все понял?