Линкольн Чайлд - Кабинет диковин

– Для меня, Билл, это очень серьезный шаг, – сказала девушка, глядя в окно. – Я говорю о совместной жизни... – закончила она едва слышно.

Смитбек оглядел гостиную. Дама-агент, поймав его взгляд, тотчас посмотрела в сторону.

– Нора, но ты же меня любишь, не так ли?

– Конечно, – сказала девушка, не отрываясь от окна. – Но... Но сегодня я ощущаю себя особенно скверно.

– Все пройдет. То, что мы не обручены, ничего не значит.

– Давай не будем об этом.

– Не будем о чем?! Это та квартира, Нора, которая нам нужна. Лучше ее нам никогда не найти. Давай-ка лучше обсудим гонорар маклера.

– Гонорар маклера?

– Сколько мы должны будем выплатить вам за эту квартиру? – спросил Смитбек, обращаясь к агенту по недвижимости.

Дама выдохнула клуб дыма и, слегка откашлявшись, сказала:

– Я рада, что вы об этом спросили. Оплата будет весьма умеренной. Вы же понимаете, что просто так подобное жилье арендовать невозможно, и я оказываю вам большую услугу, предоставляя возможность первыми осмотреть квартиру.

– Итак, сколько же это будет? – спросила Нора.

– Восемнадцать.

– Восемнадцать чего? Долларов?

– Процентов. От общей суммы квартплаты за первый год.

– Но это же будет... – Нора произвела в уме расчеты и закончила: – ...почти четыре тысячи долларов.

– Сущий пустяк по сравнению с тем, что вы получаете. И поймите, если вы откажетесь от квартиры, мои следующие клиенты обязательно ее возьмут. – Дама взглянула на часы. – Они будут здесь через десять минут. Это то время, которое у вас осталось для принятия решения.

– Что скажешь, Нора? – спросил Смитбек.

– Мне необходимо подумать.

– У нас нет времени на раздумья.

– В нашем распоряжении сколько угодно времени. В конце концов, это не единственная квартира на Манхэттене.

В комнате повисла ледяная тишина. Агент по недвижимости снова посмотрела на часы.

– Билл, – сказала Нора, покачивая головой, – я же тебе сказала, что вчера у меня был страшно трудный день.

– Это заметно.

– Я тебе, если помнишь, говорила о коллекции Шоттама... Так вот, вчера мы нашли письмо. Ужасное письмо.

Смитбек вдруг почувствовал, что у него начинается нечто похожее на панику.

– Может быть, поговорим об этом позже? Я правда думаю, что это как раз то жилье, кот...

– Ты разве не слышал, что я сказала? – Она повернулась к нему с потемневшим от гнева лицом. – Мы нашли письмо и теперь знаем, кто убил тридцать шесть человек!

Снова наступила тишина. Смитбек покосился в сторону дамы-маклера, которая делала вид, что тщательно изучает оконную раму. Однако казалось, что ее уши, как локаторы, буквально повернулись в их сторону.

– Вы... что?

– Возникла довольно туманная личность по имени Энох Ленг. Он был таксидермистом и химиком. Письмо написано человеком по имени Шоттам, который владел в том месте, где мы с тобой были, неким подобием музея. Музей назывался «Кабинетом Шоттама». Ленг снимал этаж в доме Шоттама и проводил там эксперименты. У Шоттама возникли подозрения, и он осмотрел лабораторию Ленга, когда тот отсутствовал. Шоттам узнал, что Ленг похищал людей, убивал их, а затем иссекал часть их центральной нервной системы, чтобы переработать в лекарства. Этот препарат он использовал для инъекций самому себе.

– Господи! Зачем?

– Ты не поверишь, – покачала головой Нора. – Он пытался продлить себе жизнь.

– Невероятно!

Это была абсолютно убойная сенсация. Смитбек посмотрел на агента, которая, судя по ее виду, перешла к изучению косяка двери, забыв о предстоящей встрече с очередными клиентами.

– Мои мысли заняты только этим, – сказала Нора. – Я не могу выкинуть из головы это проклятое письмо. В нем содержатся все страшные детали. А что касается Пендергаста, то он читал послание с таким мрачным видом, словно это был его собственный некролог. А сегодня утром, когда я спустилась вниз, чтобы просмотреть кое-какие материалы, я узнала, что сверху поступило распоряжение провести консервацию ряда документов. В их число попали все бумаги Шоттама. Теперь они у реставраторов. Только не говори мне, что это простое совпадение. Это сделал либо Брисбейн, либо Коллопи. Я в этом уверена, но напрямую спросить их об этом не могу.

– У тебя есть копия?

– Пендергаст попросил меня немедленно сделать ксерокс, – с просветлевшим лицом ответила девушка. – Тогда я не поняла причину подобной спешки. Однако теперь мне все стало ясно.

– Копия у тебя?

Девушка кивком головы показала на рюкзачок.

«Нора права, – подумал Смитбек. – Распоряжение о консервации не может быть простым совпадением. Что хочет скрыть руководство музея? Кем был этот Энох Ленг? Был ли он связан с музеем в начале существования последнего? Или это была обычная паранойя музейных чиновников, опасающихся выдать любую информацию до того, как она будет препарирована и отполирована службой по связям с общественностью? Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и главу строительной компании Фэрхейвена, который был крупным финансовым спонсором музея... Статья должна получиться хорошей. Просто классной».

– А взглянуть на нее можно?

– Я как раз хочу передать ее тебе на временное хранение. Приносить копию в музей крайне опасно. Но вечером я хочу получить ее назад.

Смитбек кивнул, и она передала ему пухлый конверт, который он сразу же спрятал в кейс.

В этот момент прозвучал сигнал домофона.

– Это мои следующие клиенты, – объявила специалистка по вопросам недвижимости. – Могу ли я сказать им, что вы берете квартиру? Или как?

– Не берем, – ответила Нора.

Дама пожала плечами, подошла к домофону и нажала кнопку, чтобы впустить посетителей.

– Нора, – вдруг возник Смитбек. Повернувшись к агенту, он сказал: – Мы берем квартиру.

– Прости, Билл, но я к этому не готова.

– Но еще на той неделе ты сказала...

– Я помню, что говорила. Но в сложившихся обстоятельствах я не могу думать о квартире. О'кей?

– Нет, совсем не о'кей.

Зазвенел звонок, и дама-маклер пошла открывать дверь.

Через несколько секунд в гостиную вошли двое мужчин. Один из них был лысым и низкорослым, а другой – высоким и бородатым. Быстро осмотрев гостиную, мужчины почти бегом отправились дальше.

– Прошу тебя, Нора, – не унимался Смитбек. – Я знаю, что переезд в Нью-Йорк прошел для тебя не гладко и что работа в музее складывается не лучшим образом. Я тебе очень сочувствую, но это вовсе не значит, что ты...

Послышался шум включенного душа. Шум почти сразу прекратился, и разнокалиберная парочка вновь возникла в гостиной.

– Превосходно, – сказал плешивый. – Гонорар маклера – восемнадцать процентов. Я не ошибся?

– Нет.

– Отлично. – На свет появилась чековая книжка. – В каком виде вы желаете его получить? На чье имя выписывать?