Григорий Поздняков - Вещество

— Что случилось?

— Тут с пациентом беда, без вас никак.

— Я понял. Продолжим тогда в следующий раз, — сказал Владимир и выбежал из кабинета в палату пациента. Владимир вбежал в палату, там на койке лежала неподвижно пациентка.

— Что с ней произошло? — спросил Владимир, фонариком освещая зрачки пациентки.

— Не могу знать, пришла её будить, как обычно, после обеденного сна. А она парализована вдруг стала.

— Вы давно работаете?

— Вторую неделю, но я совмещаю учёбу и работу, — скромно ответила девушка.

— А учитесь на кого?

— На психиатра. Хочу быть как вы, Владимир Андреевич.

— Так вот записывайте: у пациентки синдром нарколéпсии.

— А что это за синдром? Я недавно учиться стала.

— Это заболевание нервной системы, относящееся к гиперсомниям, когда человек просыпается, возможны галлюцинации. Иногда отмечается кратковременная парализованность тела сразу после пробуждения.

— А как лечить? — интересовалась девушка.

— Всем этим занимается лечащий врач. Но я отвечу, что катаплексия пробуждения — это частичный паралич мышц, возникающий во время засыпания или реже во время пробуждения. В данном состоянии человек обездвижен, не может говорить, однако способен контролировать движения глазами. Длится эпизод сонного паралича секунды или минуты, иногда и дольше. Сейчас затянулся паралич. А прервать его могут прикосновение к человеку, испытывающему данное чувство, или звуки. Всё поняли? — спросил Владимир.

От поглаживаний по руке пациентка пришла в себя. Медсестра подбежала к ней, дала таблеток и воды.

— Да, я всё поняла. Вы такой умный. У вас есть жена?

— Как вас зовут? — Владимир обратился к девушке.

— Алла, — ответила девушка, пытаясь флиртовать с Владимиром.

— Алла, я женат на работе. И больше скажу, я вам в отцы гожусь.

Прервал разговор Владимира телефонный звонок. Мужчина извинился и вышел в коридор, ему звонил больной Евгений, интересовался по поводу допроса. Владимир согласился привезти записи Евгению домой.

Владимир вышел на улицу, его окрикнул Палыч. Они обнялись, немного пошутили про свою работу. Палыч уговорил дать ему послушать запись допроса. Владимир предложил пройти в его кабинет, где Палыч прослушал весь допрос.

— Вот же сукин сын. Такое натворить.

— Я ему не верю, — закурив сигарету, ответил Владимир.

— С чем это связано?

— У него явно синдром деперсонализации, биполярное расстройство. Он не понимает, что делает и где реально его жизнь. Болезнь вызвана огромным количеством употребляемых наркотиков.

— Убийство охранников и ограбление частной военной компании — это реальные преступления, которыми занимаются федералы. А самое главное — это убийство девушки. Это была наша сотрудница, мы должны отомстить этой твари! — ударив кулаком по столу, прокричал Палыч.

На крик вбежали санитары, Владимир их успокоил.

— Подожди, Анфиса Иванова — твой сотрудник?

— Именно так, — грустно ответил Палыч.

— Или что-то больше? — заинтересовался Владимир.

Палыч молчал, тогда Владимир достал бутылку коньяка. Мужчины выпили, закурили.

— Понимаешь, Володя, у нас с Анфисой была любовь. С моей женой уже давно нет тех чувств, просто живём, потому что положено. А тут из школы полиции перевели молодую, красивую Анфису. Мы стали работать по одному делу, нас это очень сблизило. В конечном итоге я собирался на ней жениться, хотел сделать предложение этой ночью. А она не пришла: её убивал отморозок, чтобы вступить в банду наркодилеров.

Палыч заплакал. Они снова выпили, немного посидели молча.

— Я вот не могу понять, почему именно её нужно было убить? — задал вопрос Владимир.

— Она что-то накопала в деле этого жреца. Я тогда не обратил на это внимание, теперь жалею об этом.

— Да уж, история.

— Помоги получить всю информацию об этой секте, — попросил Палыч Владимира.

— Я всё сделаю, возможное и невозможное, — ответил Владимир.

Мужчины снова выпили и решили расходиться по домам. На улице был поздний вечер. Громко играла музыка из мимо проезжающих машин. Палыч и Владимир поехали по домам на такси. Доехав до дома, Владимир взял из холодильника пива, выпил его, лёг на диван, провалился в сон. Сны были тревожными, Владимир проснулся посреди ночи и не смог пошевелиться. Напротив дивана на стуле сидел тот самый Карпенко.

— Что ты тут делаешь? Ты же в тюрьме? — сквозь боль произнёс Владимир.

— Ошибаешься. Я вышел из тюрьмы, теперь я буду тут с тобой и твоей дочерью.

— Ах ты ж мерзость, только тронь её! — Владимир пытался встать, но тело не слушалось.

— И что ты сделаешь? Ты полностью парализован.

— Что со мной?

— Я вколол в тебя препарат. Теперь ты можешь только смотреть, как я убью твою семью, и ты ничего не сделаешь. Я так делал со своими жертвами, а теперь и с тобой, — громко рассмеялся Карпенко.

Владимир заорал, проснулся у себя на диване весь в поту.

— Боже, это был лишь сон, — произнёс Владимир. Мужчине звонил Евгений.

— Владимир Андреевич, когда будут записи? — хриплым голосом спросил Евгений.

— Сегодня, я к тебе заеду.

Владимир быстро собрался, вызвал такси, доехал до Евгения. Дверь в квартиру была открыта, он вошёл и увидел в спальне, лежащего с бледным лицом, Евгения.

— Отвратительно выглядишь. И почему двери открыты?

— Да пусть будут, а то ходить открывать сил нету совсем.

— Смотри, а то я работал с пациентом. Он любил входить в открытые двери и наблюдать, как люди спят. А что с тобой?

— Заболел сильно после совместной поездки в деревню. Записи принесли?

— Да, вот держи свой диктофон. Там много интересного материала для твоей книги.

Владимира перебил звонок на телефон, это был профессор из института. Владимир быстро переговорил с ним.

— Всё, мне надо бежать.

— Владимир Андреевич, может, посмотрите меня? Вы же врач.

— Пей больше воды, дыши над картошкой.

— Отличные советы! — крикнул Евгений уходящему Владимиру, приступив слушать записи допроса.

— Здравствуй. Ну, как студенты? — обнялись Владимир и профессор.

— Всё отлично, студенты учиться не хотят, мы заставляем. Твои как дела? Как семья?

— Как обычно всё, семья живёт без меня, а я лечу людей. Ну что там с рукописями? — поинтересовался Владимир, попивая из кружки свой кофе.

Профессор достал свежие распечатанные листы и отдал в руки Владимиру.

— Очень интересные записи. Притом очень древние. Многие из них представляют собой дохристианскую письменность древних славян, или, как принято называть, докириллическую письменность. Пришлось очень потрудиться над переводом текстов.

— Ты даже мне распечатал их перевод? — смотря листы, задал вопрос Владимир.

— Я же надеюсь, ты оставишь оригиналы для нашего музея?