Антон Медведев - Ученик чародея

На экране Шилов был еще жив. Сидя в кресле, лицом к камере, он спокойно и обстоятельно рассказывал обо всех творимых Фольмером безобразиях. И чем больше Андрей слушал, тем больше понимал — Фольмеру конец. Шилов действительно знал очень многое. Он называл имена и даты, адреса и заплаченные суммы. Он прямо указал на Фольмера как на заказчика убийства Храмова. Назвал исполнителей, назвал всех, кто так или иначе был замешан в этих делах. Множество лиц, масса информации. Попало не только Фольмеру — сам прокурор оказался замешан во множестве махинаций. Наверное, сказанного было бы достаточно, но Шилов продолжал методично добивать бывшего патрона. Андрей усмехнулся, представив, что творится сейчас в стане Фольмера…

Наконец видеозапись кончилась. Не было сомнений, что для Фольмера все произошедшее стало катастрофой. Конец всему. Шилов оказался слишком болтливым покойником.

Зазвонил телефон, Андрей подошел и снял трубку.

— Андрей? — В голосе Марианны чувствовалось возбуждение. — Ты смотришь?

— Смотрю, — спокойно ответил он, снова повернувшись к телевизору. — Что-то мне подсказывает, что Фольмеру не быть губернатором.

— Каким губернатором, Андрей! — засмеялась Марианна. — В половине девятого запись пойдет по областному каналу, завтра все будет в газетах. Да его теперь нары ждут, а не кресло губернатора.

— Хорошо, если так. — Андрей почему-то не чувствовал особого удовлетворения, хотя умом понимал, что в кои-то веки удалось провернуть действительно неплохое дело. И вместо большого негодяя в губернаторском кресле будет восседать негодяй поменьше.

— Ты что, не рад? — В голосе Марианны чувствовалось удивление,

— Да рад я, рад, — ответил Андрей. — Просто надоело все это до чертиков. Вот если бы следом за Фольмером и Марычева твоего туда же отправить. Чтоб в одной камере сидели… Мария снова засмеялась.

— Мне это тоже нравится, но кто тогда тебе премиальные платить будет? Ты забыл, что мы на шестьдесят процентов принадлежим администрации?

— На шестьдесят два, — уточнил Андрей. — Ладно, ну их всех к дьяволу. Что дальше?

— А дальше все, Андрей, — голос Марианны слегка погрустнел. — Завтра с утра я передам все дела Лене, и мы с тобой уходим в отпуск. Пока на двадцать дней… Приезжай утром, все оформим. Марычев обещал премиальные. Ну, а вечером…

— Я все понял, — Андрей тихо вздохнул. — Хорошо, я завтра с утра подъеду. — Обязательно. До завтра…

Послышались гудки, Андрей положил трубку. По телевизору все еще смаковали подробности скандала, но его это уже не интересовало. Он выключил телевизор, присел на диван и задумался. Итак, завтра последний день. И полная неизвестность впереди.

Он подумал о том, что именно так, наверное, чувствует себя шпион перед заброской. Если не считать того, что шпиону все-таки приходится работать с людьми.

Семь тридцать пять. На сердце было тоскливо и уныло, Андрей посмотрел в окно. Скоро начнет темнеть. Последний день…

Все-таки мало он успел сделать в жизни. Ничего серьезного, как ни крути. Писал что-то, разоблачал жуликов всяких. Но в целом работал на потребу публике — что тут еще скажешь. И если бы не желание, а точнее, необходимость понравиться, он бы писал совсем иначе. И совсем о другом…

Промелькнула мысль, простая и понятная. Странно, что он не подумал об этом раньше. Нет, не так. Все это было в нем подспудно с той самой минуты, как он расстался с Настей. Просто не было времени подумать об этом, не было случая заглянуть в свое сердце. Опять не так. Просто боялся об этом думать, не хотел. Считал, что не время. А когда — время? Чушь все это. Мы не будем людьми, если перестанем делать большие и маленькие глупости, перестанем любить, наконец. Логика, трезвый расчет? Да шло бы оно все к черту. А он пойдет к Насте…

Она открыла сразу же, как только он позвонил, словно ждала его у двери.

— Это я, — Андрей посмотрел девушке в глаза и виновато улыбнулся. — Не удержался.

— Я ждала тебя, — ответила Настя, впуская его в дом. Закрыла дверь, повернулась к нему. Приподнялась на цыпочки и поцеловала…

…Они пили чай, пахнущий малиной и мятой, а он все рассказывал, все говорил и не мог остановиться. Ему надо было выговориться, надо было освободиться от лежавшего на сердце камня. А она слушала и не перебивала, и не удивляли ее ни демоны, ни владыки. Потому что жило уже в груди у неё совсем другое чувство, странное и волнующее. И не могла она понять, что это, не могла догадаться, почему вдруг так дорог ей стал с некоторых пор этот спокойный и чуточку застенчивый человек, совсем не похожий на журналиста.

— Я боюсь этих камней, Андрей, — сказала Настя, положив голову ему на грудь. — Они не из этого мира.

— Я знаю. — Андрей поправил сползшее одеяло и прижал Настю к себе, его рука бережно поглаживала ее волосы. — Но ты не бойся, в них нет ничего страшного. Я не могу объяснить это, я просто чувствую. В них нет зла.

— Это правда? — Настя повернула голову и заглянула ему в глаза.

— Правда. Ты не волнуйся, все будет в порядке… — Андрей снова прижал ее к себе, девушка устало вздохнула. — Тебе обязательно туда ехать? — Да. Я не могу не поехать. И Таня где-то там. — А я? Что мне делать?

— Ничего. Они не должны о тебе знать. Все-таки я зря тебе все рассказал.

— Не зря, Андрей. Всегда легче, если кто-то знает. Если ты не один.

— Я не знаю, — вздохнул Андрей и тихо покачал головой. — Но может быть, я сделал ошибку.

— Не кори себя. — Настя вновь приподняла голову и поцеловала его. — Не надо.

Премиальные были в конверте — Марычев не терял времени. Марианна с улыбкой протянула Андрею конверт, он спокойно взял его. Да, можно было бы отказаться. Но зачем? Что бы он доказал и кому? К чему устраивать спектакль?

Были и другие соображения, заставившие Андрея принять конверт с гонораром без ложной гордости. И самым главным во всем этом было то, что деньги его абсолютно не волновали. Андрей хотел было просто сунуть их в карман, но взгляд Марианны подсказал, что она ждет от него совсем другого. Именно поэтому он вскрыл конверт, думая о том, что за последнее время усвоил одно достаточно мудрое правило: будь понятным, будь предсказуемым. Делай то, чего от тебя ждут. И не высовывайся — до поры до времени. Тогда тебя оставят в покое, тогда тебя не будут бояться. Не будут принимать всерьез. Именно в этом случае у тебя появится шанс действительно что-то сделать. Пока они спят, пока еще не опомнились… Вскрыв конверт, Андрей на глазах у довольной Марии пересчитал новенькие хрустящие бумажки с лупоглазым портретом Франклина, после чего уважительно покачал головой. Марычев и в самом деле оказался весьма щедрым.

— Ну и как? — Глаза Мегеры светились от удовольствия.