Алексей Атеев - Демоны ночи

– Так, так, так, – плаксиво заверещал старичок. – Попал, попал я к ведьме в кошель. Нежданно-негаданно попал. Чего тебе надобно, ведьма? Зачем меня изловила? Ведь никому не мешал. Просто хотел чуток попугать. Вреда от меня никакого. Отпусти именем нашего Повелителя.

– Может, и отпущу, – спокойно произнесла Катя. – Если на вопросы ответишь.

– На какие еще вопросы? Отпусти просто так, ведьма. Я тебя именем Хозяина заклинаю.

– Назови имя?

– Нет-нет, нельзя.

– Тогда как же заклинаешь? А вот я тебя заклять могу. Ты уже в этом убедился. И если не будешь отвечать, снова в кошель посажу.

– Не сажай в кошель! – заверещал карлик. – Брось лучше в огонь. – Он взмахнул рукой, и в камине внезапно вспыхнуло пламя. – Брось вон туда.

– Хитрый какой, – засмеялась Катя. – Знаю твои повадки. Я тебя лучше в воду кину.

– Ой-ой-ой! – еще пронзительнее и скрипуче завопил карлик. – Не надо, ведьма, меня в воду! Пожалей малыша!

– Будешь отвечать?

– Если вопросы легкие будут.

– Не тебе решать, какие легкие, какие тяжелые…

– Ну, хорошо, спрашивай. А потом отпустишь, а то я говорить не буду.

– Посмотрим. Вот скажи: зачем вам мальчишка?

– Это вопрос не простой. На него отвечать не могу. Начни с чего-нибудь полегче. А то сразу огорошила! Нет, нет и нет! Спроси лучше, какого цвета панталончики у королевы Мэб.

– Мне это ни к чему. Будешь отвечать?

– Нет, нет и нет!

– Хорошо. – Катя поднялась и вышла из комнаты.

– А вы, товарищи, какого дьявола смотрите на подобные безобразия? – обратился карлик к Бурышкину и Лильке, с разинутыми ртами наблюдавшим за происходящим. – Вот ты, старец, неужто не имеешь ни капли сочувствия к несчастному пленнику. Сделай милость, сотри черту.

Никифор отрицательно качнул головой.

– А ты, девица, не проявишь хоть гран милосердия? Видишь же, пленила меня проклятая ведьма. Сотри хоть дюйм, а я за это осыплю тебя золотом, алмазами и изумрудами.

Но Лилька в страхе отпрянула от круга и спряталась за кресло.

– Хороши же вы! – завопил карлик. – Черные проклятые души! Гореть вам в аду. А уж там я с вами сочтусь!

В этот момент вернулась Катя. В руке она несла большой кувшин, наполненный водой.

– Видишь? – потрясла она кувшином, обращаясь к карлику. – Сейчас на тебя вылью, дрянь.

– Ой-ой-ой! – завизжал тот и молитвенно воздел руки над головой. – Не делай этого, ведьма. Все скажу.

– А вот я тебя сейчас!.. – закричала шаманка, набрала в рот воды и прыснула в центр круга.

Эффект оказался такой, словно фонтан воды попал на раскаленный металл. Карлик оглушительно зашипел, зафыркал, запрыгал на одной ножке, замахал ручками, стараясь укрыться от брызг.

– Будь по-твоему, ведьма! – заорал он. – Спрашивай…

– Так зачем вам парень?

– Как тебе сказать, я сам точно не знаю…

– Опять? – И Катя вновь набрала в рот воды.

– Погоди, погоди… Скажу… Он не простой смертный… Он… как бы это сказать… из наших.

– Как это – из ваших?

– Слыхала о подменышах?

– Ну…

– Так вот – он из них. Когда мальцу был всего годок, наши его подменили. Мать его жила на даче, возле большого темного леса… И недоглядела… А теперь его назад вернуть желают. Чтобы, значит, научить нашим премудростям.

– Чушь! Подменыши вовсе не такие.

– А какие, какие?!. Ничего-то не знаешь. Дура ты, ведьма.

– Значит, правду говорить не желаешь? – холодно спросила шаманка.

– Я все сказал, я все…

Катя вновь набрала полный рот воды и что есть силы брызнула на карлика.

– Ой, не надо, старуха! – заверещал тот. – Ой, не надо! – От карлика валил пар. Малютка шипел и корчился, словно его поджаривали на сковороде.

– Оставь его! – Голос, произнесший эти слова, был настолько низок, что завибрировали оконные стекла и задребезжали подвески хрустальной люстры. – Оставь его! – вновь раздалось в помещении.

– Ага, ага, – радостно запищал карлик. – Ну, теперь вам конец. Всем вам!

Катя, а за ней и остальные стали озираться, но рядом никого не наблюдалось.

– Он тут, он тут! – верещал малютка. – Он пришел спасти меня от гадкой ведьмы!

– Вы, которые пришли сюда без спросу, – продолжал голос, – еще можете уйти. Пока можете. А потом не сможете.

– Что ты заладил: сможете, не сможете… – отозвалась шаманка. – Когда будет надо, тогда и уйдем. А уйдем мы, как вы нам парня отдадите.

Раздался громкий рокочущий смех. Казалось, звуки шли со всех сторон: от стен, с потолка, от пола. От раскатов хохота дрожала мебель, дребезжали окна, сыпалась пыль.

– Парня? – отсмеявшись, спросил голос. – Так, значит, вы за ним пришли? Ну, молодцы, ну герои. Последний раз предлагаем: убирайтесь отсюда подобру-поздорову.

– Так их, так! – подбадривал старичок, однако из круга не выходил.

– Прежде чем уйти, малого выпустите! – строго приказал голос. – Тебе говорю, ведьма!

Бурышкин был готов бежать отсюда сломя голову сию минуту. Лилька, оцепенев и закрыв глаза, присела за креслом, словно мышка пред неумолимым взглядом кота. Таксист пошевелился, что-то сонно пробормотал и повернулся на другой бок. Только Катя, казалось, не потеряла самообладания. Она невозмутимо повернулась в сторону одного из углов комнаты и сказала:

– Да ты хоть покажись, дядя?

– Обделаешься, – насмешливо произнес голос, – и вонять будешь.

– Обо….ся, – подтвердил старичок в круге. – Наверняка обо….ся!

– А ты попробуй.

Дом вновь вздрогнул, словно подпрыгнул и присел. Из угла, к которому обращалась шаманка, выступило нечто невыразимо страшное. Бурышкин лишь одним взглядом глянул в ту сторону, и его чуть не вырвало. Не первый раз общался он с гостями из потустороннего мира, но до сих пор особого ужаса не испытывал. Даже в той странной квартире, где перед ними предстали три демона в огненной пустыне, он не ощутил страха, а просто любопытство обуревало его. Но тут было нечто совсем иное. Робкому взору Никифора предстало существо раза в полтора выше обычного человеческого роста, размером с белого медведя, стоявшее на двух конечностях, напомнившее своим видом полуразложившийся труп. Голова, вернее, череп монстра, огромный и вытянутый, больше походил на медвежий. Куски гниющей плоти свешивались с черепа, обнажая желтоватые кости челюсти с громадными клыками. Из пасти по обе стороны стекали ручейки мутной, пузырящейся слюны. Под выступающими, как у неандертальца, надбровными дугами сверкали красным светом глубоко запрятанные внутрь крохотные глазки. Вместо носа среди густой щетины виднелась дыра, разделенная костной перегородкой. Может быть, поэтому голос чудовища больше походил на сипение. Из туловища выпирали могучие ребра, кое-где полностью обнажившиеся. Такой же вид имели и конечности. Тварь переминалась с ноги на ногу, громко царапая когтями пол.