Дуглас Престон - Реликт

— Помогите! — снова закричала она. — Мы заблудились!

Собственный голос показался ей неестественно хриплым.

Из-за угла не доносилось ни звука. Существо прислушивалось.

— Эй! — заставила Марго себя крикнуть снова. — Есть здесь кто-нибудь?

Голос её раскатился по коридору, и вновь наступила тишина. Марго вглядывалась в темноту, пытаясь уловить какое-нибудь движение.

Вдали, куда не достигал луч фонарика, показался какой-то тёмный силуэт. Замер. Голова его казалась поднятой. Послышалось влажное сопение.

— Рано ещё, — прошептал Пендергаст. Существо продвинулось чуть вперёд. Сопение стало громче, потом их ноздрей достиг отвратительный запах.

Монстр сделал ещё шаг.

— Рано, — прошептал агент ФБР.

Руки Гарсии дрожали так сильно, что он с трудом нажал кнопку передатчика.

— Коффи! — прошипел он. — Коффи, ради Бога! Слышите?

— Это агент Слейд с передового командного поста. Кто говорит?

— На связи дежурная часть, — ответил Гарсиа, тяжело и часто дыша. — Где Коффи? Где Коффи?

— Особый агент Коффи временно недееспособен. Руководство операцией принимаю я, до прибытия регионального директора. Как у вас дела?

— Дела? — Гарсиа нервно захихикал. — Дела такие, что нам крышка. Это существо за дверью. Ломится сюда. Прошу вас, пришлите людей на выручку.

— Чёрт! — послышался голос Слейда. — Почему ничего мне не сказали? — До Гарсии донёсся приглушённый разговор. — Гарсиа? У вас есть оружие?

— Что толку? — прошептал тот, чуть не плача. — Здесь нужна базука. Помогите нам, пожалуйста.

— Гарсиа, тут сплошная неразбериха. Продержитесь минутку. Существо не сможет прорваться сквозь дверь дежурной части, так ведь? Она же металлическая?

— Она деревянная, Слейд, самая обыкновенная! — ответил Гарсиа, по лицу мужчины обильно текли слёзы.

— Деревянная? Ну и заведеньице. Гарсиа, послушай. Если мы кого-то пошлём, путь до вас займёт двадцать минут.

— Пожалуйста…

— Придётся вам справляться самим. Я не знаю, Гарсиа, что это существо представляет собой, но наберитесь мужества. Мы постараемся добраться до вас как можно скорее. Не теряйте хладнокровия и цельтесь…

Гарсиа в отчаянии опустился на пол, палец его соскользнул с кнопки. Надежды никакой, им конец.

Смитбек, перебирая руками ремень, передал назад ещё несколько дюймов верёвки. Подумал, что вода как будто прибывает ещё быстрее, чем раньше; через каждые несколько минут по ней шли большие волны, и хотя течение вроде бы не усиливалось, рёв в конце туннеля стал оглушительным. Непосредственно за Смитбеком сжимали верёвку из ремней самые старые, самые слабые, самые плохие пловцы: остальные, схватившись друг за друга, отчаянно гребли, стараясь удержаться на месте. Все молчали: уже не оставалось сил стонать, плакать, даже говорить. Смитбек посмотрел вверх: ещё два фута, и можно попытаться достать до лестницы.

— Там, должно быть, буря, — сказал д’Агоста. Лейтенант за спиной Смитбека поддерживал старуху. — По случаю празднества в музее, — добавил он с лёгким смешком.

Журналист, включив фонарик, поглядел вверх. Ещё восемнадцать дюймов.

— Смитбек, перестань щёлкать фонариком, ладно? — раздражённо произнёс д’Агоста. — Я скажу, когда смотреть.

Очередная волна прижала Смитбека к кирпичной стене туннеля. Несколько человек ахнули, однако от группы не отделился никто. Оборвись верёвка, все бы утонули через полминуты. Смитбек старался не думать об этом.

Мэр слабым, но твёрдым голосом принялся рассказывать одну историю. Участниками её были несколько известных людей из муниципалитета. Смитбек, несмотря на профессиональный интерес к ней, всё сильнее ощущал сонливость. Он вспомнил, что это признак гипотермии.

— А ну, Смитбек, взгляни, где там лестница. От грубоватого голоса д’Агосты журналист взбодрился. Посветил фонариком вверх. За четверть часа вода поднялась ещё на фут, и он почти мог дотянуться до перекладины. Крякнув от удовольствия, Смитбек передал назад ещё несколько дюймов верёвки.

— Сделаем вот что, — сказал лейтенант. — Ты лезешь первым. Я остаюсь помогать здесь и лезу последним. Лады?

— Лады, — ответил Смитбек, стряхивая с себя сонливость.

Д’Агоста потуже затянул петлю на перекладине, затем ухватил журналиста за талию и приподнял. Смитбек, вскинув свободную руку, ухватился за неё.

— Давай мне фонарик, — сказал д’Агоста. Смитбек отдал, затем ухватился за перекладину другой рукой. Слегка подтянулся, потом снова повис, мышцы его рук и спины судорожно подёргивались. Глубоко вздохнув, подтянулся снова и на сей раз достиг второй перекладины.

— Теперь вы хватайтесь за ступеньку, — сказал д’Агоста кому-то. Смитбек, ловя ртом воздух, привалился к лестнице. Затем, подняв взгляд, ухватился за третью перекладину, потом за четвёртую. Осторожно стал нащупывать ногами первую.

— Не наступи никому на руки! — предупредил снизу д’Агоста.

Журналист почувствовал, как чья-то рука направила его ступню, и смог перенести свой вес на нижнюю ступеньку. Твёрдость опоры казалась ему блаженством. Он подал руку и помог пожилой женщине. Затем повернулся, чувствуя, как силы к нему возвращаются, и полез вверх.

Лестница окончилась у отверстия большой горизонтально проложенной трубы, там, где свод туннеля соприкасался со стеной. Смитбек осторожно влез в неё и пополз в темноту.

Ему сразу же ударил в нос отвратительный запах. Канализация, подумал он. Невольно замер на миг, затем снова пополз вперёд.

Труба окончилась, вокруг была темнота. Смитбек осторожно высунул ноги и опустил вниз. Подмётки коснулись твёрдой земли примерно в футе ниже отверстия. Он едва верил, что им всем так повезло: между верхним и нижним подвалами находилась неизвестного размера комната, видимо, сохранившаяся после многочисленных реконструкций музея. Журналист продвинулся на несколько дюймов вперёд, потом ещё и ещё, волоча ноги по черноте пола. Стояла ужасная вонь, но это не был запах того зверя, чем Смитбек был очень доволен. Что-то высохшее — хворостинки? — захрупало под ногами. За спиной он слышал пыхтенье остальных, ползущих к нему по трубе. Слабый луч фонарика д’Агосты не мог пронизать её темноты.

Смитбек повернулся, опустился на колени возле отверстия и стал помогать мокрым людям вылезать наружу, направлять их в сторону, предупреждая, чтобы не уходили слишком далеко в темноту.

Люди один за другим появлялись и вставали возле стены, осторожно нащупывая путь, чуть не падая от изнеможения. В комнате слышалось только тяжёлое дыхание.

Наконец Смитбек услышал голос д’Агосты.

— Чёрт, что это за вонь? — негромко обратился к нему лейтенант, вылезая из трубы. — Фонарик в конце концов погас. Я его выбросил. Порядок, люди, — произнёс он уже громче, поднимаясь на ноги. — Устроим перекличку.