Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

– Зато она есть, – прошептали губы Захара.

Это как в детстве, когда держишь в руках любимую мамину вазу, может, и не очень-то дорогую, но точно любимую, держишь крепко, чтобы вдруг не упустить. Но все равно мысли возвращаются к одному и тому же: очень хочется убедить себя, что если ваза и упадет, то ничего страшного не случится. В конце концов, кругом ковры, пол не каменный, да и ваза тоже вполне себе прочная. Выход есть. Даже два – продолжать крепко сжимать гладкие и скользкие бока хрустального сокровища или отпустить и посмотреть, что произойдет. Только момент, когда ваза соприкоснется с полом, будет точкой невозврата, с этого момента уже ничего изменить не удастся.

Тогда, много лет назад, Захар так и не решился разжать руки. А ведь очень хотелось. Может быть, хотелось даже увидеть, как хрупкий хрусталь разлетается на сотню маленьких сверкающих осколков.

Но жизнь – не человечество или земные твари, а Жизнь с большой буквы, все, что жило в Галактике – это не ваза. Осколки не склеить, не удержать расползающиеся белковые соединения. И не важно, что расползаться они будут не один десяток тысяч, а может, и миллионов лет. Время не имеет значения, значение имеет только сама жизнь.

Виртуальная картинка отображала траекторию движения «Зодиака» в реальном времени. До столкновения считаные минуты, маленькая черточка корабля землян неуклонно приближалась к массивному оплывшему булыжнику.

Разжать руки и уронить вазу на пол так легко.

И так трудно.

Если хрусталь разлетится, не во что будет даже поставить цветы у могилы.

– «Зодиак», запустить гипердвигатели.

Решение родилось в голове мгновенно. Он опоздал всего на долю секунды, но этого времени хватило. Хозяин Тьмы бесцеремонно, не заботясь более о сохранности ценного для него разума, вторгся в сознание Захара.

Давящее чувство подглядывающего за каждой мыслью Взгляда достигло своего апогея. Мир выкристаллизовался и замер, пребывая в вечной неподвижности, ни один атом не шелохнулся, ни один кварк не двинулся с места. Захар продолжал стоять у вскрытого мозга «Зодиака», опершись спиной на стену. Захара больше не существовало, ибо сознание – это процесс, а все процессы замерли. Хозяин Тьмы включил мозг человека по имени Захар Орешкин в свой вычислительный контур; ум остался, разум исчез.

Маленькую случайность никто не ждал. Похоже, даже сам гениальный камень не смог просчитать вероятность того, что в спинтронных потрохах «Зодиака» именно в этот момент произойдет сбой.

Внезапно включились маневровые двигатели. Причем все сразу, но не одновременно. Разогнавшийся корабль тряхнуло и дернуло в сторону, потом еще и еще. Захар упал, больно ударившись о тяжелую крышку ничего не соображающей головой, а сковавший реальность Взгляд исчез, оставив только слабость в конечностях и противный гул в ушах. Хозяин Тьмы не рассчитывал, что декорации изменятся столь быстро. Он был занят расчетом. И еще – «Зодиаком».

И он все еще пытался сохранить Захара – столь необходимое ему сознание. Хозяин Тьмы не мог управлять человеком, словно роботом с помощью пульта дистанционного управления. Если бы ступор не прошел, Захар, скорее всего, просто разбился бы о тяжелую крышку и открытый короб с инструментами. Захар знал это, теперь наверняка знал. Потому что теперь он и сам отчасти стал Хозяином Тьмы, контакт не прошел даром для обоих – каждый оставил внутри оппонента частичку себя.

– «Зодиак», гипердвигатели, – попытался выкрикнуть Захар, но изо рта донесся лишь сдавленный хрип. Не важно, корабль понял и так.

– Запуск гипердвигателей невозможен. Аварийная ситуация, сбой при считывании данных памяти. Мне не удается восстановить контроль над двигательными функциями, Захар.

Сбой памяти? Значит, крапленая карта сделала свой ход. Тот самый блок с нанотрубками, что Захар, повинуясь какому-то совершенно иррациональному порыву, перевернул вверх дном. Кто бы мог знать, что теперь эта безобидная шутка спасет ситуацию?

Слишком близко, можно не успеть.

Снаружи что-то протяжно заскрипело и разорвалось с пронзившим весь корпус корабля грохотом. Потом ударило снизу. Сильно ударило – так, что Захара подбросило. «Зодиак» терпел самое настоящее крушение.

– Необходимо отключить маршевые двигатели.

Просто сообщение. Ионно-плазменные разгонные камеры продолжали изрыгать поток голубоватого огня. «Зодиак» больше ничего не боялся, теперь он был готов полезть на рожон.

– Отключить форсаж! – не нужно больше разгона. Нужно развернуть корабль, остановить его и уйти в гиперпрыжок.

– Есть отключить.

Только ничего не изменилось. Тело «Зодиака» продолжали сотрясать удары маневровых движков, ломающих изменяющимся вектором ускорения хрупкие опорные конструкции.

Металл палубы завибрировал, словно могучий колокол, а потом последовал мощный удар, на время оглушивший Захара. Несколько секунд пол под ногами продолжал дрожать, на уши давил дикий скрежет. Кибертехник сразу понял, что это, – диск жилого отсека сорвало с продолжавшего вращаться ротора, и он врезался в основной корпус «Зодиака».

– Разгерметизация носового отсека, – сообщил корабль.

Да и черт с ним, с носовым отсеком. Но почему «Зодиак» не выключает маршевые двигатели?

– Запустить гипердвигатели! Приказ капитана.

– Запуск гипердвигателей невозможен. Функция заблокирована.

Заблокирована? Кем?!

Как будто непонятно. Здесь было только одно существо, привыкшее повелевать всем и вся. И при этом не получающее от собственной власти никакого удовольствия.

Или это все же действует съехавший с катушек «Зодиак»?

Какая разница? Времени выяснять, кто из них троих сошел с ума, не осталось. До столкновения пара минут. Если корабль не уйдет с траектории, то вазу уже не собрать.

Или она все-таки не разобьется?

Только уход в гиперпрыжок может исправить ситуацию.

Но как…

Виртуальное окно управления «Зодиаком» появилось как по мановению волшебной палочки. Код работал. Другой код, не личный доступ кибертехника в сеть корабля. Модифицированная программа внеземельцев начала действовать.

– Ты же знал, что я оставил копию, – прокричал Захар в пространство.

Его мутило, перед глазами плясали темные пятна. Руки скользили и срывались, когда он пытался ухватиться за что-нибудь неподвижное. Захар посмотрел на ладони и понял, что руки измазаны кровью. Видимо, он разбил голову о крышку мозгового отсека. Не важно, теперь уже ничего не важно.

Важна только жизнь. Потому что она – есть. Они все живые, они существуют, барахтаются в физическом мире реальности и не догадываются, что их существование просчитано до последней молекулы на миллиарды лет вперед.