Алексей Атеев - Обреченный пророк

Степан медленно подошел к старику. Тот взял его за руку. Степан почувствовал, как крепко, цепко ухватил его старик. Оглянувшись на отца, Степан увидел, что он стоит на коленях. В той же позе застыли и остальные участники церемонии. Впрочем, Степан лишь различал их силуэты. Ему казалось, что в черных тенях, сгрудившихся около стен, не осталось ничего человеческого.

– Сегодня, братья и сестры, – неожиданно низким тяжелым голосом заговорил старик, – наше сообщество обретает нового члена. – Тут он с силой дернул руку Степана книзу. Тот недоуменно уставился на старика. – На колени! – зашипел тот. Степан послушно бухнулся на колени.

Не выпуская его руки, старик продолжал говорить о невидимом и могущественном, которому они служат, о древнем знании… Степан плохо понимал, что лопочет дед. Неожиданно у него закружилась голова, ему почудилось, что, кроме черных теней, жмущихся к стенам, в комнате находится кто-то еще. Степану даже показалось, что этот кто-то – огромный черный кот, бесшумно крадущийся в едва освещенной мгле. Степан затряс головой, пытаясь отогнать видение, но его руку сжали еще крепче.

Внезапно старик поднял его руку и полоснул чем-то острым по мизинцу. Степан стоял на коленях, как птичка, загипнотизированная змеей. Нереальность происходящего уже не удивляла и не пугала. Тупое безразличие овладело парнем. Между тем старик наполнил чашу из поблескивающего такой же желтизной, что и чаша, кувшина.

– Причастимся, братья и сестры, кровью нашего нового брата. – К чаше по очереди подходили присутствующие и, отпивая по глотку, целовали Степана в левую щеку. Поцеловал его и отец. Степан едва узнал его. Все крутилось перед глазами. Он плохо представлял, что происходило дальше, и очнулся только тогда, когда с отцом сидели в автобусе на пути домой.

– Что это было, папа? – спросил он растерянно. – Что происходило?

– Или не понял, дурак?! – грубо ответил отец. – В веру нашу тебя обратили.

– В какую веру? – недоуменно промолвил Степан. – Я что-то не разобрал.

– В сатанинскую, – шепотом ответил отец, – и никому ни слова, дурень.

– Неужто и такая есть? – потрясенно спросил Степан.

В ответ отец только фыркнул.

Через несколько дней все произошедшее отодвинулось куда-то на задний план, а вскоре и вовсе забылось. Только иногда ловил Степан на себе изучающий взгляд отца и чувствовал, что что-то хочет ему сказать, но не решается.

А вскоре случилась беда. В магазине у отца вскрылась крупная растрата, и начались большие неприятности. Отца не посадили, он продолжал работать, но ходил как в воду опущенный. Как-то раз в их доме появился знакомый старик. Он долго о чем-то беседовал с отцом, уединившись с ним в кабинете. С этого момента отец помрачнел еще более, а вскоре сильно заболел, да так и не встал с постели.

Отец умер, но Степан воспринял это событие как-то отвлеченно, будто и не с ним это произошло. Наоборот, он почувствовал некое облегчение, смысл которого и сам не очень хорошо понимал. Может быть, причина была в том, что со смертью отца с них снималось позорное пятно семьи вора? Но это-то как раз и не тяготило Степана. Вор или не вор, какая разница. Скорее тут было другое. Странная церемония, о которой он, казалось, забыл, накрепко въелась в подсознание. Именно она не давала жить без оглядки, свободно дышать, быть как все. Со смертью отца, как представлялось Степану, эта темная связь разрушилась. Но разрушилась ли?

Степану стукнуло в ту пору восемнадцать лет. Мать не обращала на него внимания, занятая своей вдовьей судьбой, и он был предоставлен самому себе. О будущем он не задумывался: прожил день – ну и ладно. Кое-какие сбережения у отца остались, на жизнь пока хватало. Так бы и болтался Козопасов по Москве, если бы однажды не встретил того самого старика. Встреча эта произошла прямо на улице. Степан с группой приятелей вышел из кафе и пребывал в самом благодушном расположении духа.

Внезапно он почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он физически ощущал давящую силу этого взгляда. Степан присмотрелся и, к ужасу своему, увидел знакомого старика, стоящего у самого края тротуара. Увидев, что его заметили, старик дружелюбно кивнул и поманил Степана к себе. Козопасов хотел было повернуться и уйти прочь, но почувствовал, как ноги сами ведут к старику.

– Здравствуй, Степушка, – ласково произнес старик, но было в этой ласковости что-то такое, что заставило Степана похолодеть. Он молча кивнул, не в силах поздороваться, и стал ждать продолжения.

– Эй, Пастух, – позвал приятель (Степа был известен под этой кличкой), – пошли в кино. – Но Степа только недовольно отмахнулся. Как хотел бы он сейчас отправиться вместе со всеми в кино, но ноги его точно приросли к тротуару. Он весь был во власти непонятного человека.

Приятели ушли, а Степа так и стоял рядом со стариком, не зная, что делать дальше.

– Тебя, значит, Пастухом кличут? – неожиданно прервал молчание странный знакомец.

Степа молча кивнул.

Старик хмыкнул.

– Да ведь тебя самого нужно вести, поскольку тычешься своей башкой в разные стороны без всякого смысла. Я твоему покойному батюшке обещал за тобой присмотреть, да и как не присмотреть? Ведь ты наш! Не помнишь причастие?

Степан кивнул, подтверждая, что помнит.

– Ну вот и отлично, – потер сухие руки старик. – Хватит тебе без дела слоняться. Пора и пристроиться куда-нибудь. Или не согласен?

– Надо бы, – нехотя согласился Степан.

– А пристроим мы тебя в институт.

У Степана вытянулось лицо, учиться ему страшно не хотелось.

– В какой? – тоскливо спросил он.

– Ты, я вижу, не любитель учиться, – насмешливо промолвил старик, – но надо, Степа, надо! В какой? – переспросил он. – А в какой ты хочешь?

Степа пожал плечами.

– Значит, еще не выбрал, – все так же насмешливо продолжал старик, – не определился в жизни. А ведь пора. Ну да ладно. Определим мы тебя по медицинской части. Будешь доктором.

– Но мне туда не поступить, – усмехнулся Степа, решив, что наконец осадил проклятого старика, – не с моими знаниями.

Старик грустно покачал головой.

– Жаль, очень жаль, что ты так плохо учился. Однако для сына моего любимого товарища чего не сделаешь. Попробуем тебе помочь. Завтра же отнесешь документы в приемную комиссию. И смотри, на экзамены ходи аккуратно.

– А как же… – начал Степан.

– Сделай, как я сказал, – спокойно промолвил старик, но было в этом спокойствии такое, от чего у Степана мурашки поползли по коже.

С того памятного разговора и по сей день Козопасов видел старика всего несколько раз. Однако каждая такая встреча знаменовала новый этап в Степановой жизни. Он без каких-либо осложнений поступил в медицинский институт и так же без осложнений его окончил. Он регулярно получал от старика некоторую сумму на существование, так что не зависел от матери. Учился он средне, но тем не менее в отстающих не числился. Все получалось как бы помимо его воли. Вначале Степан недоумевал, но вскоре привык. Учиться было не так уж скучно, скорее наоборот. И жизнь студенческая, и связанные с ней радости были нисколько не хуже праздного шатания, это он скоро понял. Ни в каких таинственных обрядах Козопасов больше участия не принимал, старика (он знал, что фамилия его – Корытов) видел чрезвычайно редко, но постоянно чувствовал, что за ним наблюдают. Вначале это тяготило его, потом он привык и перестал обращать внимание.