Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

– Да как же не имеет?! Я вот вижу, вы не в себе. И чувствую, вроде и моя вина в этом есть. По вашему не особенно любезному тону. Так уж поясните, если это, конечно, возможно.

Олегов сорвал с головы шляпу и нервно закомкал ее в руках.

– Не знаю, как и начать…

– Не тушуйтесь. Расскажите все как есть, облегчите душу. Я отчетливо вижу, вы страдаете.

– Понимаете, – сбивчиво заговорил Егор, – я пошел… Нет. Не с этого. Мы вместе… Опять не то! – Он сглотнул слюну и всхлипнул.

– Да вы, сударь, вовсе не в себе. Пойдемте со мной, сюда, за стеллажи. Идемте, не стесняйтесь. Здесь и посидим, никто мешать не будет. Поведаете мне все, что с вами случилось.

Старушка взяла Егора за руку и как ребенка повела его за собой в глубины книжного царства. Он покорно следовал за ней, в глубине души осознавая, что давно пора с кем-нибудь поделиться своим горем.

Марта Львовна привела его в какой-то крошечный закуток, где было совершенно темно, усадила за столик, зажгла лампу под зеленым абажуром и уселась рядом.

– Рассказывайте! – настойчиво сказала она, продолжая сжимать ладонь историка.

– Мне изменила жена, – просто сказал Егор.

– Что вы?! – всплеснула пухлыми ручками библиотекарша. – Не могу поверить.

– Да вы же ее не знаете! – вырвалось у Егора.

– Ну и что ж. Зато я знаю вас.

«Откуда она меня знает, – подумал историк, – второй раз в жизни видит…»

– Да, я вас знаю, – продолжила Марта Львовна. – И дело не в том, что мы едва знакомы. Людей я распознаю с первого взгляда и, поверьте, составила о вас определенно устойчивое мнение. Такому человеку, как вы, жена изменить не может.

– Почему это? – опешил Егор.

– А по благородству. Да как же можно?!.

– А вот изменила! – ожесточенно произнес Егор. – Сама призналась… И знаете с кем? С Коломенцевым!

Старушка всплеснула руками.

– Что вы такое говорите?! Да Игорь Степанович – чистейший человек. Таких теперь не встретишь! Он не мог!

– Значит, она могла, – веско сказал Егор.

– Горе-то, горе…

– Нет, вы погодите! – вскричал историк. – Чистейший, благороднейший!.. Почему тогда?.. И ведь мы в браке не первый год, детишки имеются, а она: «Скучный… нудный…» – это я, значит, скучный.

– Н-да, – сказала Марта Львовна с величайшим сочувствием, – подлинная трагедия. Погодите-ка минутку… – Она сорвалась со своего места, затопала, как сердитый ежик, но тотчас вернулась, держа в руках бутылку коньяка и тарелочку.

– Вот держу на случай, если у кого сердце прихватит… Нет, знаете ли, средства лучше рюмки хорошего коньяка. Этому меня покойный батюшка еще в детстве научил, царствие ему небесное. Сейчас, голубчик, не волнуйтесь. – Она поставила на столик две рюмки, сноровисто раскупорила бутылку, налила по полной.

– Давайте-ка.

Несколько изумленный Егор машинально взял рюмку и проглотил обжигающую жидкость.

– Закусите вот апельсинами. Консервированные, из братского Китая. Превосходно освежают.

Олегов взял дольку. Апельсины и правда были хороши.

– Теперь еще по одной, – всегда нужно для разговору сразу две замахнуть. Батюшка покойный часто повторял: «Первая – колом, вторая – соколом…» Правда, это он про водку говорил…

Выпили по второй. И, странное дело, Егору неожиданно полегчало. Было ли это следствием употребления алкоголя, или причиной тому явилась добрая женщина, отнесшаяся к беде Егора, как к своей собственной.

– Спасибо вам, – растроганно произнес он.

– Да за что спасибо? Лучше расскажите.

И Олегов принялся рассказывать о своих мытарствах. В ходе повествования милейшая женщина то всплескивала ручками, то прикладывала пухлую ладонь ко рту, то издавала невнятные звуки, видимо, выражавшие негодование.

– Вот и все, – сказал Егор, наполняя рюмки. – Нет повести печальнее на свете…

– …чем повесть о минете в туалете, – скороговоркой произнесла Марта Львовна и лихо выпила свою рюмку, не дожидаясь Егора.

– Что такое – минет? – полюбопытствовал историк.

Но библиотекарша не стала разъяснять незнакомый Егору термин.

– Знаете что, – сказала она, – не расстраивайтесь. Поезжайте в Забудкино и набейте вашей жене морду.

– То есть как?! – опешил интеллигент.

– А вот так! Мужчина вы, в конце концов, или нет?! Что же, всю жизнь будете питаться консервами? А дальше что?! Гибель! Вот вы обвиняете Игоря Степановича, а при чем тут, собственно, он?

– Как то есть при чем? Ведь он…

– Да он ли? Вы прикиньте. Коломенцев – старик. Он, конечно, умеет подать себя, поволочиться за дамами. Но в данном случае, кажется мне, вовсе не он проявил инициативу. Вашу супругу тоже можно понять. Вы перестали видеть в ней женщину, а она молода, привлекательна… Она жаждет… чувств.

– Тут вы, пожалуй, правы, – согласился несчастный рогоносец.

– Именно, мой друг, именно! Ницше говорил: «Идя к женщине, бери с собой плеть». Вот и вы должны продемонстрировать супруге свой норов. Вы не хлюпик, а господин, повелитель, самец, в конце концов. Отправляйтесь на дачу, набейте ей морду – и увидите: все встанет на свои места. Да будьте посвирепее! Отстегайте ее ремнем, только не в присутствии детей.

– Я, надо сказать, Ницше не читал. Но чувствую, что он хотя и реакционный философ, но в данном случае прав, – заявил Егор.

– Вот именно, – подтвердила библиотекарша.

– И я готов прямо сейчас отправиться в Забудкино и доказать… Доказать… Чего же я хочу доказать?

– Что вы – мужчина.

– Точно! – Олегов поднялся со стула и нетвердо шагнул в темноту.

– Погодите, еще не время. Успеете. Давайте лучше выпьем. А вот теперь скажите мне, что с Коломенцевым еще произошло, кроме адюльтера.

– Адюльтера? – переспросил Олегов. – Это еще что такое? Ах да… Что произошло – точно не знаю. Там из-за этих тетрадей какой-то сыр-бор разгорелся. Приехал некий субъект из Москвы. Как видно, из органов… Заинтересовался тетрадями этого Пеликана. Как уж им стало известно?..

– Да они все про всех знают, – отозвалась Марта Львовна, – служба такая.

– Этот парень, рыжий, такой неприятный, нужно сказать, тип. Хоть и молодой, но наглый… Оно и понятно, ведут себя как опричники… Хотя, конечно, имеют на это право. Интересы государства, и все такое прочее… Короче, я пришел к Коломенцеву разбираться по поводу жены… И этот пожаловал, кажется, его фамилия Жданко. Поднадавил на вашего Коломенцева и забрал у него дневники Пеликана. Да и правильно сделал, что забрал!

– Это почему же?

– Зачем Коломенцеву эти дневники? Если они представляют интерес для государственных служб, так и должны быть у них.

– И что же, Игорь Степанович безо всяких и отдал?

– Да можно так сказать. Наложил в штаны от страха… Это не то, что чужих жен соблазнять.

– И еще я вас хотела об одном спросить… Когда вы в этом своем Забудкине прохлаждались, не встречали ли одного человека? Как бы его получше описать… Немолод, даже очень немолод. На вид простоват. Постоянно ходит с рыболовными снастями. Кажется, они называются удочками.