Стивен Кинг - Все, что ты любил когда-то, ветром унесет

Еще как возможно, черт побери!.. А ее муж, скинув башмаки и поставив ноги в толстых носках на пуфик, смотрит первый выпуск вечерних новостей. А наверху, на втором этаже, их сын играет в какую-нибудь видеоигру, а дочь нежится в этот момент в ванной, до под­бородка погрузившись в ароматную пену. Волосы у нее подхвачены на затылке ленточкой, и она читает «Золо­той компас» Филипа Пульмана или же одну из книжек про Гарри Поттера, которыми так увлекалась дочь Альфи Карлин. Все, что происходило там, вдали, где мерца­ли огоньки, было понятно и близко сердцу Альфи, хоть его отделяли от этого уютного семейного гнездышка доб­рые полторы мили белого заснеженного поля, убегающе­го вдаль под низко нависшим серым коматозным небом. И Альфи очень живо представил, как шагает по этому полю в городских туфлях, с портфелем в одной руке и чемоданом в другой, пробирается через заносы, поминут­но проваливается в сугробы, оскальзывается и вот нако­нец добирается до двери и стучит. Дверь тут же распахи­вается, и в ноздри ему ударяет запах фасолевого супа, такой густой, ароматный, такой домашний. И он слышит доносящийся из соседней комнаты голос метеоролога, вещающего по ТВ: «А теперь взглянем на этот циклон, область низкого давления, что надвигается на нас со сто­роны Скалистых гор».

Но что скажет он, Альфи, жене фермера? Что просто заглянул к ним на обед? Посоветует ей спасать евреев из России и получать ценные призы? Начнет ли разговор со следующих слов: «Знаете, мэм, буквально на днях узнал из одного источника, что то, что ты любил когда-то, вет­ром унесет»? А что, очень даже неплохое начало для беседы и уж наверняка заинтригует жену фермера, особен­но если она услышит эти слова от странника, прошагав­шего через огромное заснеженное поле, чтобы посту­чаться к ним в дверь. И когда она пригласит его войти, он наговорит ей еще целую кучу разных разностей, по­том откроет портфель и продемонстрирует пару катало­гов с образцами товара. И скажет, что раз она уже откры­ла для себя все прелести замороженных продуктов «Дачник», возможно, ей стоит перейти на новую, выс­шую ступень и ознакомиться с более утонченными пре­лестями продуктов фирмы «Моя матушка»? И кстати, как она относится к икре? Многим очень нравится. Даже здесь, в Небраске.

Боже, до чего же холодно! Простоишь здесь еще се­кунду и вконец окоченеешь.

Он повернулся спиной к полю и мерцающим вдалеке огонькам и зашагал к мотелю, слегка враскоряку, мелки­ми утиными шажками, чтобы, не дай бог, не грохнуться на льду. Ему доводилось проделывать это и прежде, Гос­подь свидетель. Оп-па! Черт его знает сколько раз, на по­лусотне стоянок у мотелей. И ничего, обходилось, до сих пор жив и здоров.

Вдоль дверей тянулся навес, тут снега было немного. Он вошел. Автомат по продаже кока-колы с табличкой «ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО МОНЕТЫ УКАЗАН­НОГО ЗДЕСЬ ДОСТОИНСТВА». Автомат по продаже мороженого, автомат по продаже плиточного шоколада и пакетиков с чипсами, виднеющихся за стеклянной пане­лью, среди металлических пружин. На последнем автома­те таблички с надписью «ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО МОНЕТЫ УКАЗАННОГО ЗДЕСЬ ДОСТОИНСТВА» не было. Из номера, соседнего с тем, где Альфи собирал­ся свести счеты с жизнью, доносился голос диктора, ве­дущего первый выпуск вечерних новостей. Но Альфи по­чему-то был уверен, что там, через поле, в фермерском доме, звук у телевизора лучше. На улице гудел и завывал ветер, Альфи потопал, сбивая снег с туфель, и вошел в номер. Выключатель находился справа. Он включил свет и захлопнул за собой дверь.

Он знал эту комнату вдоль и поперек. Не комната, а мечта коммивояжера. Квадратная. Стены белые. На од­ной картина: маленький мальчик в соломенной шляпе задремал с удочкой в руках на берегу реки. На полу зеле­ный коврик из какой-то узловатой синтетической ткани. Пока что в комнате холодно, но если включить калори­фер под окном, прогреется она быстро. Даже, может, еще и жарко будет. Вдоль стены тянулся столик-прилавок. На нем стоял телевизор. На телевизоре карточка с надписью «ВИДЕОФИЛЬМЫ ЗА ОТДЕЛЬНУЮ ПЛАТУ!».

Две двуспальные кровати, на каждой — ярко-золоти­стое покрывало, подвернутое под подушку, а потом натя­нутое на нее; так что каждая подушка напоминала трупик младенца. Между кроватями размещался столик. На нем лежала Библия издательства «Гидеон», телевизионная программа на неделю, а также телесного цвета телефон­ный аппарат. За второй кроватью виднелась дверь в ван­ную. Стоило включить там свет, как тут же, автоматичес­ки, включался фен. Короче, если вам нужен был свет, вы получали и работающий фен в придачу. Иначе никак. Свет флюоресцентный, внутри голубоватых стеклянных трубочек просматривались засохшие трупики мух. На по­лочке рядом с раковиной электрочайник фирмы «Про­ктор-Сайлекс», а также коробочка с пакетиками раство­римого кофе. И еще здесь стоял специфический запах. Резко и кисло пахло каким-то моющим средством, а шторка в душе попахивала плесенью. О, как же хорошо знакомо было это все Альфи! Даже снилось по ночам, каждая мелочь и деталь, вплоть до зеленого коврика на полу, но никакого продолжения этот сон не имел, хоть и кошмаром, пожалуй, назвать его было нельзя. Он хотел было включить калорифер, но тут же раздумал. Будет тарахтеть и щелкать, да и какой смысл?...

Альфи расстегнул пальто, потом поставил чемодан на пол, рядом с кроватью, той, что ближе к ванной. Опустил портфель на золотистое покрывало. И тяжело сел, при этом полы его пальто распахнулись и стали походить на раскинутую юбку дамского платья. Затем он открыл пор­тфель, пошарил среди брошюр, каталогов и бланков за­казов. И извлек на свет божий свою пушку. Револьвер «Смит-и-Вессон» 38-го калибра. Он положил его на подуш­ку в изголовье кровати.

Закурил сигарету, потянулся к телефону, но тут вспомнил про записную книжку. Сунул руку в правый карман пальто и достал ее. Книжка была старенькая и довольно истрепанная, странички едва держались на спи­рали, а куплена она была за один бакс и сорок девять цен­тов в каком-то заплеванном магазинчике на окраине то ли Омахи, то ли Сиу-Сити, а может, даже в городке под названием Джубили, штат Канзас. Обложка засаленная, все буквы на ней стерлись, что там было прежде написано, уже не разобрать. Некоторые странички почти совсем оторвались от спирали, но ни одна не затерялась. Альфи постоянно носил эту книжку с собой, вот уже лет семь, еще с тех времен, когда торговал универсальными считы­вателями кодов фирмы «Симонекс».

На столике рядом с телефоном стояла пепельница. Здесь, в глубинке, администрация до сих пор исправно снабжает пепельницами все номера мотелей, даже для некурящих. Альфи придвинул пепельницу к себе, поло­жил недокуренную сигарету в желобок и открыл запис­ную книжку. Начал перелистывать странички, исписан­ные сотней разноцветных шариковых ручек (и несколькими карандашами). Время от времени останав­ливался и читал очередное изречение. К примеру, одно из них гласило: «Я сосал член Джима Моррисона своими пухлыми мальчишескими губками» (ЛОУРЕНС КАНЗ.). Туалеты дешевых гостиниц и мотелей просто пестрят граффити на гомосексуальную тему, по большей части однообразными и неинтересными, но «пухлые мальчишеские губки» — в этом определенно что-то было. Надпись ниже гласила: «Альберт Гор — пидер и вор!»

Читать дальше