Стивен Кинг - Противостояние. Армагеддон

Глаз, ключ.

Он пропел:

— Она принесла мне кофе… она принесла мне чай… кроме самого главного… кроме ключа. Так, Ллойд?

— Так, — ответил Ллойд хрипло, не отрывая глаз от черного камешка.

— Теперь-то ты можешь оценить, какую ценность представляет собой нужный ключ, — сказал человек. — Я абсолютно в этом уверен. Потому что ключ нужен для того, чтобы открывать им двери. Существует ли что-нибудь важнее этого, Ллойд?

— Мистер, я ужасно голоден…

— Конечно, ты голоден, — сказал человек. На лице его появилось выражение сочувствия — настолько всеобъемлющее, что оно стало гротескным. — Боже мой, крыса создана не для того, чтобы ее есть! Знаешь, что у меня было сегодня на ленч? Симпатичный ростбиф на венской булке, посыпанный кольцами лука и обильно политый горчицей. Звучит неплохо?

Ллойд кивнул.

— Немного копченой рыбы, какао, а на десерт… Господи, да я ведь мучаю тебя, правда? За это меня следовало бы выпороть. Извини. Сейчас я тебя выпущу и мы пойдем что-нибудь поедим, о'кей?

Ллойд даже не в силах был кивнуть. Черный камень в очередной раз исчез в кулаке незнакомца, а когда Ллойд вновь посмотрел ему на руку, то увидел у него на ладони блестящий плоский ключ.

— БОЖЕ МОЙ! — возопил Ллойд.

— Нравится? — спросил темный человек довольным голосом. — Я научился этому трюку у одной крошки из массажного кабинета в Сикокусе, штат Нью-Джерси, Ллойд. Сикокус — родина величайших свиноферм.

Он наклонился и вставил ключ в замочную скважину камеры Ллойда. И в этом была какая-то странность, так как, насколько Ллойд помнил, у этих камер не было замочных скважин, потому что они закрывались и открывались с помощью электричества. Но в том, что серебряный ключ откроет камеру, он не сомневался.

Вставив ключ, Флегг остановился и, слегка усмехаясь, посмотрел на Ллойда. Ллойд почувствовал, как им снова овладевает отчаяние. Над ним просто издеваются.

— Я до сих пор не представился? Меня зовут Флегг, с двумя «г». Рад с вами познакомиться.

— Взаимно, — прокаркал Ллойд.

— И мне кажется, что перед тем, как я открою камеру и мы пойдем обедать, нам надо кое о чем договориться.

— Ясное дело, — сказал Ллойд и снова начал плакать.

— Я сделаю тебя своей правой рукой, Ллойд. Поставлю тебя на место святого Петра. Когда я открою эту дверь, то сразу же вручу тебе ключи от царства. Важная штука, не правда ли?

— Да, — прошептал Ллойд, снова испугавшись. В камере было уже совсем темно. Флегг превратился в черный силуэт, но глаза его были видны очень ясно. Они светились в темноте, как у рыси. Ллойдом овладел ужас, но и какое-то другое чувство, нечто вроде религиозного экстаза. Радость. Радость того, что ты избран .

— Ты хотел бы свести счеты с теми, кто запер тебя здесь, так ведь?

— Это уж точно, — отозвался Ллойд, немедленно позабыв про свой ужас.

— Может быть, и не только с ними, но и со всеми людьми, способными на подобную пакость, — предположил Флегг. — Это ведь особый тип человека, так ведь? Для таких людей такой человек, как ты, — это просто груда мусора. Потому что они забрались наверх. Они считают, что такой человек, как ты, не имеет права на жизнь.

— Правильно, — сказал Ллойд. Его физический голод внезапно превратился в какой-то другой вид голода. Подобно тому, как черный камень превратился в блестящий ключ. Этот человек выразил все обуревавшие его сложные чувства всего в нескольких предложениях. Он хотел расправиться не только с охранниками. У них был КЛЮЧ, это верно, но не они его сделали. Кто-то дал его им. Начальник тюрьмы, предположил Ллойд, но ведь и не он сделал КЛЮЧ. Ллойд хотел добраться до изготовителей. Они не умерли от гриппа, и у него будет о чем с ними поговорить. Это будет подходящее для него дело.

— Знаешь, что говорит Библия о таких людях? — спокойно спросил Флегг. — Она говорит, что возвысившиеся будут унижены, и могущественные будут низвергнуты, и у людей с поднятой головой будет сломана шея. А знаешь, что там говорится о таких людях, как ты, Ллойд? Там говорится, что блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. И там говорится, что блаженны нищие духом, ибо они узрят Бога.

Ллойд согласно кивал. Кивал и плакал. На мгновение ему показалось, что вокруг головы Флегга засияла ослепительная корона. Свет ее был так ярок, что если бы Ллойд не отвел глаза, она спалила бы их дотла.

— Ты не слишком умен, — сказал Флегг. — Но ты — первый. И у меня такое чувство, что ты будешь мне очень предан. Вместе, ты и я, мы далеко пойдем. Для таких, как мы, настало хорошее время. Мне нужно лишь твое слово.

— С-слово?

— Что мы будем всегда держаться вместе, ты и я. Водой не разольешь. Никто из нас не уснет на посту. Вскоре появятся другие — они уже идут на запад — но пока мы с тобой одни. Я дам тебе ключ, а ты дашь мне обещание.

— Я… обещаю, — сказал Ллойд, и ему показалось, что слова повисли в воздухе, странно вибрируя. Склонив голову, он прислушался к этой вибрации, и почти различил в воздухе два этих слова, распространяющих вокруг себя такое же темное свечение, как северное сияние, отраженное в глазу у мертвеца.

Дверь распахнулась.

— Ты свободен, Ллойд. Выходи.

Сделав шаг вперед, Ллойд замер, уставившись на своего спасителя. Что-то положили ему в руку. Ключ.

— Теперь он твой, Ллойд.

— Мой?

Флегг протянул руку и сжал пальцы Ллойда в кулак. Ллойд почувствовал, как ключ движется у него в руке, как он меняется . Он хрипло закричал и посмотрел на ладонь. Там лежал черный камень с красной щелью.

— Не пообедать ли нам? — спросил Флегг. — Этой ночью нам предстоит много проехать.

— Обед, — сказал Ллойд. — Хорошо.

— У нас с тобой столько дел, — радостно сказал Флегг. — И нам надо спешить. — Мимо мертвецов в камерах они прошли на лестницу. Когда Ллойд от слабости споткнулся, Флегг ухватил его за локоть и поддержал. Ллойд обернулся и посмотрел в это усмехающееся лицо с чувством, превышающим благодарность. Он посмотрел на Флегга с чувством, очень похожим на любовь.

Беспокойно ворочаясь, Ник Андрос спал на койке в кабинете шерифа Бейкера. На нем были только шорты, и его обнаженное тело было покрыто потом. Засыпая, он подумал о том, что умрет к утру. Черный человек, постоянно преследовавший его в лихорадочных снах, прорвется сквозь последнюю тонкую преграду и покончит с ним.

Это было странно. Глаз, который покалечил Рэй Бут, болел два дня. На третий день чувство, что в голову ему вонзают гигантский циркуль, перешло в тупую боль. Глаз не видел ничего, кроме серого марева, в котором иногда передвигались неясные очертания. Но Ника убивал не глаз, его убивала царапина от пули у него на ноге.

Он не продезинфицировал рану. Боль в глазу была такой сильной, что он едва ощущал ее. Неглубокая царапина шла по правому бедру и заканчивалась у колена. На следующий день он с удивлением обнаружил дыру, проделанную в его брюках случайно вылетевшей пулей. А еще через день, тридцатого июня, вокруг раны появилась сильная краснота, и заболели все ножные мускулы.