Александр Варго - Кристмас

Неожиданно впереди, прямо посреди дороги ярко вспыхнул силуэт маленькой девочки. Марина инстинктивно крутанула руль, резко нажав на тормоз. Тяжелая машина пошла юзом, слетела с дороги и, ломая кустарники и маленькие деревца, въехала в глубокий овраг. Ни Марина, ни Виктор не были пристегнуты ремнями безопасности. В результате этого секретарь больно стукнулась грудью о руль, а директор, не перестававший материться, вытирал кровь с разбитого о лобовое стекло лица.

– Ты что, сдурела? – Виктор взмахнул руками перед самым носом Марины.

– Не хлопай крыльями, не взлетишь! – зло ответила девушка, закусив от досады губу. – Девчонка на дороге появилась, как с неба!

– Спать не надо за рулем, и никто не приснится! – крикнул директор. – У меня так друган насмерть разбился! Дети ей, видите ли, мерещатся…

Марина включила заднюю скорость и попробовала выехать из оврага, но безрезультатно. Ни мощный двигатель, ни полный привод не помогали: машина села на днище, и вытащить ее теперь смог бы только трактор. Девушка повернула ключ зажигания, и мотор заглох. Фары продолжали светить, создавая островок света в безбрежном ночном мраке. В салоне стало быстро холодать, и Марина вновь включила двигатель.

– Придется ждать до утра, – с досадой сказал Бояринов и вытащил мобильный телефон. Дисплей показывал уже привычное здесь отсутствие сигнала. Захарова щелкнула переключателем, и ненужные фары погасли. Сзади ярко светила луна, отбрасывая замысловатые тени на снег. Виктор попробовал включить приемник, но в динамиках слышался только шум и треск. Тогда он вытащил плоскую фляжку с коньяком, сделал большой глоток и протянул ее Марине. Девушка поднесла фляжку ко рту, и рука ее замерла: в мерный шум мотора, работающего на холостом ходу, вплелись какие-то посторонние звуки. Боковым зрением она заметила мелькнувшую тень. Она схватила Виктора за руку и прошептала:

– Витя, здесь кто-то есть!

– Собака Баскервилей! – с издевкой ответил Бояринов, забрав у Марины фляжку. – Сначала ей девочки на дороге мерещатся, потом привидения!

– Не ерничай, – Марина была серьезна, как никогда. – Про Ксению забыл? А хозяин…

– Андрей говорил, тут волки водятся. Во-первых, в машине они нас не достанут. А, во-вторых, у меня есть одна штучка, – директор достал из кармана пистолет и с пафосом прицелился в темноту.

С оглушительным грохотом лопнуло стекло правой дверцы. Марина бросилась вниз и чуть ли не вжалась в пол салона. Снизу ей было хорошо видно, как железный лом, пробив затылок Виктора, вышел через его левую глазницу. Глаз растекся по небритому лицу директора. Руки Бояринова безвольно упали, как плети, при этом продолжая сжимать пистолет и фляжку, из которой с бульканьем вытекал коньяк. Девушка не без труда, ломая ногти, разжала пальцы директора и, всхлипывая, забрала оружие. Она сжалась в комочек, трепеща от ужаса. Сверху капали горячие капли крови Виктора, и от них некуда было спрятаться. Марина впервые в жизни заплакала от бессилия и страха.

Виктор почувствовал, как в голову влилась струя огня и стала нестерпимо жечь. Что-то попало в глаз, и горячая слеза мешала моргать, мешала смотреть. Он не мог видеть, как заточенная, словно копье, монтировка пронзила его череп. Бояринов не мог понять, где он находится и что с ним происходит. Все мысли смешались в кучу и налипли на эту жгучую и слепящую боль. Единственное, что Виктор смог ощутить, так это то, что его выволокли из машины и бросили на снег. Единственным глазом, залитым кровью, сквозь багровый застилающий туман директор смутно рассмотрел, что над ним кто-то склонился. Резкая боль пронзила все его существо, и вдруг все закувыркалось и запрыгало. Как ни странно, но Бояринов четко осознал, что его голова каким-то неведомым образом отделилась от туловища.

Время спрессовалось в бесконечность. Тело Марины, скрючившейся в неудобной позе, онемело, кровь словно смерзлась в сосудах. Через разбитое стекло тек морозный воздух. Девушка представляла себе картины одну страшнее другой, и даже тяжелый пистолет не придавал уверенности. Но никто на нее не нападал, и можно было подумать, что железяка, которой пробили голову директора, прилетела откуда-то из космоса. Тот, кто выволок Бояринова, больше не появлялся. Может, ее просто не заметили? Или, наоборот, это ловушка?

«Стал бы он мерзнуть, – возразил ее внутренний голос. – Тебя давно бы убили, если бы хотели…»

Марина не могла с этим не согласиться. Ее поражало опустившееся на лес ледяное безмолвие. Тишину нарушал только шепот продолжающего работать двигателя. Наконец Марина поняла: еще несколько минут – и она сойдет с ума от неизвестности. Она прислушалась, затем резко распахнула дверцу, вскочила и упала – онемевшие ноги не слушались. В голове вспыхнул огненный шар первобытного ужаса. Сейчас неизвестное существо, затаившееся в ночном мраке, набросится на нее! Сидя на снегу, Марина резко поворачивалась в разные стороны, изо всех сил сжимая пистолет трясущимися руками.

– Я… я вас не боюсь! – исступленно закричала она в темноту. – Выходи, сволочь!

Но к ней никто не выходил, вокруг не было ни души, и только черные застывшие деревья, обступившие ее со всех сторон, казалось, безмолвно наслаждались ее истерикой.

Совершенно опустошенная, Марина стала подниматься, держась рукой за колесо автомобиля. Потом с трудом переставляя задубевшие от нестерпимого холода ноги, девушка побрела наугад по лесной тропе. Она не ощущала ни страха, ни усталости: ею овладела полная апатия.

«Пусть чудовище убьет меня или пусть сожрут волки, лишь бы все это побыстрее закончилось», – пульсировала навязчивая мысль. Только сейчас она обратила внимание, что пистолет стоит на предохранителе. Марина остановилась, опустила рычажок и передернула затвор. Потом поднесла оружие к виску. От нее не ускользнуло, что прикосновение холодной стали сделало голову чистой и необычайно легкой. Перед глазами пронеслась череда детдомовских будней, ощущение счастья, когда ее забирали те, с которыми она впоследствии так жестоко расправилась. Девушка начала давить на спусковой крючок и представила, как взорвутся сейчас ее мозги, а ее тело, полузанесенное снегом, потом будут с жадностью обгладывать волки. Указательный палец застыл и начал медленно распрямляться. Внезапно Марина увидела какие-то огоньки между деревьями. Радость охватила все ее существо, она засмеялась и бросилась к этим спасительным огням.

Она даже не удивилась ощущению полета, словно пришедшему из детских снов: когда летишь куда-то вниз, дыша полной грудью, и сладко замирает сердце. Она перевернулась в воздухе и услышала странный сухой треск. Что-то толкнуло в спину, прошло сквозь нее и вышло наружу. Марина увидела, как из груди у нее вырвалось острое жало. Пришла боль, мучительная и всепоглощающая. С каждым вдохом она усиливалась. Марина попыталась пошевелить руками или ногами, но вместо них ощущала лишь ноющую тяжесть. Она услышала рядом с собой тяжелое дыхание, но не могла пошевелить головой, чтобы увидеть, кто находится рядом. Что-то навалилось на Марину и стало двигать ее по острию дальше, к самому основанию. Кровь забурлила в горле и хлынула наружу. Последнее, что она увидела, были бесконечно далекие звезды на ночном небе.