Вики Филдс - Дом пустых сновидений [litres]

Конечно, ее не было.

Она у себя дома. В ванной комнате. Лежит на полу, завернутая в душевую занавеску.

– НОЙ!

Я закашлялась.

Телефонная книга Дориана, – внезапно меня осенило. – Он записывает туда все номера, а Скалларк была его студенткой!

Слетев вниз, я бросилась в прихожую к старому потертому столу с одной покосившейся ножкой, на которой стоял домашний телефон. Рядом с ним всегда лежал блокнот, куда Дориан вносил номера телефонов. Сейчас блокнота не было. Будто кто-то намеренно спрятал его от меня.

Застонав от бессилия, я присела, заглянула под тумбочку и даже отодвинула ее, но в освободившемся проеме были только комки пыли да паутина.

Поднявшись, я вытерла лоб и огляделась. Гостиная! Наверняка книжка лежит в гостиной на чайном столике. Но ни в гостиной, ни на кухне, ни даже в спальне Дориана ее не оказалось.

Я запыхалась, в груди влажно хрипело. На негнущихся ногах, удерживая подол платья Скалларк, я с трудом взобралась по лестнице на чердак в спальню Ноя, но здесь меня встретила мрачная тишина. Кровать пуста, повсюду книги.

– Ной? – Я уже не знала, зачем зову его – он исчез, «пропал без вести».

Прижав ладони к глазам, я тяжело всхлипнула, будто ребенок, потерявший в толпе родителей. Где-то там Скалларк, и я не знаю, что с ней, не знаю, что делать…

Ной все знал; знал обо всем с самого начала. Он знал, кто прячется за маской Неизвестного.

– НОЙ! – заорала я от отчаяния так громко, что горло сжал спазм. Вцепившись в волосы, я продолжала звать его изо всех сил, крутанулась вокруг своей оси, с воплем ярости опрокинула книжную башню, стоящую у дверей.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу.

В глазах вскипели слезы, я с трудом видела, что происходит вокруг: книги Ноя летели на пол к моим ногам, послышался звон битого стекла.

Нужно поехать в полицию, – решила я, застыв посреди его комнаты. Едва эта мысль меня посетила, одновременно с этим за моей спиной послышался странный шум. По спине поползли мурашки: звук был похож на скрип двери, но позади меня не было никаких дверей, лишь книжные горы, которые я снесла на пол.

Будто в замедленной съемке я обернулась и выдохнула – передо мной действительно находилась небольшая дверца, а за ней – чернота.

Я отшатнулась назад, затаив дыхание. Мама всегда говорила, что я умнее остальных детей, говорила, что я способна замечать детали. Но при этом она сетовала, что, даже когда я вижу эти детали, могу проигнорировать их. Вот почему она спрятала от меня свое прощальное письмо за плинтус под страшными масками – думала, я никогда не отыщу его. Это был мамин «секретный кармашек». У Ноя оказался такой же.

Вот почему он замаскировал здесь все книгами, вот куда он пропадал порой на целые дни – он прятался в собственной Тайной квартирке. У него было укромное местечко в этом особняке, где он мог оставаться наедине с собой, возможно, скидывать маску Ноя Харрингтона и превращаться в Ноя Эллисса.

Но не сегодня!

Ной знал: на балу что-то произойдет и потому предупредил, что я, возможно, не захочу его видеть. Но я хочу. Хочу увидеть его прямо сейчас и спросить: если он знал, что что-то случится, почему не сказал мне, почему не предупредил, почему поступил так же, как в прошлый раз поступил с детективом Гаррисоном.

Переступая через книжные руины, я приблизилась к черному провалу в стене. На дверном косяке была небольшая цепочка, наверное, я случайно задела ее, когда все перевернула вверх дном, вот дверь и открылась.

Включив на телефоне фонарик, я посветила перед собой и увидела винтовую деревянную лестницу, ведущую в башню, которую уже давно заприметила снаружи дома.

Подхватив подол платья Скалларк, я поднялась наверх, выбивая пыль из скрипучих ступеней. В круглой комнатке, встретившей меня мертвой тишиной, находилось лишь одно крошечное окошко, выходящее в ночную мглу, прорезанную белыми точками снежинок.

– Ной?..

В темноте что-то многозначительно блеснуло, и я застыла.

Меня сковал страх другого рода, первобытный страх.

Подняв фонарик повыше, я тупо уставилась на два черных гроба, стоящих параллельно друг другу под окном. В глазах мгновенно стало до боли сухо, и я сморгнула. Гробы продолжали стоять на прежнем месте. Между ними находился кованый древний подсвечник с наполовину сгоревшими свечами. Некоторые из них пора было заменить, и я живо представила, как кто-то приходит сюда и меняет их. Не кто-то, – тут же поправила я себя, – Ной.

Я должна уйти, Ноя здесь нет. Я должна развернуться, спуститься по лестнице и намертво забаррикадировать жуткую дверь книгами, сделать все как раньше, чтобы нельзя было догадаться о том, что случилось. Я должна притвориться, что ничего не видела.

Но я не могла уйти. Ноги внезапно сделались ватными и чужими и больше мне не подчинялись. Я не была живой; глядя на два закрытых гроба и гадая, кто там может быть, я как будто умерла и теперь наблюдала за всем с холодным безразличием.

В одном из них Скалларк, – подумала я, не шевелясь.

И с Аспеном нет связи…

Но ведь это не могут быть они, верно? Не могут, и все тут.

Вытерев нос тыльной стороной ладони, я убрала влажные волосы с лица и глубоко вздохнула. Встряхнувшись, резко приблизилась к гробам и, присев перед ними на колени, отложила телефон в сторону.

Окоченевшие на морозе пальцы все еще отказывались подчиняться, но я без особого труда сдвинула крышку одного из гробов. Дрожа всем телом от напряжения, я дотянулась до телефона и посветила фонариком внутрь.

С моих губ сорвался испуганный вскрик, и я упала назад, больно приложившись локтем о пол.

Дориан.

Он лежал с закрытыми глазами, смиренно сложив руки на груди, одетый в костюм с бабочкой. «Мы с Альмой Конфетные вампиры! – торжественно провозгласил Дориан утром. – Мы – вампиры, но не простые, а Конфетные! Ну, здорово я придумал, а?»

Взяв себя в руки, я автоматически проверила пульс, тупо глядя в лицо Дориана с посиневшими губами. Он был мертв, и, судя по виду, давно.

С силой сжав переносицу пальцами и сдерживая слезы, я с шумом выдохнула и повернулась ко второму гробу. Со страхом я резко толкнула крышку в сторону и заглянула внутрь, ожидая увидеть Альму Сивер.

«Ты точно вампир, – парировала она утром, глядя на Дориана таким презрительным взглядом, что я в который раз почувствовала себя лишней в их компании. – Только настоящий».

… Но во втором гробу была не Альма Сивер.

Это была я.

Во втором гробу была я.

1 ноября 2016-го

Будь у меня слабое сердце, я бы умерла на месте. Но вместо этого я продолжала светить фонариком в гроб. Настойчивым взглядом изучала собственное тело в ярком белом луче и понимала: ошибки быть не может. Это я в гробу. В своих простых черных штанах, кедах и футболке, черные волосы разметались по белоснежной атласной подкладке гроба, руки сложены на груди, глаза закрыты.