Стивен Кинг - Противостояние. Армагеддон

— Ну, сейчас уже пошел третий час, — сказал он. — Дальше Уэллса мы не доедем, а нам ведь нужно еще экипироваться. Это будет легче сделать здесь, в Оганквите, так как тут мы знаем, где что найти. Кроме того, нам понадобится оружие.

Странно. Как только он произнес это слово, она сразу же подумала о ребенке.

— Зачем нам оружие?

Он посмотрел на нее мгновение, а потом опустил глаза. Краска заливала его шею.

— Потому что больше нет полиции и судов, а ты — женщина, к тому же — хорошенькая, и некоторые люди… некоторые мужчины… могут… повести себя не по-джентльменски. Вот зачем.

Кожа его стала почти пурпурной.

Он говорит об изнасиловании, — подумала она. — ИЗНАСИЛОВАНИЕ . Но каким образом может кто-то захотеть изнасиловать меня. Ведь я беременна . Но ведь об этом никто не знает, даже Гарольд. И даже если ты скажешь насильнику: « Пожалуйста, не делайте этого, потому что я беременна» , то стоит ли ожидать, что он ответит: «Господи, леди, извините меня, пойду изнасилую кого-нибудь другого» ?

— Хорошо, — сказала она. — Оружие. Но все равно мы можем добраться до Уэллса уже сегодня.

— У меня здесь есть еще одно дело, — сказал Гарольд.

Под крышей амбара Мозеса Ричардсона было ужасно жарко. Струйки пота стекали по ее телу, когда они добрались до сеновала, а когда они взобрались по шаткой лесенке на крышу, струйки превратились в реку, от которой потемнела ее блузка.

— Ты думаешь, это необходимо, Гарольд?

— Я не знаю. — Он нес ведро белой краски и здоровую кисть. — Но амбар видно с шоссе № 1, а по нему могут проехать люди.

— Но ты ведь можешь упасть и сломать себе шею. — От жары у нее разболелась голова, и Кока-Кола тошнотворно плескалась у нее в животе.

— Я не упаду, — сказал Гарольд нервно. Он взглянул на нее. — Фрэн, ты выглядишь больной.

— Это от жары, — пробормотала она.

— Ради Бога, спускайся вниз. Полежи под деревом. И посмотри на муху, которая бросит вызов смерти на отвесном десятиградусном скате крыши амбара Мозеса Ричардсона.

— Не шути. Я по-прежнему думаю, что это глупая и опасная затея.

— Возможно, но я буду чувствовать себя спокойнее, если сделаю это.

«Он делает это для меня», — подумала она.

Она привстала на цыпочках и легко поцеловала его в губы.

— Будь осторожен, — сказала она и быстро сбежала вниз, так что Кока-Кола заплескалась у нее в животе. Быстро, но не настолько, чтобы не успеть заметить, как в глазах у него появилось удивленное, счастливое выражение. Еще быстрее она спустилась с сеновала, так как чувствовала, что сейчас ее вырвет. Она-то знала, что дело в Кока-Коле, жаре и ребенке, но что подумает Гарольд, если услышит? Поэтому-то она и торопилась выбраться поскорее из амбара, чтобы он не услышал. И она успела. Как раз.

Гарольд спустился без четверти четыре. Теперь кожа его была ярко-красной, а руки забрызгались белой краской. Пока он работал, Фрэн дремала под вязом во дворе Ричардсона, в любой момент готовая проснуться, услышав треск дранок и отчаянный крик бедного толстого Гарольда, падающего с высоты девяноста футов навстречу жесткой земле. Но он так и не раздался — слава Богу, и теперь Гарольд стоял гордо перед ней — зеленые ноги, белые руки и красные плечи.

— Зачем ты принес назад краску? — спросила она с любопытством.

— Я не хотел оставлять ее там. Это могло бы привести к самовозгоранию, и наша надпись пропала бы.

Вдвоем они посмотрели на крышу хлева. Свежая краска ярко сияла на фоне тускло-зеленой дранки:

УЕХАЛИ В СТОВИНГТОН

В ЦЕНТР ПО ИЗУЧЕНИЮ ЧУМЫ

ПО ШОССЕ № 1 ДО УЭЛЛСА

ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ № 95 ДО ПОРТЛЕНДА

ПО ШОССЕ № 302 ДО БАРРА

ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ № 89 ДО СТОВИНГТОНА.

ВЫЕХАЛИ ИЗ ОГАНКВИТА 2 ИЮЛЯ 1990 ГОДА

ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР

ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ

— Я не знал твоего второго имени, — сказал Гарольд извиняющимся тоном.

— Все в порядке, — сказала Фрэнни, по-прежнему глядя на надпись. Первая строчка была написана прямо под чердачным оконцем, а последняя — ее имя — прямо над дождевым желобом. — Как ты умудрился написать последнюю строчку? — спросила она.

— Это было нетрудно, — сказал он застенчиво. — Пришлось немного поболтать ногами, вот и все.

— Ой, Гарольд. Ну почему ты не мог поставить только свою подпись?

— Потому что мы с тобой в одной упряжке, — сказал он и посмотрел на нее с некоторым опасением. — Так ведь?

— Конечно, да… до тех пор, пока ты не свернешь себе шею. Голоден?

Он просиял.

— Голоден, как медведь.

— Тогда пошли поедим. И я помажу твою обгорелую кожу детским кремом. Тебе надо надеть рубашку, Гарольд. Ты сегодня ночью не заснешь.

— Я буду спать крепко, — сказал он и улыбнулся ей. Фрэнни улыбнулась в ответ. На ужин они ели консервы и пили Кул-Эйд (на этот раз его делала Фрэнни и не забыла добавить сахар). Позже, когда начало темнеть, Гарольд пришел в дом Фрэнни, что-то таща под мышкой.

— Это принадлежало Эми, — сказал он. — Я нашел на чердаке. Думаю, мама и папа подарили ей эту штуку, когда она закончила восьмой класс. Я даже не знаю, работает ли она, но я захватил несколько батареек из магазина.

Это был переносной проигрыватель с пластмассовой крышкой, созданный специально для того, чтобы девочки-подростки тринадцати или четырнадцати лет брали его с собой на пляж или на пикник.

— Что ж, — сказала она. — Давай посмотрим, работает эта штука или нет.

Проигрыватель работал. Почти четыре часа сидели они на разных концах кушетки, а переносной проигрыватель стоял между ними на кофейном столике. С зачарованной и тихой грустью они слушали музыку мертвого мира, звучащую в летней ночи.

Поначалу звук не вызвал у Стью никакого недоумения. Обычная составляющая часть яркого летнего утра. Он только что миновал город Саут Райгейт, штат Нью-Хемпшир, и теперь дорога вела его по очаровательной местности, поросшей вязами, нависшими над дорогой и испещрившими асфальт движущимися солнечными бликами. Снова раздался этот звук — лай собаки, самая естественная вещь на свете.

Он прошел почти милю, когда ему пришло в голову, что в этой собаке есть что-то необычное. Покинув Стовингтон, он видел много мертвых собак, но ни одной живой. Ну что ж, — предположил он, — многие, но не все люди умерли от гриппа. Ясно, что также случилось и с собаками. Возможно, теперь собака очень боится людей. Когда она учуяла его, она залезла в кусты и начала лаять, и будет лаять до тех пор, пока он не покинет ее территорию.

Он поправил рюкзак и заново свернул подложенные под лямки носовые платки. На ногах у него были «Великаны Джорджии», и три дня ходьбы почти лишили их изначального лоска. На голове у него была изящная красная фетровая шляпа с широкими полями, а на плече болтался армейский карабин. Он не думал, что наткнется на мародеров, но что-то внутри подсказывало ему, что неплохо иметь при себе ружье. Может быть, пригодится для охоты. Правда, вчера он видел большую самку оленя, но не выстрелил в нее, приятно пораженный ее красотой.