Сергей Кириенко - Гулы

Внезапно он осознал, что идет вдоль стены. В тот момент, когда он оказался на расстоянии трех метров от гула, патроны в автомате закончились. Гольди услышал, как щелкнул боек и, опустив автомат, вытащил из кобуры пистолет. В этот миг, воспользовавшись наступившим затишьем, гул попытался подняться, развернувшись к идущему к нему человеку. Комиссар увидел его звериный оскал и нажал на курок. Выстрел из пистолета отдался пушечным громом — девятимиллиметровая пуля пробила обожженную челюсть и бросила тварь на траву. Гольди выстрелил еще пару раза, припечатывая гула к земле, а потом вдруг услышал:

— Ну хватит, комиссар!

Не отрываясь от гула, он заметил слева от себя демонолога, уже поднявшего фляжку и направившего ее на создание. Через мгновение из фляжки вырвался газ и облепил тело гула, Андрей щелкнул кремнем и бросил зажигалку на клумбу — через секунду она вспыхнула ослепительным факелом.

— Отойдите назад! — крикнул Андрей.

Гольди автоматически шагнул от стены, не понимая зачем, однако через секунду ему стало ясно, что имел в виду демонолог — внезапно горящая тварь метнулась по клумбе. Изо рта ее вырвался вой, гул пролетел вдоль дорожки и приземлился возле стены. Обрубки конечностей начали яростно бить по земле, а тело — неистово изгибаться, посылая языки пламени в разные стороны. Агония, сопровождаемая нестихающим воем, продолжалась четверть минуты. Затем вдруг произошло неожиданное: горящая тварь перевернулась на живот и начала рвать траву: клочья цветов полетели из-под обрубков — словно в последней попытке спастись гул пытался скрыться в земле. Однако шансов спастись у него уже не было — через тридцать секунд гул вдруг застыл, словно потеряв последние силы: теперь полыхающее существо неподвижно лежало на горящей траве, лишь конечности его конвульсивно подрагивали.

Еще какое-то время Гольди смотрел на огонь, пораженный всем происшедшим. «Какой живучестью должны обладать эти создания,— думал он,— если даже горящие, они способны проползти через узкую щель и выжить, потеряв большую часть своего тела?..» Частью сознания он понимал, что нужно уходить подальше от площади, что оставаться здесь дальше опасно, но ничего не мог с собой сделать.

Из странного оцепенения его вывел звук: глухо лязгнул металл, комиссар повернул голову и увидел лежащего в четырех метрах от себя Борзо — тело его было по-прежнему распластано по земле, левая рука упиралась в траву, однако в правой виднелось ружье, а его дуло было направлено на него.

Разлепив губы, Борзо вздохнул:

— Комиссар, повернитесь — я хочу увидеть ваше лицо!

Не отрывая взгляда от дула, Гольди медленно повернулся.

— Бросьте оружие!

Гольди опустил глаза вниз и увидел свой пистолет, о котором на время забыл.

В этот миг Андрей тоже отвернулся от гула и увидел ружье в руке Борзо. Краем глаза он различил Паолу, замершую в десяти метрах от них,— взгляд ее также был устремлен на лежащего на земле.

— Бросьте оружие! — повторил Борзо.

Что-то в его голосе подсказало Гольди, что если он не выполнит этой команды, ружье немедленно выстрелит. Он разжал пальцы и пистолет упал на траву.

— Вы помните, что я вам обещал на шоссе? — прежним голосом продолжал Борзо.— Я сказал, что если погибнут мои дочь и жена, я вернусь и убью вас и того старика. Так вот, комиссар, они обе мертвы.

В первый миг комиссар недоумевал, почему Борзо направил на него ружье, однако последняя фраза заставила вспомнить шоссе, и Гольди понял все. На долю секунды он ощутил странную горечь — подобного поворота событий он предвидеть не мог: всего минуту назад они пережили самое тяжелое испытание, пробравшись в библиотеку и уничтожив двух гулов, и вот теперь его самого могут убить, причем даже не гул. Глядя в лицо лежащего на земле, комиссар видел, что оно было матово-белым, в глазах полыхал яростный блеск, а зрачки были неестественно узкими, к тому же и голос, каким говорил Борзо, был странно спокойным, не соответствующим обстановке. «А не сошел ли он просто с ума?..» — пронеслось в голове Гольди.

— Итак, комиссар, что же нам делать? — Попытавшись сесть, Борзо неуклюже подтянул ногу, которую сейчас абсолютно не чувствовал.— Я могу убить вас прямо сейчас, а могу продлить вашу жизнь, если вы проведете меня к тому старику. Что вы выберете? На мгновение он двинул ружьем, и Гольди почувствовал, как его сердце также качнулось.

— Послушайте… — начал Андрей.

— Заткнитесь! — выдохнул Борзо, даже не взглянув на него.— Я разговариваю не с вами! Комиссар?

Глядя в дуло ружья, Гольди понимал, чего от него хочет Борзо — он отлично помнил его слова на шоссе. И еще он понимал, что, если у того действительно съехала крыша, он не изменит решения, а единственная возможность остаться в живых — согласиться провести его к старику: тогда у них появится шанс отобрать у него это ружье. Однако была и вторая возможность — если Борзо просто ослеплен ненавистью, можно попытаться убедить его, что он совершает ошибку и лучше ему присоединиться к ним, а не драться, пока гулы осуществляют план Вассаха в Террено.

Не двигаясь с места, он сказал:

— Мне очень жаль, синьор Борзо, видит Бог: я не хотел смерти ваших родных — как и других смертей в этом городе.

— Мне тоже жаль, комиссар,— Франческо кивнул,— и вы даже не представляете себе, в какой мере. Ведь это мои дочь и жена — люди, ради которых я и жил последние годы. И вот теперь они обе мертвы.

— Мне жаль,— повторил Гольди.— Но мы ничего не могли сделать, чтобы предотвратить гибель ваших родных.

— Вы могли выпустить меня из машины,— внезапно в голосе Борзо прозвучала угроза,— тогда бы вы не создали этой ситуации. Теперь же перед вами один выбор: умереть сейчас или через пару минут!

Двинув ружьем, он направил его дуло в лицо комиссара. Гольди ощутил дыхание смерти. Похоже, Борзо был настроен серьезно и не намеревался слушать его. Нахмурившись, Гольди уже собрался сказать, что согласен отвести его к старику, когда услышал от изгороди:

— Франческо, не нужно этого делать — сегодня в этом городе и так было слишком много смертей.

Непроизвольно отведя взгляд от дула, комиссар посмотрел в сторону изгороди и увидел стоящего за ней человека. Сначала он разглядел пистолет в его левой руке, затем поднял взгляд на лицо, но не поверил глазам — за решеткой ограды замер Пальоли!

— Не лезь в это дело, Дик,— протянул Борзо,— Мы это с тобой уже обсуждали.

— Это неправильно,— повторил Доминик.— Смерть комиссара ничего не исправит.

— Возможно, но она нужна мне.

— Дьявол, да ведь он спас тебе жизнь минуту назад!

— Вряд ли можно спасти жизнь тому, кто уже мертв,— бесцветным голосом ответил Франческо.