Г. Зотов - Апокалипсис Welcome

Дьявол замолк многозначительно и в то же время многообещающе.

– Подумайте, – повторил он и, повернувшись на каблуках, двинулся к выходу. Щелчки маленьких подковок на подошвах звучали хлестко, как одиночные выстрелы. Уже на пороге его встретила прелюбопытная картина. На полу расположились пятеро негров в трехцветных вязаных шапочках: с их немытых голов щупальцами дохлого осьминога свешивались пропитанные пылью дреды. Красные глаза негров остекленели, к потолку поднимались струйки пахучего дыма, сливаясь в мутную и плотную завесу. Ничто вокруг, включая взрыв террориста-камикадзе, падение люстры и превращенного в лед монаха, не заставило негров отвлечься от своего увлекательного занятия. Дьявол, загоревшись интересом, тронул за плечо ближайшего африканца.

– Кто здесь? – нервно сказал негр, оглядываясь в испуге.

– Спокуха, брат, – сонно ответил второй. – Никого здесь нет.

Достав из-под шапки бумагу, он начал сворачивать ее в трубочку.

– У нас тут что – Амстердам? – спросил Дьявол пиар-директора. – По-моему, чуваки вообще не поняли, и где они, и что происходит. Судя по качеству травы, ребята живут в полном отрубе еще с прошлой недели.

– Но это же официальные лица! – заступился пиар-директор. – Неужели вы ничего не слышали о растаманах? Напрасно. Растафарианство – клевая религия. Ее фанатом был Боб Марли. Там до фига намешано – и музыка регги, и влияние эфиопского православия, песнопения, вводящие в транс, обрядовое курение травы. А дреды – это львиная грива – олицетворяют львов колена Иудина, как в «Апокалипсисе» [48].

– Бля буду, – сделал вывод Дьявол. – Они скоро под героин религию придумают. Реально страшно подумать, к чему движется этот мир.

Сатана исчез в режущей глаз вспышке, полыхнувшей фиолетовыми искрами. Собравшиеся в плотный кружок деятели трех конфессий, утерев лбы, с облегчением прочли молитвы различной направленности.

– Он, конечно, кошмарная тварь, – добрым шепотом высказался раввин. – И я, вот лично я, предложение отвергаю, не глядя. Но раз уж мы все равно его отвергнем, то почему бы, чисто теоретически, это не обсудить? Потому что, знаете ли, сто миллионов евро – это такая хорошая цена.

– И девочки, – облизнулся священник западной церкви.

– И бесплатная водка, – в тон ему добавил представитель восточной.

Все трое переглянулись. Их лица отражали взаимопонимание.

Произведя над собой величайшее усилие, Малик оторвал от пола разбитое лицо. Герой-любовник был изуродован до неузнаваемости: оба глаза заплыли, губы расквашены в сплошную кровавую кляксу, рот заполнился осколками зубов. Он потерял счет времени – едва черный цвет синяков на коже приобретал чуть более светлый оттенок, Кар принимался бить его снова. Так грамотно и жестоко, как умел только он один, – в лицо, грудь, живот, мошонку. Удары сыпались градом, мозг сотрясали вспышки слепящей боли: имей Малик возможность умереть, он скончался бы уже через десять минут после начала экзекуции. Незнакомец занял нейтральную позицию, предоставив Кару разбираться с Маликом, он по-хозяйски налил себе коньяку и удобно устроился на лимонном диване, с детским любопытством поочередно созерцая все четыре экрана. Работали только НТВ и СТС – видимо, по инерции. Первый канал, продержавшись три дня на ток-шоу, не получив инструкций из замолкшего Кремля, в итоге отключился. Новости транслировали в прямом эфире высадку небесного десанта: белозубые ангелы в голубых беретах, с улыбками а-ля «Макдоналдс», сноровисто монтировали из мешков с песком и колючей проволоки КПП в различных частях планеты. Не прошло и минуты, как последовал репортаж из Киева, где ангелы (уже без демонстрации улыбок), используя водометы, загоняли в вагоны племена печенегов – для транспортировки на Страшный Суд. Представитель пресс-службы Рая по телемосту давал краткий и строгий комментарий о бессмыслице сопротивления суду Божьему ввиду его судьбоносной неотвратимости. Отсыревшие печенеги страшно визжали, осыпая ангелов дождем из пылающих стрел. Князь Святослав (из черепа которого печенежский хан Куря когда-то недальновидно сделал чашу для пиров [49]) с безопасного расстояния показывал втиснутому в вагон хану средний палец. Следующим шел репортаж с Рублевского шоссе – туда свозили VIP-персон со всего мира, прибывающих на Страшный Суд. Мельком показали бомжующего Сталина: обросший бородой, зажав в руке закопченную трубку, тот спал прямо на улице, завернувшись в казенное одеяло. Перед камерой с цыганским гомоном, визгом и смехом пробежали все 218 наложниц бухарского эмира Сейида Алима, выжившего с личной дачи одну гламурную писательницу вместе с мужем-футболистом. Голый Столыпин плавал в бассейне нефтяного олигарха, а экс-президентша Жаклин Кеннеди, не выпуская из губ сигареты, костерила пунцовую мэрскую жену за безвкусицу, называя «отстойным фуфлом» трехэтажный коттедж из бриллиантов. В самый пикантный момент новости прервались рекламой.

– Домашние удивляются – есть ли у меня секрет? – бойко рассказывала зрителям крашеная блондинка в фартуке. – Что эдакого я кладу в бульон, делая его таким вкусным? Секрет прост – мне помогает Дьявол! Стоит лишь обратиться к нему с просьбой, и суп уже готов! Запомните – только офис Дьявола принимает ваши молитвы, исполняя заветные желания! Так для чего же тогда нужен Бог? Мой выбор очевиден – я посылаю Рай в задницу! Участвуй в нашем смс-голосовании: пришли слово «Дьявол» на номер шестьсот шестьдесят шесть!

Экстаз блондинки заглушила новая серия сильных тупых ударов. Ферри, почесав заросший бородой подбородок, безрадостно посмотрел на часы.

– Может быть, достаточно? – с неприязнью спросил он у озверевшего Кара. – По-моему, парень давно получил свое. Хватит молотить его, как грушу.

Намотав волосы Малика на руку, Кар с размаху треснул того носом об пол. Раздался сокрушительный хруст. Прерывисто дыша, Кар обернулся.

– Ты чего дурочку валяешь, Ферри? – прохрипел он. – Разве не видишь, что случилось? Эта тварь подставила нас. Хуже и быть не может – мы находимся на грани катастрофы. Я тебе уже на пальцах все объяснил, сколько еще раз нужно сказать? Он женился на невесте — понятно? И не сказал нам ни слова. Глянь на тот снимочек в золотой рамке, что стоит на шкафу. Фотка сделана с неделю назад, и у него на пальце обручальное кольцо — наверное, сразу после похорон. А вот совсем другое фото, днем позже, – и кольца уже нет. Ты помнишь, эта сука уронила стакан, когда показали невесту ? Он ее узнал. Не удерживай меня. Я не остановлюсь, пока не забью ублюдка до смерти…

– Мудак ты, Кар, – шепелявил Малик, двигая вспухшими губами. – Я же сейчас не могу умереть. Да, виноват, знаю… испугался, как мальчик, что вы мне не поверите… Но, вспомни – я первый поднял вас на шухер по поводу невесты … навел на все адреса… что бы вы вообще без меня делали? Mea culpa [50]– каюсь, блин. Прекрати драться… нам надо думать, как ее искать.