Анна Велес - Страх в кукольном домике [litres]

– Типа наказание за блуд? – с иронией поинтересовалась почти бывшая хозяйка дома.

– Просто потому, что мужчины всегда рвут на женщинах одежду, когда… – Тут дизайнер смущенно замолчала.

Во взгляде Любавы мелькнуло понимание и сочувствие. Наталья просто уткнулась взглядом в пол, будто проиграла битву.

– Соня? – Лиза вдруг вклинилась в разговор и стала медленно приближаться к Софье, стараясь не испугать ее. – Тебе ведь нравится Влад? Поэтому ты не хочешь его отъезда, да? Но он ведь тоже мужчина и… иногда рвет платья.

– Нет. – Женщина менялась на глазах, перескакивая от взрослой к маленькой девочке с потрясающей скоростью. – Он единственный, кто никогда меня даже не трогал. И не смотрел на меня даже, как будто хочет… сделать это.

– А кто-то захотел, да? – Гном с его сочувствием сейчас тоже выглядел большим ребенком. – Без твоего разрешения?

Женщина отвернулась ото всех и обняла себя руками, будто защищалась.

– Соня… – Дмитрий шагнул ближе к сестре, стараясь говорить ласково. – Ну, мы же были друзьями. Почему ты мне ничего не сказала?

– Потому что меня заперли бы в клинику! – резко развернувшись, выкрикнула она.

– Что? – Никита, очень внимательно следивший за всем, был шокирован. – Тебя? Это глупо! Не ты же в этом виновата! И вообще, какого лешего кто-то покрывал извращенца в доме? Кто тебе вообще сказал такую чушь!

– Он сказал. – Софья упорно смотрела в пол. – А потом Зоя. Ее же отправили в клинику.

– Да тетка больная была! – завелся Стас. – У нее крыша текла. Ты же не такая, Сонь!

– Он ее отправил! – упрямо повторила женщина. – Она рассказала мне правду!

– Какую правду? – возмутился Никита.

– Зоя, конечно, здоровой не была, – вкрадчиво вступил Шерлок. – Но в клинику повторно ее посадили не из-за голосов в голове и прочей ерунды. Ее на самом деле изнасиловали. Один из ее братьев. Потому Зоя убила тогда своего ребенка от него.

– Господи… – Наталья схватилась за сердце. – Сколько же грязи… Вы уверены?

– У Влада были доказательства, – суховато подтвердила Мира, продолжая изучать кукол.

Теперь они занимали ее уже очень серьезно. Похоже, Софья из кучи выбрала самые ломаные и грязные. И на этот раз она вставляла игрушкам глаза криво, абы как. Да еще и эти инструменты на столе…

– Он это помнил, – подтвердила Софья. – Никогда бы сам не признался. А Влад его тоже наказывал, пугал. И я тоже наказала! Он так любил повторять, что Зоины куклы слишком многое видели. Вот я и сделала так, чтобы они не хотели видеть его!

На лице Натальи появилось выражение, будто ее сейчас стошнит. Женщина опасно побледнела. Никита заметил ее состояние и подхватил бывшую жену Юрия под локоть.

– Боже… – Наталья рыдала. – И он знал, что Дашка не его. Он же мог… Господи, я была замужем за этим чудовищем…

Никита потянул мачеху к креслу. Подол легкого синего платья зацепился за ручку дверцы одного из комодов. Пасынок Натальи, конечно, этого не заметил, он еще чуть-чуть потянул женщину к себе, надеясь обнять и отвести к креслу… Раздался треск разрываемой ткани.

Мира почувствовала на миг, что ей стало трудно дышать от суеверного ужаса. Юбка Натальи порвалась… точно так же, как подол платья куклы, изображающей хозяйку дома. Лиза тоже увидела это пугающее сходство, шарахнулась назад, ближе к подруге, и вцепилась в руку аналитика.

Любава судорожно переводила взгляд с куклы на лица обеих девушек. В ее глазах так же плескалась паника. Мира машинально протянула художнице вторую руку, как бы предлагая поддержку. Так они и застыли втроем, в своем немом иррациональном испуге. Только больше никто этого не заметил. Все по-прежнему не сводили взгляда с Софьи.

– Так ее изнасиловал отец? – решил уточнить Никита, даже не пытаясь скрыть отвращение к погибшему родителю.

– Софью? – У Майка все равно не получилось говорить ровно и безэмоционально. – Нет. Вопрос в том, знал ли Юрий, кто с ней это сделал.

– Я бы ни за что не призналась папе Юре! – казалось, что-то женщину рассердило. – Я же объяснила: он запретил, он обещал, что тогда я попаду в психушку!

– Похоже, «он» – это не папа Юра, – непривычно спокойно рассудил Григорий. – Что еще хуже…

– В семье еще один насильник, – тяжело вздохнул Стас. – Похоже, этот кто-то сестренку не только изнасиловал, но еще и запугал, скотина.

– Точнее, – пояснил Шерлок непривычно жестким «ментовским» тоном, – он просто перекинул на девочку свой страх. Преступник прекрасно знал, что он сам окажется в клинике, если родители узнают о его проделках и с Софьей, и с Глашей. А потом и с теми девочками из деревни. И убивал родственников он тоже для того, чтобы скрыть свою страстишку. Выражаясь языком Софьи, он понимал, что его накажут.

– И Глаша тоже! – Любава устало потерла виски. – Вот я дура! Была так занята своими делами, войной с Машкой, что даже не подумала… Ведь именно я тогда нашла девочку в обморочном состоянии, избитую и запуганную до смерти!

– Теперь она в порядке и уже дала показания против насильника, – известил ее Майк.

– Ага! – Софья снова вдруг стала взрослой. – Глаша всегда была сильнее. Я тоже так хотела. Но… Я старалась ради Влада! А пока лишь смогла выбрать для него самую избитую и сломанную куклу…

На последних фразах ее состояние вновь изменилось. Но родственники этого не заметили: все осматривали игрушки, рассаженные вокруг стола. А потом все взгляды, как по команде, обратились в сторону Любомира.

– Вы с ума сошли? – саркастично осведомился он. – Она уже давно рассказывает какие-то небылицы, а вы верите? Неужели непонятно, что она сумасшедшая? Эти ее куклы… она их оставляла возле трупов, между прочим.

– Но она точно не могла изнасиловать саму себя, – холодно напомнил Дмитрий, разворачиваясь к кузену, при этом, каким-то чудом, он вспомнил инструкции Гнома и сдвинулся так, чтобы Любава осталась за его спиной.

– Это, конечно, нет, – кивнул Стас. – Но… Так сразу решить, что это Любомир…

– Ну вот и пришло мое время изобразить Пуаро, – невесело усмехнулся Майк и тоже шагнул вперед, как бы отсекая преступника не только от Любавы, но и от Лизы с Мирой. – Это именно Любомир. Я напомню вам то, что давно является для всех очевидным. Он патологически привязан к сестре. И…

Он сделал паузу, но все же с сожалением продолжил:

– Я обязан перед вами всеми извиниться. Если бы я сразу понял, насколько важны слова Любавы, возможно, Михаил был бы сейчас жив. Ты же, Любава, сама мне сказала, что для него ты навсегда останешься девочкой-подростком. Вот только сестра такой же привязанности к брату не питает.

– И делает все возможное, чтобы полностью избавиться от его тотального контроля и чрезмерной заботы, – дополнила Мира, все еще удерживая возле себя экстрасенса и художницу. – Он ищет в других девочках свою сестру. Или, проще говоря, представляет ее на их месте.