Дин Кунц - Сошествие тьмы

Что-то решило воспользоваться этой частотой.

Что-то из неизведанной дали.

Пристально глядя на приемник, но воспринимая только его очертания, Лавелль спросил:

— Кто здесь?

Никакого ответа.

— Кто здесь?

Раздался голос, наводящий на мысли о вековой пыли и останках мумий:

— Я жду.

Голос сухой бумаги, песка, голос бесконечных веков. Холодный, как звездная ночь. Коварный, шипящий и злой.

Это мог быть один из тысяч демонов или один из древних африканских богов. Или просто душа давно попавшего в ад человека. Определить, кто это, было невозможно, и Лавелль знал, что он не заставит говорящего назвать свое имя. Но, кто бы это ни был, он должен отвечать на вопросы Бокора.

— Я жду...

— Вы знаете о моих делах?

— Да-а-а.

— О делах, касающихся клана Карамацца?

— Да-а-а.

Если бы Господь наделил змей даром речи, должно быть, они говорили бы именно таким голосом.

— Вы знаете полицейского Джека Доусона?

— Да-а-а.

— Он попросит начальство, чтобы его отвели от этого дела?

— Никогда.

— Он будет лезть в дела магии?

— Да-а-а.

— Я предупредил его, чтобы он прекратил это.

— Он не прекратит.

На кухне вдруг стало очень холодно, воздух казался теперь вязким и густым.

— Что сделать, чтобы остановить Доусона?

— Ты знаешь.

— Объясните.

— Ты знаешь.

Лавелль нервно облизал губы, прокашлялся.

— Ты знаешь, — монотонно прошелестел голос.

Лавелль спросил:

— Я должен убить его детей сегодня вечером, не откладывая?

Ребекка, открыв дверь, сказала:

— Я почему-то подумала, что это именно ты.

Джек, стоявший у входа в дом, весь трясся.

— На улице снежная буря.

На Ребекке было синее платье и тапочки. Волосы полыхали медовым отливом. Она была восхитительна. Молча стояла и молча смотрела на него.

Джек продолжал:

— Да, это метель века. Может быть, это начало нового ледникового периода. Натуральный конец света. И я подумал, с кем бы лучше всего встретить этот конец света.

— И остановил свой выбор на мне?

— Не совсем так.

— Да?

— Я просто не знал, где можно найти Жаклин Биссе.

— Значит, я — номер второй?

— Я также не знал адреса Рэчел Уэлч.

— Выходит, я уже третья?

— Но, согласись, быть третьей из четырех миллиардов людей, живущих на Земле, не так-то и плохо.

Ребекка почти улыбнулась в ответ на эту реплику.

Джек спросил:

— Можно мне войти? Видишь, я уже снял ботинки, чтобы не запачкать твой прекрасный ковер. И потом, у меня отличные манеры — я, например, никогда не стану чесаться на глазах у всех.

Ребекка отошла в сторону.

Джек вошел в квартиру.

Она закрыла за ним дверь и сказала:

— Я как раз собиралась готовить ужин. Ты голоден?

— А что у тебя на ужин?

— Нежданные гости не должны быть столь разборчивы.

Они прошли на кухню, где Джек бросил свой плащ на спинку стула.

Ребекка объявила:

— Сандвичи с ростбифом и суп. Овощной. Министроне.

— Домашний?

— Нет, консервированный.

— Отлично.

— Отлично?

— Я ненавижу домашнюю пищу.

— Правда?

— В домашней пище слишком много витаминов.

— Серьезно?

— Конечно. А от них я перезаряжаюсь энергией.

— Вот как?

— К тому же домашняя еда слишком вкусная.

— Перегружает вкусовые рецепторы?

— Ну вот, ты все прекрасно понимаешь. Корми меня консервированной пищей хоть каждый день.

— Правильно, ведь она не обещает сложных вкусовых ощущений.

— Красиво, быстро и питательно.

— Ладно. Я накрою на стол и принесу суп.

— Отлично.

— А ты нарежешь мясо.

— Без проблем.

— Оно в холодильнике. По-моему, на второй полке. Только будь осторожен.

— А что, оно живое?

— Просто холодильник забит до предела. Если заденешь рукой что-нибудь не то, можешь вызвать лавину.

Джек открыл холодильник. Продукты были уложены на каждой полке в несколько слоев. В дверце выстроились ряды бутылей, жестяных банок, горшочков.

— Ты боишься, что государство вдруг может запретить продажу продуктов питания?

— Я люблю иметь под рукой достаточный выбор продуктов.

— Я уже заметил.

— Ну, на всякий случай.

— На случай, если к тебе завалится весь нью-йоркский филармонический оркестр?

Ребекка ничего не ответила.

Джек продолжал:

— В большинстве супермаркетов нет такого большого выбора продуктов.

Тут ему показалось, что шутки стали повторяться, и он закрыл тему.

Но все же это было странно: в холодильнике царил полный хаос, хотя вся квартира тщательно убрана и даже вылизана.

Джек нашел ростбиф за тарелкой с фаршированными яйцами, перед тремя банками с желе. Он лежал на магазинной коробке с яблочным пирогом, под упаковкой швейцарского сыра, зажатый двумя кастрюльками и банкой маринованных огурцов.

Некоторое время они работали молча.

Загнав Ребекку в угол, Джек думал, что заставит ее поговорить о вчерашнем вечере, но почему-то чувствовал он себя не очень уверенно. С чего начать разговор? Идти напролом? Сказать примерно так: "Ребекка, что дальше?"

Или: "Ребекка, разве для тебя это не значит так же много, как и для меня?"

Или даже так: "Ребекка, я люблю тебя!" Но все эти фразы, когда Джек озвучивал их в уме, казались ему или избитыми, или неуместными, или откровенно глупыми.

Молчание затянулось.

Ребекка поставила на стол тарелки и столовое серебро. Джек нарезал мясо и большой помидор.

Она открыла две банки супа.

Он достал из холодильника маринованные огурцы, горчицу, майонез и два разных сорта сыра. Хлеб лежал в хлебнице. Джек повернулся, чтобы спросить, чем приправить ее сандвич.

Она стояла у плиты спиной к нему, помешивая суп в кастрюле. Ее волосы были ярким солнечным пятном на фоне синего платья. Джек почувствовал дрожь желания. Как не похожа она сейчас на ту Ребекку, которую он видел на работе час назад. Не было Снежной королевы. Не было амазонки. Была другая женщина, ниже ростом, уже в плечах, с тонкими запястьями — совсем хрупкая, похожая на девочку.

Не осознавая, что делает, он двинулся к ней и, подойдя, положил руки на плечи.

Для Ребекки это как будто не было неожиданностью. Она чувствовала его приближение. Может быть, ей даже хотелось, чтобы Джек подошел к ней.

Она вся напряглась. Джек поднял ее волосы и стал целовать гладкую нежную шею.

Ребекка обмякла и подалась назад.

Джек провел руками по ее бедрам. Ребекка вздохнула, но ничего не сказала.

Джек обхватил губами ее ухо, рука его скользнула к ее груди.

Ребекка выключила плиту, на которой готовился овощной суп.

Джек сомкнул руки на ее упругом животе, нагнулся над плечом и снова поцеловал в шею. Он почувствовал, как под его губами забилась какая-то жилка. Часто-часто.

Казалось, что Ребекка растворяется в нем.