Стивен Кинг - Противостояние. Армагеддон

«Чтобы стало ясно, вы должны знать, что он заложил в компьютер еще один набор данных — на этот раз о том же количестве самолетов и поездов, которые не попали в катастрофу».

Марк кивнул. «Контрольная группа и экспериментальная группа».

«То, что он обнаружил, было достаточно просто, но приводило к поразительным выводам».

«Так что же это было?» — спросила я.

«Полные самолеты и поезда редко попадают в катастрофы», — сказал Глен.

«Какая идиотская ЧУШЬ!» — завопил Гарольд.

«Не совсем, — спокойно ответил Глен. В тех случаях, когда поезд или самолет попадает в катастрофу, транспортное средство бывает в среднем заполнено на 61 %. В тех случаях, когда катастроф не бывает, в среднем заполняется 76 % мест. Разница составляет 15 % и несомненно является значимой. Стонтон указывает, что с точки зрения статистики, даже трехпроцентного отклонения было бы достаточно, чтобы серьезно задуматься, и он прав. Это аномалия размером с Техас. Вывод Стонтона заключался в том, что люди знают , какие самолеты и поезда попадут в катастрофу… что они бессознательно предсказывают будущее.

У вашей тетушки Салли начинает сильно болеть живот как раз перед тем, как рейс № 61 должен был унести ее за пределы Чикаго в Сан-Диего. А когда самолет падает в невадской пустыне, все восклицают: «О, тетушка Салли, эта боль в животе была настоящим проявлением Божьей милости». Но до тех пор пока не появился Джеймс Стонтон, никто не подозревал о том, что живот… или голова… или что-то еще заболело на самом деле у тридцати людей».

«Я просто не могу в это поверить», — сказал Гарольд, покачав головой с довольно жалким видом.

«Видите ли, — сказал Глен, — примерно через неделю после того, как я прочитал статью Стонтона в первый раз, самолет «Маджестик Эйрлайнз» потерпел крушение в аэропорту Логан. Ну, я позвонил в контору «Маджестик» в Логане. Сказал им, что я репортер из манчестерского «Профсоюзного Лидера» — небольшая ложь по уважительной причине. Я сказал, что мы собираем данные по авиакатастрофам и спросил, не могут ли они мне сказать, сколько человек, купивших билеты, не явилось на рейс. Голос у человека звучал довольно удивленно, и он сказал мне, что авиаперсонал тоже об этом говорил. Не явилось шестнадцать человек. Я спросил его, сколько человек в среднем не является на рейс «Боинга-747» из Денвера в Бостон, и он сказал, что трое».

«Трое», — удивленно повторила Перион.

«Да. Но парень на этом не остановился. Он сказал, что пятнадцать человек сдали билеты , а в среднем сдают человек восемь. Так что, хотя газетные заголовки после случившегося и кричали о том, что «АВИАКАТАСТРОФА В ЛОГАНЕ УНЕСЛА ЖИЗНИ 94 ЧЕЛОВЕК», но с таким же успехом они могли кричать и о том, что «31 ЧЕЛОВЕК ЧУДОМ ИЗБЕЖАЛИ СМЕРТИ В АВИАКАТАСТРОФЕ В ЛОГАНЕ».

Ну… было много еще всяких разговоров о всей этой телепатии, но все это уже не имело отношения к теме наших снов. Помню только, что Стью спросил у Глена (это случилось как раз после того, как Гарольд отошел в сторону в знак крайнего презрения): «Но если мы все обладаем телепатическими способностями, то почему же мы не чувствуем, когда где-то далеко от нас умирает наша возлюбленная, или наш дом разрушает ураганом, или что-нибудь в этом роде?»

«Существует много подобных случаев, — сказал Глен, — но я готов признать, что их не так-то легко доказать с помощью компьютера. Это интересная проблема. У меня есть теория…»

(А когда ее у него нет, дневничок?)

«…по поводу эволюционного развития человека. Вы ведь знаете, что когда-то люди — или их предки — имели хвост и шерсть по всему телу, и чувства у них были обострены в гораздо большей степени, чем сейчас. Почему сейчас этого нет? Быстро, Стью! У тебя есть шанс стать первым учеником в классе».

«Ну, наверное, по той же причине, по которой люди больше не носят пыльники и очки-консервы, когда садятся за руль. Иногда ты просто перерастаешь вещь. Наступает момент, когда она больше уже не нужна тебе».

«Точно. А зачем человеку телепатические способности, которые абсолютно бесполезны с практической точки зрения? Какой тебе прок будет от того, что сидя в кабинете, ты вдруг узнаешь, что твоя жена погибла в автомобильной катастрофе, возвращаясь с рынка? Тебе ведь позвонят по телефону и скажут, верно? Если эти способности у нас когда-нибудь и были, то они должны были давным-давно атрофироваться, как хвосты и шкуры».

«Что мне интересно в наших снах, — продолжил он, — так это то, что они предсказывают какую-то будущую борьбу. Мы видим смутные образы протагониста… и антагониста. Если это действительно так, то это все равно что посмотреть на самолет, на котором мы должны лететь… и почувствовать боль в животе. Возможно, нам дарованы средства, с помощью которых мы можем повлиять на наше будущее. Нечто вроде свободной воли из четвертого измерения: возможность заранее выбрать тот или иной ход событий».

«Но мы не знаем, что эти сны значат» , — сказала я.

«Не знаем. Но можем узнать. Не уверен, можно ли считать слабые проявления телепатических способностей признаком нашего божественного происхождения. Существует множество людей, готовых поверить в чудо ясновидения, не веря в то, что оно доказывает существование Бога, и я являюсь одним из них, но я верю в то, что эти сны являются конструктивной силой, хотя они и могут нас испугать. Поэтому у меня есть вторичные соображения по поводу веронала. Принимать его это все равно что выпить немножко «Пепто-Бисмола», чтобы прошел живот, и сесть на самолет».

ЗАПОМНИТЬ: Экономические спады, дефициты, «Форд Гроулер», который мог проехать шестьдесят миль по шоссе на одном литре бензина. Чудесная машина. Вот и все, я кончаю. Если записи не станут короче, то этот дневник станет таким же длинным, как «Унесенные ветром» еще до того, как прискачет Одинокий Ковбой.

16 июля, 1990

Только две записи, о снах. Во-первых, в течение этих последних двух дней Глен Бэйтмен был очень бледным и тихим, а этим вечером я заметила, как он принял дополнительную дозу веронала.

Во-вторых, мои собственные сны. Позавчера ночью я спала, как младенец, и ничего не могла вспомнить. Прошлой ночью мне впервые приснилась старая женщина. Ничего не могу добавить к уже сказанному, за исключением того, что от нее исходит аура доброты и радости. Теперь я могу понять, почему Стью так настаивал на том, чтобы мы поехали в Небраску, несмотря на весь сарказм Гарольда. Этим утром я проснулась полностью освеженной, думая, что если только нам удастся добраться до этой женщины, Матушки Абагейл, то все будет о’кей. Надеюсь, она действительно там. (Кстати, я абсолютно уверена, что городок называется Хемингфорд Хоум).

ЗАПОМНИТЬ: Матушка Абагейл.