Елена Обухова - Человек за чёрной дверью

Алексей снова замолчал, все еще избегая смотреть на Соболева.

– И дальше что? – нетерпеливо поинтересовался тот, так и не дождавшись продолжения.

– Ничего, – пожал плечами парень. – Мы ничего не нашли и ушли.

– Ай-я-яй, Леха, Леха, – вздохнул Соболев. – Хреновый из тебя врунишка, так что давай-ка говори, как было на самом деле.

Однако в этот раз недобрый тон не подействовал: Алексей только стиснул зубы и вздернул подбородок. Вот тогда-то в разговор и вступил Нурейтдинов:

– Вы видели кого-нибудь за той дверью? Может быть, видели что-то , что выглядело необычно?

Алексей вскинул на него настороженный взгляд, но промолчал. А Нурейтдинов подошел ближе и продолжил интересоваться:

– Может быть, чувствовали какой-то неприятный, настораживающий запах? Или слышали что-то? Шаги, голоса?

– Там пахло мерзко, – согласился Алексей. – Смертью так и разило из-за двери.

– Смертью? – уточнил Соболев.

– Ну… кровью, гнилью. А потом дверь эта треклятая возьми – и захлопнись! Прям вот так – бам! – он ударил ладонью о ладонь. – И Николай Иванович как раз подошел сзади, так я и понял, что не он там, за дверью той был. И что-то так стремно мне стало… – парень поморщился. – Вот как будто почуял недоброе. Так и дал деру. Бежал, не оглядываясь, пока на улицу не выскочил. Только там и остановился. Потому что думал вернуться…

– За деньгами? – уточнил Соболев.

– За Николаем Ивановичем! – возмущенно возразил Алексей. – Совестно стало, что бросил его там одного.

– И вы вернулись? – уточнил Нурейтдинов мягко.

Парень мотнул головой, снова опуская взгляд.

– Не смог. Там мужик этот в окне показался…

– Так, отсюда поподробнее, – оживился Соболев. – Какой мужик? Описать сможешь?

– Да как его опишешь? – Алексей поморщился. – В чем-то черном он был, лицо под капюшоном прятал. Да и видел я его через грязное стекло…

– Хоть что-нибудь! Рост, телосложение…

– Говорю же! В чем-то черном он был, таком… объемном…

– В черном балахоне с объемным капюшоном? – спокойно уточнил Нурейтдинов.

Парень едва успел кивнуть, как у приглашенного эксперта зазвонил телефон и он, извинившись, отошел в сторонку.

Соболев еще немного помучил Алексея вопросами, пытаясь вытрясти из него хоть какое-то описание мужчины в окне, но в итоге тот лишь засомневался в том, что это действительно был мужчина, а не женщина. Ничего полезного о Николае Ивановиче он тоже сказать не смог: они после того похода на фабрику еще пару раз пересекались, но и без того молчаливый наставник стал еще менее общительным. А сам Алексей не стал расспрашивать о том, что произошло после его бегства, поскольку стыдился своего поступка. Под конец Соболев все же не удержался и спросил, не замечал ли с тех пор Алексей чего-то странного в повседневной жизни.

– Может, какие-то шумы в шкафах или кладовках?

Парень помотал головой и, судя по удивленному и совсем не испуганному взгляду, это было правдой. Велев ему не покидать город до окончания следствия, Соболев отпустил Алексея с миром и попытался подслушать, о чем говорит Нурейтдинов. Однако тот как раз попрощался с невидимым собеседником и сам подошел к Соболеву.

– Кто звонил?

– Как ни странно, Владислав Федоров.

– Вот как? – удивился Соболев. – И чего хотел?

– Чтобы я помог его подруге с одной неприятной ситуацией. Похоже, черная дверь довольно сильно на нее подействовала.

– За ней опять охотится монстр? – нарочито равнодушно уточнил Соболев. – На этот раз человек из-за двери?

– Похоже на то. А что, такое случалось и раньше?

– Да постоянно, – махнул рукой Соболев. – Она вляпывается в каждое расследование с тех пор, как в той усадьбе убили ее лучшую подругу. Теперь девчонку преследует то Хозяйка, то куклы-убийцы, то чудовище из колодца… Только вы не можете работать с Федоровым по этой проблеме. Потому что вы слишком многое знаете о нашем расследовании, тут намечается конфликт интересов. Напоминаю: вы подписали обязательство о неразглашении, если вы его нарушите, последствия будут очень серьезными.

– Я так и сказал Федорову, – кивнул Нурейтдинов. – Но он весьма резонно возразил, что это не повод оставлять девушку в смертельной опасности. К тому же он с ее слов рассказал весьма… интригующую историю. И я хотел бы послушать ее из первых уст.

– О человеке за черной дверью? – настороженно уточнил Соболев.

– Да, в том числе. Это может быть важно для вашего расследования. И если вы реально подозреваете Федорова в чем-то, вам стоит держать его в поле зрения. Особенно сейчас. Да и мое с ним общение может пойти вам на пользу.

– В смысле сбора дополнительной информации, которой он не станет делиться со следствием?

– В том числе. Но это также может помочь вам… Как это называется? Слить дезу?

Соболев удивленно округлил глаза: подобный лексикон не вязался с образом университетского профессора. Нурейтдинов снова улыбнулся.

– Я могу дать ему понять, что вы не рассматриваете комнату за дверью как главное место гипотетического убийства, а собираетесь сосредоточить свои усилия на пустыре. Это может спровоцировать его провести ритуал на фабрике, даже если на самом деле ему, как и мне, пустырь кажется более перспективным местом. К тому же он не будет опасаться быть пойманным рядом с черной дверью. Если только он действительно ваш убийца.

Соболев впервые посмотрел на Нурейтдинова с уважением. Может быть, этот парень и дурил собственную голову верой в магию и всякую чертовщину, но голова эта определенно работала.

2 февраля 2017 года, 16:30

С занятий Юля вернулась несколько позже обычного, когда за окном совсем стемнело. С утра она была так расстроена ночными событиями, что забыла взять привычный перекус, которым подкрепляла силы между двумя парами. Пришлось заряжать тело и мозг сладким кофе из автомата и шоколадным батончиком из торгового аппарата. Это помогло пережить вторую половину занятия, но к концу она вновь страшно проголодалась. И попросила Игоря заехать в «Бургер Кинг» на обратном пути. В последнее время она старалась не злоупотреблять фастфудом, но сегодня решила, что вполне может себя побаловать.

Необщительный водитель Влада не сразу согласился составить ей компанию, но Юле все же удалось его убедить, сославшись на то, что она чувствует себя некомфортно в кафе, если приходится есть одной.

Потом они заехали к бабушке с дедушкой за Семкой, поскольку Юле ужасно не хотелось тащиться за ним через половину города пешком. И все равно, добравшись до дома, она чувствовала себя уставшей и разбитой, словно уже глубокая ночь, хотя даже вечер еще не успел толком начаться. Сказывались изматывающее холодом и темнотой время года и почти бессонная ночь.