Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

Ушастый стал заталкивать деньги в мешок, а Валек рассовал золото по карманам.

– И почему нынче бабки такие длинные, вон сотня – ну что твоя портянка. Червонцы в руки взять приятно – хрустят, как капуста, не зря бабки еще капустой называют.

– Скажи, Михалыч, как думаешь, почему барыгу раньше никто не двинул? – спросил Валек, ощупывая враз потяжелевшие карманы.

– А хрен его знает. Я и сам кумекал. Почему, думал, этого фраера позорного никто до сей поры не обул? Ведь деловые о нем знали. Да что знали, ходили к нему, барахло тащили, золотишко опять же… Ведь не бобиков же боялись? А может, он вовсе и не фраер, может, он в авторитете? Может, он казначей. Общак держал… Тогда тоже непонятно. Рыба к нему за помощью обратился, а он кинул. Почему? Рыба – вор, значит, ему обязаны были помочь. Может, он не в законе, может, он – сука? Темное дело. Но если этот бык дознается, что наша это работа, что мы его двинули, нам вилы. Авось не дознается. Завтра двигаем к теплым морям, а, кореш?

– Посмотрим, – неопределенно сказал Валек.

– Верно! Не хрен гундеть, пока дело не слажено. Рвем когти. – Ушастый еще раз бросил взгляд на разгром, учиненный в доме, и усмехнулся: – Рыба был бы доволен, но мы ему не скажем.

Они вышли из дома.

– Теперь так, – скомандовал Ушастый, – как выйдем за калитку, ты – налево, я – направо. Завтра забиваем стрелку в шалмане.

– Мне с утра на пахоту.

– После смены, скажем, в шесть.

– Лады. – Валек огляделся. Три мертвые собаки валялись под палящим солнцем, и он неожиданно пожалел ни в чем не повинных животных, ставших жертвами жадности и злобы.

В этот миг ему неожиданно стало не по себе. Внезапно сильно закружилась голова, да так, что он покачнулся и невольно поднес ладони к вискам.

– Ты чё? – спросил Ушастый.

Валек потряс головой, как будто пришел в себя, но тут случились еще более невероятные вещи. Ему вдруг показалось, что одна из собак зашевелилась.

– Михалыч! – крикнул он. – Глянь!

Ушастый повернул голову и застыл, точно истукан, разинул рот и вытаращенными глазами взирал на происходящее.

Теперь все три собаки поднялись с бетона и стали медленно приближаться к грабителям. Из полуоткрытых пастей стекали черные струйки крови, и, странное дело, глаза у собак были закрыты, а двигались они рывками, словно направляемые чьей-то невидимой рукой!

– Атас! – закричал Ушастый. – На выход!!!

Он рванулся к калитке, но одна из собак совершила невероятный прыжок и отрезала ему путь. Она издала низкое утробное ворчание и обнажила огромные желтые клыки.

– Падла! – Ушастый достал финку и бросился к собаке. Но в это время сзади ему на плечи прыгнули две остальные.

– Валек!!! – заорал Ушастый. – Помоги!

Но Валек окаменел, словно соляной столб, и очумело смотрел на происходящее. К нему самому псы не проявляли никакого интереса.

Сбитый собаками, Ушастый рухнул на бетон, а они остервенело рвали ему спину. Ушастый скорчился, закрыл голову руками и что-то невнятно прохрипел. Неожиданно две собаки отскочили в сторону, а та, что загораживала калитку, рванулась вперед и с разбегу ударила огромной головой в бок Ушастому. Тот охнул и повалился навзничь. И тогда она вдруг длинно и тоскливо взвыла и одним движением чудовищных челюстей вырвала старому вору горло.

Валек от страха закрыл глаза, а когда вновь открыл, то увидел, что собаки неподвижно валяются на дворе, как и пару минут назад. Но и Ушастый лежит на бетоне, зажимая рукой распоротое горло.

Валек бросился к нему, но глаза Ушастого уже начали стекленеть, и лишь нечленораздельный шепот вырвался из заполненного кровью рта.

– За что? – послышалось Вальку. И в этот самый миг он обнаружил, что сжимает в правой руке давешнюю бритву с перламутровой ручкой, которую он так и не отыскал в квартире у старухи.

Взвизгнув от ужаса, Валек опрометью, не разбирая дороги, бросился бежать прочь.

Уже неделю сотрудник лаборатории по изучению ассоциативных реакций Валерий Яковлевич Жданко испытывал на себе все прелести командировочного бытия. Сейчас он в одних трусах лежал поверх застеленной кровати в гостиничном номере и тупо смотрел в потолок. В окно назойливо билась здоровенная синяя муха, и хотелось встать и прикончить зловредную тварь газетой или хотя бы растворить окно. Но на улице царила такая жара, что с закрытым окном в номере было все же чуть прохладнее.

Несмотря на малый срок пребывания в нем, Тихореченск успел смертельно надоесть Валере. До сих пор он никуда из Москвы не выезжал, если не считать двух поездок в детстве в Крым и на Кавказ вместе с родителями. Валере опротивели жара, пыльные грязноватые улицы, обрыдло питаться в каких-то забегаловках. Он хотел домой к маме и бабушкиным пирогам с ливером, к вкуснейшей жареной картошке, а главное – к привычному комфорту и уюту. Валера успокаивал себя, мысленно повторяя, какое огромное значение придается в лаборатории его командировке, однако в глубине души сознавал, что, если дело действительно столь серьезно, послали бы профессионала, опытного и знающего.

За двое суток езды поездом от Москвы до Тихореченска Жданко беспрестанно повторял про себя разговор с начальником и содержание туманного послания давно умершему эсэсовцу. Ему казалось, что как только он ступит ногой на землю Тихореченска, тотчас окунется в таинственный мир средневековых тайн, мистических сект и современного шпионажа. В реальности все оказалось скучно и серенько, как те папки, которые он просматривал в архиве местного отделения КГБ и в милиции, благо сотрудники этих ведомств оказались предупреждены о его приезде и препятствий не чинили. Но это были всего лишь пыльные архивы, которые успели опротиветь и в Москве.

За несколько дней изысканий удалось узнать следующее.

С конца 30-х годов и по сей день в Тихореченске проживали пять человек с фамилией Десантовы.

Десантов Илья Осипович и Десантова Елизавета Петровна – муж и жена – были репрессированы в 1949 году по статье 58, получили по десять лет и сгинули в лагерях. Десантова Аглая Осиповна, родная сестра Ильи Осиповича, умерла в 1956 году. Двое детей Десантовых: Валентин Ильич и Екатерина Ильинична – проживают в городе и по сей день. Валентин Десантов имеет две судимости, сейчас работает на местном машиностроительном заводе, характеризуется положительно; Екатерина Десантова носит фамилию мужа – Гриценко, замужем три года, работает медицинской сестрой в городской больнице, имеет сына.

И что из всего этого следует?

Никаких странных происшествий вокруг этого семейства не замечено. Обычная судьба, как и у миллионов советских граждан.

Вначале Валере показалось, что все ответы дадут папки со следственными делами на мужа и жену Десантовых – скорее всего именно тех, кто должен был организовать встречу таинственных близнецов. Но и там ничего особенного не содержалось. Илья Осипович Десантов прибыл в Тихореченск в марте 1938 года вместе с женой и двумя малолетними детьми, мальчиком и девочкой. Семейство приехало в Тихореченск из города на Неве, скорее всего – в добровольно-принудительном порядке, но не в ссылку, а на работу. Местные советские органы, основательно почищенные в 1937 году, испытывали нехватку кадров, вот и прислали на подмогу людей, по-видимому, не совсем угодных во второй столице.