Ольга Шивер - Страшные истории [litres]

Один раз я решил пошутить над установщиком печи для обжига. После того как он закончил работу, я попросил его залезть в жерло аппарата, чтобы прояснить некоторые технические детали устройства, а потом захлопнул дверцу и включил на полную мощность. Что удивительно, от установщика не осталось даже костей. Забавно, не правда ли?

Вообще, бизнес шёл у меня очень хорошо. Номера в моей гостинице освобождались быстрее, чем у конкурентов, поэтому для вновь прибывших туристов здесь всегда находилось место. Да и «забытые» гостями вещи тоже приносили мне немалый доход.

Но всему хорошему рано или поздно, увы, приходит конец. Всемирная Колумбовская выставка закончилась, и поток туристов почти иссяк. К тому же многочисленные рассерженные кредиторы требовали расплатиться с ними по счётам, угрожая мне расправой.

Делиться своими «кровными», разумеется, я не планировал, а потому решил сжечь своё детище, чтобы получить выплату по страховке и сбежать в Техас.

К сожалению, афера с поджогом не увенчалась успехом. Пожарным удалось слишком быстро всё потушить, а эксперт из страховой быстро понял, что имеет дело с поджогом.

Чтобы избежать тюрьмы, я отправился в Техас, где собирался повторить свой опыт по постройке гостиницы (одна из моих безвременно почивших любовниц завещала мне большой кусок земли в этом штате). Но моим планам не суждено было сбыться: техасцы быстро и раскусили меня. Пришлось снова бежать.

От былой роскошной жизни не осталось и следа. Я кочевал из города в город, но всюду меня подстерегали провалы. Несколько неудачных афер, арест, неудачная инсценировка собственной смерти – список можно продолжать бесконечно. Вскрылись и мои старые грешки, полиция стала обыскивать мой отель в поисках доказательств. Правда, увиденное повергло в шок даже бывалых офицеров. Что тут скажешь, гении умеют удивлять!

Все мои тайны стали достоянием общественности, и 17 ноября 1849 года меня арестовали, а мой отель нарекли «Замком дьявола». Я признался лишь в 27 убийствах, до последнего надеясь, что меня оставят в живых. Но суд вынес мне другой приговор. Смертная казнь.

Когда меня спросили, что подтолкнуло меня к столь жутким злодеяниям, я ответил присяжным правду: "Я родился с дьяволом в душе. Я не мог не убивать, как не может молчать поэт, охваченный вдохновением… Великий Враг явился к ложу моей матери при родах, чтобы стать моим покровителем, и с тех пор остался моим спутником навсегда".

Я искала идеального спутника жизни, настоящую любовь…

С самого детства у меня перед глазами был пример того, как жить не надо. Моя мать. Вечно замученная тяжелой работой на ферме, недолюбленная моим отцом, но закрывавшая глаза на все его отвратительные поступки.

Я никогда не любила своих родителей. А за что их любить? Отец был обычным пьянчужкой, поколачивающим меня, моих братьев и сестёр (нас было пятеро), а мать просто дурой, раз вышла за него замуж. Единственное, что объединяло моих родителей, – это ферма. Она была главным в их жизни, а остальное их мало заботило. Включая нас, детей: воспитание младших полностью легло на плечи старших. Я ещё сама была ребёнком и совсем не такого детства мне хотелось: стирать ссаные пеленки, не спать ночами и качать колыбель. Как же я ненавидела этот чёртов кусок земли! Нас заставляли с утра до ночи трудиться на ферме. Я чувствовала себя бесправным рабом на галерах и находила своё спасение в чтении женских романтических журналов и книг, мечтая, что однажды прекрасный принц приедет и заберёт меня из этого кошмара…

Когда мне исполнилось 16 лет, я начала общаться с Чарли. И хотя мы встречались с ним всего несколько месяцев, я с радостью приняла его предложение руки и сердца. Тогда мне казалось, что вот оно – счастье! Уверенная, что Чарли – мой принц на белом коне, я с радостью покинула родительскую ферму. Как же я тогда ошибалась…

Он оказался ничем не лучше моего отца: такой же алкоголик, стругавший мне детей одного за другим. После третьего ребёнка я уже стала забывать, как выгляжу без пуза: беременность стала моим обычным состоянием. Меня снова окружали пеленки, детский плач и невыносимо изматывал хронический недосып. Я снова вернулась к тому, от чего бежала. Правда с одной только маленькой разницей: теперь добавилась ещё и свекровь. Властная самодурка, отравлявшая моё и без того паршивое существование, жила с нами под одной крышей.

После очередного скандала со свекровью я заперлась в комнате и зарыдала, с горечью осознав, что все мои мечты рассыпались в прах. Я не хотела прожить свою жизнь так, как жила моя мать. Я не хотела становиться ею! Я должна была вырваться из этого порочного круга!

В тот день во мне что-то умерло, у меня больше не осталось чувств ни к мужу, ни к своим детям. Они вообще стали меня раздражать: в каждой своей дочери я видела черты ненавистной мне свекрови. Кроме младшей – её я любила, она была похожа на меня.

Вскоре две мои старшие дочери умерли. Так случается, когда вечно капризничаешь и не даёшь отдохнуть своей матери… С мужем я вскоре тоже развелась, оставив ему и его мамаше Мелвину – их точную копию, а младшую дочурку забрала с собой в новую жизнь.

Уже через год после развода я снова вышла замуж. За Френка. Со вторым мужем мы познакомились через газетные объявления в рубрике «Одинокие сердца». Я не сомневалась: Френк – тот самый принц из моих снов.

Первые несколько лет мы жили душа в душу и были очень счастливы. Но потом Френк сорвался… Он стал всё чаще приходить домой пьяным, а потом и вовсе мог не просыхать целыми сутками. Я как могла старалась вернуть того принца, за которого вышла замуж…

Признаться, все эти годы меня мучала вина перед Мелвиной. Ведь я оставила её одну с этими ужасными людьми: бестолковым папашей и старой мразматичкой свекровью. Стараясь хоть немного загладить свою вину, я стала пытаться наладить отношения с Мелвиной. Дочь охотно шла мне навстречу и даже иногда оставляла у меня внуков.

Однажды Мелвина ушла за покупками и оставила со мной свою новорожденную дочь. Девочка так сильно кричала, а я всё никак не могла её успокоить. Она словно специально издевалась надо мной, оглушая своим криком!

Посмотрев в лицо малышки, я узнала их: мой первый муж и его мать. Это их черты, их порода. Она тоже против меня и делает это назло!

В ту минуту мне хотелось только одного: чтобы ребёнок прекратил кричать и наступила тишина. Стараясь избавиться от разрушающего мое сознание звука, я схватила шпильку для волос…

Мелвина рыдала над безжизненным телом своей дочери. Странно, но в этот момент мне не было жалко ни её, ни её дочь. Смерть ребёнка признали несчастным случаем.

Через несколько недель Мелвина оставила мне двухлетнего Роберта. В тот день я особенно пристально изучала мальчика, находя в нём всё больше и больше от породы ненавистных мне людей: моего отца, первого мужа, свекрови, моей матери… А эта его улыбка – точь-в-точь как у деда…