Дин Кунц - Сошествие тьмы

Наконец он запел об убийстве двух детей того полицейского, оно могло оказаться очень кстати в самое ближайшее время.

Перспектива гибели детей ничуть не угнетала его. Напротив, возбуждала.

Его глаза пылали. Длиннопалые ладони медленно скользили по телу, вверх-вниз, нежно лаская его.

Дыхание все более учащалось, выбрасывая из легких волны жаркого воздуха.

Капли пота на эбонитовой коже вспыхивали оранжевыми бликами.

В неосвещенном сарае был полумрак, углы его уходили в полную темноту.

Неяркий желтоватый свет был в центре сарая. Он подымался из отверстия диаметром метра полтора. Копал его Лавелль целых шесть часов, совершая при этом все необходимые ритуальные церемонии. Он попеременно общался то с богами зла — Конго Саванной, Конго Моссаи, Конго Моудонгом, то с ангелами зла — Зондором, Красным Ибосом, с Петро Маман Пембой и Ти Жан Пье Фином.

Углубление в полу сарая напоминало лунный кратер. Его стенки конусом уходили вниз на метровую глубину, образуя на дне плоскую площадку. Стоило задержать на ней взгляд, как начинало казаться, что на самом деле кратер намного глубже. Каким-то таинственным образом перспектива раздвигалась, и взор проникал вглубь на десятки, если не сотни метров, завороженный колдовским огнем. И то, куда он был устремлен, переставало быть ямой в грязном сарае, неожиданно превращаясь в волшебное окно. Оно открывало путь к центру земли. Так было, пока вдруг новое мерцание не возвращало все на круги своя — в обычную неглубокую яму.

Продолжая петь, Лавелль наклонился вперед.

Он всматривался в загадочный пульсирующий желтый свет.

Он смотрел в самую его глубину.

Устремляя взгляд все глубже...

Еще глубже...

Еще...

Почти до преисподней.

В самую преисподнюю.

Незадолго до полудня Найва Руни закончила уборку в квартире Доусонов.

Она больше не видела и не слышала крысу или что там это было, за которой все утро гонялась из комнаты в комнату. Крыса исчезла, как будто бы ее и вовсе не было.

Она оставила записку, где просила Джека Доусона позвонить ей вечером домой. Ему следовало знать о крысах и договориться о санитарной обработке их жилья. Записку она прикрепила к холодильнику магнитом в виде бабочки — так Доусоны оставляли ей список продуктов, которые следовало купить.

Надев резиновые сапожки, пальто, шарф и перчатки, она погасила последнюю лампу в холле. Теперь квартиру едва освещал сероватый дневной свет с улицы. В холле окон не было, и он погрузился в темноту. Найва чуть задержалась у двери и прислушалась, все ли в порядке.

В квартире царила могильная тишина.

И она закрыла дверь на ключ.

Через несколько минут после ухода Найвы квартира ожила. Что-то, сливаясь с полумраком, переместилось из детской спальни в темный холл. Даже если бы Найва задержалась, она увидела бы лишь яркие, сверкающие, белые глаза. Помедлив возле двери детской, существо направилось в гостиную, громко стуча когтями по деревянному полу и издавая злобное шипение.

Из детской комнаты показалось второе существо. Оно также передвигалось под покровом темноты — тень среди теней. Отчетливо виднелись только сверкающие глаза.

Появилась и третья едва видимая шипящая тварь.

Четвертая.

Пятая.

Еще одна, еще...

Вскоре они заполонили всю квартиру: скреблись во всех углах, забирались на мебель и под мебель, лазали по стенам с проворством тараканов. И при этом фыркали и шипели, словно общаясь друг с другом на диковинном гортанном языке. Безостановочно шныряя из комнаты в комнату, они держались в тени, избегая даже тусклого дневного света, едва сочившегося из окон.

Вдруг все существа замерли на месте, как бы подчинившись какой-то команде. И, как по команде, начали покачиваться из стороны в сторону, описывая дуги своими светящимися глазами. Они двигались в такт с ритмичными заклинаниями, которые Баба Лавелль произносил в своем убежище в другом конце города.

Покачивания прекратились.

Они замерли и затаились.

Теперь они ждали.

Лишь глаза в темноте сверкали по-прежнему.

Назревало очередное убийство, и они были к нему готовы.

И жаждали его.

Лицо капитана Уолтера Грешема, начальника отдела по расследованию убийств, по-своему напоминало лопату. Нет, он не был уродом. Напротив, был даже красив грубоватой мужской красотой. Но все черты лица были как бы сдвинуты вперед и вниз, как бы сходились к подбородку, так что при взгляде на него на ум сразу приходила садовая лопата.

Он прибыл в отель за несколько минут до полудня и нашел Джека и Ребекку у окна возле лифта на шестнадцатом этаже. Окно выходило на Пятую авеню.

Грешем сказал им:

— Я вижу во всем этом организованную гангстерскую войну. Ее масштабы и правила начинают напоминать прославленные двадцатые годы. Даже если это просто разбираются между собой наркодельцы, все равно плохо. Я не потерплю такого в своем районе. Перед тем как приехать сюда, я говорил с городским комиссаром. Он согласен: дело меняется, настало время взяться за расследование в полную силу. Мы приступаем к формированию специальной группы, предоставляем ей две комнаты и организуем дополнительные линии связи.

— Значит, нас с Джеком отстраняют от расследования? — спросила Ребекка.

— Нет, нет! — заторопился Грешем. — Наоборот, вас ставят во главе группы. Отправляйтесь в отдел и срочно определяйте общий план действий.

Нужно прикинуть, сколько понадобится патрульных и детективов, сколько машин.

Как можно быстрее установите прямые контакты с городскими и федеральными службами по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, чтобы в работе нам не мешали бюрократические препоны при запросах необходимой информации.

Займитесь всем этим сейчас же. Я жду вас в своем кабинете в пять часов вечера.

— Но у нас еще здесь полно работы, — сказал Джек.

— С этим и другие могут справиться. Да, кстати, пришли кое-какие ответы на ваши запросы по Лавеллю.

— Из телефонной компании?

— Да. Человек по имени Баба Лавелль у них не числится. Правда, в прошлом году у них появились два новых клиента с такой фамилией, и я послал человека, чтобы он поговорил с обоими, но оба оказались белыми, и ни один из них никогда в жизни не слышал имени Баба. Оба они вне подозрения.

Подхваченный внезапным порывом ветра, снег зашуршал по окну, как песок.

Другой снежный заряд скрыл внизу Пятую авеню.

— А что насчет электрокомпании? — спросил Джек.

— То же самое. Никакого Баба Лавелля.

— Он вполне мог использовать имя кого-нибудь из своих друзей.

Грешем покачал головой:

— У меня есть информация также из иммиграционного управления: в течение последнего года такого запроса на вид жительства вообще не поступало.