Алексей Атеев - Пригоршня тьмы

– Наливай, – сказал хозяин, – чего ждешь?

Дима прекратил созерцание грудастой певицы и посмотрел на «инструктора».

– Объясни человеку.

– Мы, Колек, не пить пришли, а по делу.

Братан снова посуровел.

– По какому делу? А бутылка зачем?

– Ты наливай себе, не стесняйся, – сказал Дима, – а мы за рулем.

– Все?!

– Все. Давай-давай, пей!

– Ну, коли так… – Братан налил себе полстакана, выпил и аппетитно захрустел луком. – Так какое дело? – сказал он, сразу подобрев.

– Колек, помнишь, ты мне рассказывал про каких-то «тигров»? Команда у вас на Шанхае завелась.

– А-а, татары.

– Татары? – с интересом спросил Дима.

– Ага. Короче, узкоглазые… Сколотили банду. Драться учатся, штанги поднимают… Ну и, слыхал я, молятся по-своему…

– Значит, молятся? – насмешливо спросил Дима.

– В основном дерутся.

– А кто у них главный?

– Есть один, Валитов Ринат. Они его Брюсом Ли зовут.

– Очень интересно. Вот откуда начинается «путь дракона». Как, говоришь, они себя называют?

– «Зелеными тиграми».

– Славно. Значит, разборка в маленьком Шанхае вот-вот должна начаться. Покажи, земляк, где его дом.

– А что он вам сделал?

– Хотя он и другой веры, но я веротерпим, – сказал Дима, – однако этот Брюс Ли нанес мне личное оскорбление. Ты-то сам как к инородцам относишься?

– К бабаям, что ли? – Брат «инструктора по спортивному ориентированию» пожал плечами. – Да никак! Мне какая разница, с кем пить, хоть с эскимосом.

– Налицо вульгарный интернационализм, – заявил Дима. – Эх вы, Иваны не помнящие родства! Триста лет вас угнетали, и – «все равно с кем пить»!

– Да нормальные ребята! – заступился за татар хозяин.

– Нормальные-то нормальные, но не все. Ладно, хватит дискутировать по национальному вопросу. Показывай, где живет этот Брюс Ли.

На следующее утро перед домом, где жил Валитов, остановился желтый «Москвич». Водитель поднял капот и начал копаться в моторе. Видимо, что-то не ладилось. Через полчаса из ворот вышел Ринат.

– Послушай, земляк, – окликнул его водитель «Москвича», худощавый смуглый парень. Валитов раньше его не встречал. – Ты не мог бы помочь? Что-то тачка не заводится. Толкни, пожалуйста.

Валитов не возражал. Он уперся жилистыми руками в край багажника и уже было приготовился толкать, как вдруг сзади кто-то накинул ему на шею тонкий ремешок и начал душить. Ринат попытался вырваться, но не получилось. Кроме того человека, который его душил, еще двое крепко держали Рината за руки. Парня мгновенно затолкали в машину, и та резко сорвалась с места.

– Вот ты и попался, Брюс Ли, – насмешливо произнес смуглолицый водитель. – Недолго музыка играла… Ты сжег мой ларек на вокзале?

Ринат молчал.

– Ларьки жечь умеем, а признаваться в этом боимся?

– Ничего я не боюсь, – самоуверенно сказал Ринат, – лучше отпустите, а то как бы чего не вышло.

– Да неужели? Или еще один ларек запалишь?

– Может быть…

– Так-так. Да ты прямо террорист. И куда только соответствующие органы смотрят? Ну коли они бездействуют, бедному предпринимателю остается самому о себе позаботиться. Ты сжег товару на два «лимона» да киоск пол-»лимона» стоит. Да Зинку подпалил, в больнице, бедная, лежит… Словом, убытков больше, чем на пять «лимонов». Усекаешь, землячок? С тебя, голубь, пять «лимонов». Заклейте ему глаза пластырем, – скомандовал Дима, – наденьте темные очки. Сейчас мы тебя выгружать будем.

Они ехали еще минут двадцать, и хотя Ринат сперва ориентировался неплохо, но с заклеенными глазами перестал понимать, где они. Машина остановилась, его ввели в какое-то помещение, потом спускались по лестнице, и наконец он вдохнул затхлый воздух подвала. Пластырь с глаз сорвали, выдрав при этом часть бровей, и Ринат, протирая глаза, осмотрелся: он оказался в большом помещении с бетонными стенами и железной дверью, похоже в старом бомбоубежище. Под потолком тускло светила слабенькая лампочка. Посреди стоял большой железный стол, а у стен – несколько старых стульев.

Кроме смуглого парня, уже известного Ринату, в помещении находилось еще четверо человек. Лицо одного из них тоже показалось знакомым. Приглядевшись, он узнал в парне с перевязанной шеей охранника киоска, с которым он дрался. Ринату стало страшно.

Смуглый пододвинул к столу стул и указал на него Ринату.

– Садись, землячок, потолкуем.

Ринат сел.

– Так вот, как я уже сообщал тебе, ущерб от твоих непродуманных действий составил в общей сложности пять миллионов. Ларьки жечь, скажу я тебе, дорогое удовольствие. Но за удовольствие нужно платить. Как, заплатишь?

– Чего вы ко мне привязались, это не я сжег ваш киоск.

– Может, и не ты. А кто?

Пленник промолчал.

– Что, Брюс Ли, испугался? Паренек ты, говорят, крутой, и вот на тебе – труханул.

«Даже кликуху знают», – отметил Ринат.

– Может, и не ты зажег, – продолжал смуглый, – но ведь по твоему приказу? Ну ладно, это детали. Паша, иди сюда, – позвал смуглый, – и вы тоже. – Рината крепко схватили и привязали к стулу. Свободными оставили только руки, которые завернули за спину.

– Давайте, – скомандовал смуглый.

Правую руку Рината положили на стол и крепко прижали к нему. К столу подошел парень с перевязанным горлом, которого называли Пашей. В руках у него был молоток. Парень что есть силы ударил молотком по пальцам. Дикая боль пронзила Рината. Он истошно закричал и попытался вырвать руку. Но держали крепко.

– Еще разок, – весело подсказал смуглый. Ринат услышал, как трещат кости. Он закусил губу и старался не смотреть на руку, но видел, что она вся залита кровью, а вместо пальцев висят какие-то бесформенные ошметки.

– И последний раз, – ласково промурлыкал смуглый, – наш русский Бог троицу любит.

От нового удара Ринат едва не потерял сознание. Голова его бессильно упала на грудь.

– Окатите водой, – скомандовал смуглый. Холодная вода на некоторое время прояснила голову. Ринат посмотрел на своего мучителя. На лице того играла слащавая улыбочка. Брюс Ли заскрипел зубами.

– А теперь следующую руку, – сказал смуглый. – Допрос партизана продолжается.

– Не надо, – прошептал Ринат.

– Надо, именно надо. Вот ларек жечь не надо было. В больницу отправлять женщину, у которой трое детей, не надо. Дверь ларька снаружи подпирать не надо! Достоевского читал, «Преступление и наказание»?

Удар по левой руке Ринат ощутил уже в полузабытьи. Было безумно больно, но боль, казалось, находилась где-то вне его сознания.