Галина Полынская - Кинжал милосердия

– Всё верно, – подхватил Павел. – Просто мало, слишком мало времени прошло, чтобы вы привыкли к новому образу жизни, новому ритму и окружению. Вы живете в ином временном формате, для вас эти месяцы даже не часы, а минуты, секунды!

– Всё понимаю, – опустив взгляд, Феликс посмотрел в пол, – но напряжение, необходимость всегда держать себя в определённых рамках – оно давит.

– А раньше как-то иначе происходило? – спросил Пётр. – Почти пять веков жить в обществе людей, питаться ими и ничем себя не выдать. Трудно даже вообразить, в какие такие рамки нужно было втиснуться.

– Так теперь оно двойное, давление это, – усмехнулся Феликс. – Всё время, постоянно боюсь сорваться. Пару раз случалось, что близость человека, тепло его тела, пульсация артерий буквально лишали меня рассудка. Я впадал в полубезумное состояние, бился сам с собой, лишь бы не утратить остатки самоконтроля и не перебить всех вокруг. Я боюсь за своих сотрудников, мы много времени проводим вместе.

– Вот оно что… – задумался Пётр. – И давно с вами в последний раз такое случалось?

– Да вот буквально недели три тому назад, когда мы в Грецию ездили.

– И вас даже не вид крови провоцирует, а просто человек? В смысле, не раненый, целый…

– Да, именно целый. Когда он стоит рядом со мной, наклоняется и шея его вот тут вот оказывается, – Феликс поднёс раскрытую ладонь к своему лицу, – то на меня помрачение находит. Но, к счастью, в прошлый раз хоть не сразу нашло, успел до гостиничного номера дойти, и там уж грянуло так грянуло.

– Угу, – Пётр задумчиво потёр подбородок, – понятно. Дайте пару дней на раздумье. Вам всё равно на этой неделе пора приходить за препаратом, что-то постараемся изобрести.

– Уж постарайтесь, это в общих интересах.

– Понятное дело. Больше вас ничего не беспокоит?

– Вроде нет.

– Смотрю, продолжаете использовать солнцезащитное средство с самым сильным фактором? – спросил Павел, разглядывая лицо и руки Феликса.

– Да.

– Снижайте степень защиты, пора уже. Где-то к середине зимы ваша кожа должна приобрести человеческий цвет, и на определённом этапе процесс остановится. Она не будет темнеть сильнее достигнутого уровня.

– Это предположение?

– Да, но по нашим расчётам…

– Ясно, значит, опять будем смотреть по ситуации, не исключая сюрпризов. В зеркалах я, кстати, так и не отражаюсь. Стоит вообще надеяться?

– Конечно, стоит! Возможно, когда кожа начнёт приобретать человеческий цвет…

– Возможно… Очень нравится мне это слово – «возможно».

– Что поделать, Феликс Эдуардович, – развёл руками Павел. – Прежде мы не имели такого опыта. Вы наш первый, так сказать, так сказать…

– Подопытный образец, – помог Феликс. – Хорошо, что поделать, будем смотреть по ситуации. Что ещё спросить хотел. Я к вам одного парнишку посылал, он мне показался довольно любопытным. Не без червоточины паренёк, но что-то в нём есть. Отчего вы не захотели его посмотреть? Может, на что-то и сгодится.

– Сожалеем, Феликс Эдуардович, – мягко, даже немного смущённо улыбнулся Павел, – но наша компания сама определяет, кому раздавать приглашения.

– Понимаю, – кивнул Феликс. – Узнаю ли я когда-нибудь, чем же она всё-таки занимается, ваша компания?

– Когда-нибудь это непременно произойдёт.

И Пётр с Павлом заулыбались оба.

– Ладно, время позднее, пора мне. – Феликс шагнул по направлению к двери и на выходе обернулся. – Почему у вас столы в таком беспорядке? Отчего вы их нормально не поставите?

– А нам безразлично, как они стоят, эти столы. Ждём вас к нам не позднее воскресенья, Феликс Эдуардович, в любой день и ночь, когда вам будет удобно.

– Почему не позднее воскресенья?

– В ночь с воскресенья на понедельник заканчивается действие препарата в вашей крови. Не стоит пропускать время следующей инъекции.

– Что со мной случится, если мы его пропустим?

– Давайте не будем узнавать этого на практике.

Выйдя на улицу, Феликс посмотрел на циферблат наручных часов. Стрелки показывали начало шестого утра. Возвращаться домой смысла уже не имело. Он сел в машину, мысленно выстраивая маршрут к ближайшему круглосуточному торговому центру, находящемуся по пути к агентству.

Дороги были ещё относительно свободны, и вскоре Феликс прибыл на место. Оказавшись единственным посетителем на все три этажа комплекса, мужчина бродил среди ярко освещённых магазинов и павильонов со скучающими сонными продавцами, пока не нашёл всё, что нужно: швейные иглы разной длины и толщины, набор художественных кистей различной жёсткости и в отделе медтехники лабораторную посуду – пару чашек Петри.

Покинув торговый центр, Феликс так же быстро добрался до агентства. Хоть и наступало рассветное время, темнота не думала сдаваться. Тяжёлая сырая ночь стояла над просыпающимся городом, и казалась, что пришла она надолго. Достав из бардачка свёрток с кинжалом и прихватив пакет с покупками, Феликс закрыл машину и пошёл в агентство. Особняк встретил его настороженной сумеречной тишиной.

– Свои, свои, никого чужих, – произнёс Феликс, словно дом мог его услышать.

Не зажигая света в секретарской, он прошёл прямиком в свой кабинет и положил свёрток с пакетом на стол. После открыл платяной шкаф и достал банный халат из тонкой махровой ткани. Раздевшись, мужчина сложил костюм с рубашкой в пакет, положил на полку, накинул на плечи халат и вернулся в секретарскую. Теперь, когда в санузле, прежде вмещавшем лишь раковину с унитазом, появилась душевая кабина, встреча нового дня на рабочем месте больше не являлась проблемой.

Приняв душ, Феликс повесил мокрое полотенце на спинку стула для посетителей и только собирался пройти дальше, как какое-то движение за окном, похожее на мелькнувшую тень, привлекло его внимание. Мужчина подошёл к подоконнику и посмотрел во двор. Старые клёны качали голыми ветками, уличные фонари рассеивали зыбкий свет по всему периметру участка, вокруг не виднелось ни души. Феликс перешёл ко второму окну, у стола секретаря. За ним открывалась похожая картина.

Вернувшись в кабинет, мужчина опустил жалюзи, после включил свет и, как был в банном халате, сел за стол. Первым делом Феликс распаковал и разложил перед собой покупки из торгового центра: иглы, кисти и чашки Петри – каждая из них состояла из двух плоских чашек из прозрачного пластика разного диаметра. Та, что диметром побольше, служила крышкой. Поставив одну чашку на чистый лист бумаги, Феликс снял с неё крышку и отложил в сторону.

Затем распаковал кинжал. Взявшись двумя пальцами за навершие рукояти, Феликс вынул оружие из прозрачного пакета. Держа кинжал над стеклянной чашкой и бумажным листом, он взял крупную кисть и принялся аккуратно сметать засохшую землю с клинка и рукояти.